Боги и твари. Волхвы. Греческий Олимп. КГБ, стр. 50
Все эти смазливые богини и нимфы, которые стали царицами, разъелись и трясут своими гладючими боками на праздниках любви. А теперь еще и во всю позируют смертным скульпторам, желая увековечить себя в мраморе.
Не верят, что обретут настоящее бессмертие. На это ума хватает.
И вот теперь Зев решил помешать обретать бессмертие и другим. Надеется перехватить их волхвов? А может, все прекрасно понимает, и просто завидует и злобствует царь богов? Чтобы если не ему, то никому?
Нет, надо лететь на Лысую гору.
Надо успеть предупредить своих.
Эта ночь на Лысой горе была особенно теплой. Редко бывают такие в этих местах в конце весны.
– Тамирис, а скольких ты посвятила в тайны ведовства и скольких научила любви?
Она усмехнулась, сверкнув своими чудными глазами.
– Разве это так важно, Сварог?
– Не знаю, но эти люди, ставшие волхвами, и оставшиеся людьми, ты понимаешь о чем я?
– Понимаю.
– Так вот, эти люди, они останутся твоей частицей на этой земле, когда ты уйдешь в страну Вечного лета.
– Я не спешу, – ее зубы влажно блеснули в полумраке, обнажаясь в легкой улыбке.
– Все мы не спешим. Но Веда не раз говорила мне, что наше бессмертие относительно. И все мы рано или поздно окажемся там.
– Окажемся. И если нам повезет, то перед этим сделаем что-то очень важное для всех нас. Для волхвов, для своих родовичей, и для кого-то еще, о ком не знаем сами. И тогда наши Боги примут нас в свой круг. Мы станем одними из них. И будем уже с небес помогать нашим потомкам.
– Да, мы смутно представляем наших Богов. Хотя знаем, что они есть. И знаем, хотя и не всегда, что же они хотят от нас. А вот поклонники Зева считают богом его.
– Я всегда говорила тебе и Вольфгангу, что Зев кровавая тварь. Но он силен. Наши возможности он соединил с возможностями бронзовых мечей.
– Наше ведовское искусство все же сильней.
– Сила не может быть однобокой. Надо быть сильнее во всем.
– Но при этом остаться добрым и щедрым.
– К своим, Сварог. К своим.
Молодая ведунья, легкая как ласточка, вышла на кручу Лысой горы. После ночи любви она испытывала восторг. Широкая река дымилась у ее ног утренним туманом. А за рекой лежали не видимые сейчас луга, полные чудных свежих цветов.
Ей захотелось полететь навстречу восходящему солнцу, туда за реку, набрать этих свежих цветов и сплести из них венок.
– Эге-ге-гей!!! – радостно закричала она.
Подкрадывающийся по откосу горбоносый рыжий скиф принял этот крик за сигнал тревоги. Заученным движением он выхватил лук, быстро натянул его, и крик молодой ведуньи оборвался бульканьем крови из пронзенного стрелой горла.
Что может голый человек, даже если это волхв, против вооруженного бойца?
Мало что. Одеть крылья не успел никто.
Но и сдаваться никто не собирался. Отводили глаза. Набрасывались сзади. Душили. Сталкивали с обрыва.
Но чаще бросались с обрыва сами, предпочитая смерть неволе.
А то, собрав все силы, бросались на врагов. И приняв в тело скифский акинак последним усилием сжимали противника в нечеловеческих, волхвы ведь, объятиях.
Но не было, не было такого ведовства, которое могло бы остановить вооруженных захватчиков.
Стоящий посреди поляны Вольфганг вдруг понял что-то. Он собрался и послал вокруг волны своей энергии, которыми ранее омолаживал и оздоровлял братьев и сестер. Но на этот раз волны были другими.
С обратным знаком, сказал бы потомок.
И свои и враги стали падать вокруг замертво.
А Вольфганг, герой заката, знаток волчьих путей, истекал смертоносной энергией. Но вместе с этими волнами иссякала и его жизненная сила.
И вот он рухнул замертво, до конца выполнив свой долг.
Ужас на мгновение охватил скифов. Однако они было вновь приободрились, когда Вольфганг упал.
Но тут с неба посыпались смертоносные стрелы. Крылатый бог сыпал их, поражая скифских вождей.
– Аполлон! – в страхе закричали они.
