В ожидании счастья, стр. 48
– Я везучий человек. Ты очень хорошо вырастила моих дочерей. А теперь я стараюсь сделать все возможное для нашего сына.
Нашего сына. Мэгги чуть не заплакала. Иногда она удивлялась: неужели Сойер забыл, что она была уже беременна Джоной, когда встретила его? Все эти годы он никогда не называл мальчика иначе как «наш сын».
Она попыталась отогнать от себя мысли о Колине Вентворте, находившемся всего в нескольких милях отсюда, на ранчо Граймсов.
– Ты замечательно обращаешься с Джоной, – прошептала она. – Я так им горжусь. Он такой же, как ты: сильный, красивый, уверенный в себе. И он любит Тэнглвуд так же сильно, как ты.
– Мэгги, если бы ты сейчас видела свои глаза! Добрые, лучистые… Клянусь, если бы у меня было время, то я прямо сейчас понес бы тебя наверх в постель и… – Сойер с явным сожалением поцокал языком. – Но позже, милая, позже. А сейчас мне нужно проверить молодняк у Сплит-Рок, прежде чем я поеду к Граймсам. Так что мне пора.
Оставшись одна, Мэгги опустилась на стул. Усилия, предпринятые для того, чтобы казаться сегодня утром обычной и веселой, давали о себе знать. Она чувствовала слабость во всем теле, и голова действительно болела. Она закрыла на несколько минут глаза, пытаясь отогнать от себя все мысли и волнения. Когда она снова открыла их, то услышала топот копыт – кто-то ехал верхом на лошади.
Возможно, Сойер что-то забыл, решила Мэгги, подбежала к окну и подняла кружевную занавеску.
Во двор на сером мерине въезжал Колин Вентворт.
Глава 14
Мэгги открыла дверь кухни и вышла на веранду.
– Доброе утро, – сказал Колин.
Октябрьский ветер разрумянил его щеки, а его голубые глаза блестели сильнее обычного. По сравнению с ними небо над головой казалось бледным и невыразительным. Колин ловко спрыгнул с седла, несмотря на дорогой костюм и котелок, молча осмотрелся вокруг, оглядывая двор и загон, отмечая про себя закрытые двери конюшен и сарая. Все работники уехали вместе с Сойером, и Мэгги знала, что на ранчо никого нет. Как же у Колина хватило наглости приехать сюда, как будто у него было на это полное право!
– Здорово здесь у тебя, Мэгги, – одобрительно сказал он, приближаясь к веранде. – Ранчо большое, отлично управляется и производит впечатление хорошо отлаженной фабрики. Очень здорово. – Он с улыбкой посмотрел на нее. – Не беспокойся так. Я видел, что твой муж уехал – и все остальные тоже. Мы можем поговорить наедине.
– Мне нечего тебе сказать. Убирайся из моих владений.
Но он все приближался. На верхней ступеньке веранды, когда его глаза оказались на одном уровне с глазами Мэгги, он задержался.
– Твои владения, – задумчиво повторил он. – Да, ты прекрасно устроилась, Мэгги, и я хочу сказать, что меня это очень радует. – На его губах блуждала улыбка. Он с удовольствием оглядел желтое платье, подчеркивавшее изгибы ее стройной, крепкой фигуры, и заметил, что ее глаза потемнели от гнева и стали похожи на зеленое разбушевавшееся море. Ее рука, лежавшая на перилах веранды, дрожала. Она выглядела гордо, как королева Запада, но в красивом лице, в изящной фигуре, в волнующей полноте груди и мягких губах чувствовалась податливость, которую он помнил. – Ты прекрасна, как всегда, Мэгги. Мне хотелось бы обнять и поцеловать тебя прямо здесь и…
Она со всей силы ударила его по щеке.
– Убирайся прочь!
Поморщившись, он приложил руку к красной, занемевшей щеке.
– Итак, у нас появился характер. Извини. – Он нахмурился. – Но тебе это не идет.
Мэгги сжала кулаки и попыталась взять себя в руки, чтобы не наброситься на него. С большим усилием она сумела говорить спокойно.
– Тебе повезло, что у меня под рукой нет ружья. – В ее голосе звучала ярость. – Надо бы тебя хорошенько продырявить… – Сожаление и обида помимо ее воли выплеснулись наружу. – Я ведь писала тебе, когда попала в беду. Как дурочка, думала, что ты любишь меня и отнесешься ко мне справедливо. Думала, что я тебе небезразлична. Будь ты проклят, Колин!
– Ты была мне небезразлична, Мэгги, это правда. – Он взбежал на веранду и взял ее за плечи. На его лице отражалось раскаяние. Несмотря на то что он стал старше, под глазами появились мешки, а плечи стали более крепкими, он сохранил юношескую привлекательность, которая очаровала ее десять лет назад. – Мне очень жаль, Мэгги, что я тогда так повел себя. Это было некрасиво. Поверь, теперь я понимаю. Но все это было так давно. Я был еще ребенком. Да и вообще, мы оба были детьми. И именно об этом нам следует поговорить. – Он снова огляделся вокруг и склонил голову набок. – Я могу войти?
– Нет, не можешь. Все, что ты хочешь сказать, можешь сказать здесь. – Тут она вспомнила кое-