– Купала! – с надеждой приветствовали своего оставшиеся в живых братья и сестры.
И скифы бежали.
Тамирис лежала на волчьей шкуре. Купала и Сварог водили над ней руками, стараясь не дать уйти ее жизни. По их лицам струился пот.
– Не надо, мальчишки. Ничего не выйдет, – устало улыбнулась она, влажно сверкнув своими чудными прозрачными глазами.
– Выйдет! – убежденно сказал Сварог. – Выйдет!
– Не спорь со старшей сестрой, – вновь улыбнулась она. – Не я ли сама учила тебя всем этим вещам. Впрочем, продолжай Сварог. Поддержи меня, пока я не скажу всего Купале.
– А ты прекрати водить руками и слушай меня, – обратилась она к Аполлону. – Ты спас свою душу, прилетев сюда. И когда ваш Олимп закончится, возвращайся в родные места. Ты, конечно, не хочешь возвращаться на этот Олимп, и остался бы здесь сейчас же.
Но не делай этого. Не все так плохо у вас там. Вы принесли в тот подлый мир свободу. Вы как будто разбавили грязную реку их жизни нашими чистыми ручьями. И их река стала чище.
Это запомнят, и это оценят потомки, чьи души окончательно не пропали.
Так что, возвращайся пока. Ты один из немногих там, на Олимпе, кто может не дать вам сгинуть от злобы Волчьего Зева.
А теперь замени Сварога, поддержи меня, я должна кое-что сказать и ему.
Купала стал водить руками над этим любимым чудным телом. Нет, они не дадут Тамирис погибнуть! Боги они, или нет!
«Не кощунствуй, – прошелестело в голове, – ты не Бог, ты волхв. Волхв, чудом оставшийся волхвом, в последний момент спасший душу, придя на помощь своим братьям и сестрам. Но работай. Выполняй волю Тамирис».
Между тем ведунья обратилась к Сварогу.
– Видишь, брат, как вовремя мы с тобой завели этой ночью разговор о стране Вечного Лета, о силе, защищающей добро и об их мечах.
Ты найдешь что-то, чего я не знаю. Но я уверена, ты найдешь что-то, что сломит их мечи.
И твой с Рыськой сын станет Богом. Богом войны. Нашей войны. И нашей победы. Ибо теперь я поняла, что только уничтожив всех потомков людоедов, можно будет жить спокойно и радостно.
Когда наши потомки поймут то, чего они должны понять, мы поможем им в их последней войне.
Войне не для захвата рабов или трофеев, а войне за очищение земли от грязной крови.
А я помогу тебе… в твоем деле, в твоих исканиях. – она говорила все тише, как бы засыпая с этой щемящей сердце слабой улыбкой, – помогу тебе… с небес.
Она вновь улыбнулась.
– Мальчишки, милые мальчишки, помните, как я учила вас любви?
– Я убью его! Я убью этого кровавого волхва!! Я убью его!!! – орал Купала в неистовстве.
– Молчи, щенок, – сурово сказал Сварог. – Молчи и выполняй волю Богини. Настоящей Богини. Настоящей…, настоящей…, настоящей…
Его горло перехватила судорога, и, не закончив говорить, он упал на землю и начал в исступлении молотить по ней кулаками.
Глава 2. Бремя белого волхва
Старейшины племен, живущих на границе со степью, собрались на совет. Они расположились на большой поляне, косо спускавшейся с пологого склона холма к небольшому ручью.
На берегу ручья лежал огромный валун. На этот валун и взбирался говоривший, если собирался сказать нечто важное.
Вот и теперь, прямой сухой старик встал на камень.
– Мы не можем так больше жить. Мы как скот. Нас пасут, режут и продают. С тех пор, как степняки уничтожили наших Богов на Лысой горе, нет нам покоя. Некому отвести глаза чужакам. Некому грянуть на них громом.
Но разве мы сами не можем ничего. У нас есть луки, есть каменные секиры. Дадим бой захватчикам!
– Каменная секира плохое оружие против бронзового меча и бронзового топора. А мечей и топоров у нас нет. Привозной бронзы хватает только на наконечники стрел и копий. Разгромят нас захватчики и только увеличат дань.
– А что делать?
– Уйдем на полночь. Туда степняки не доберутся.
– А как проживем в тех холодных местах?
– Лучше в холодных местах свободными, чем в теплых местах рабами.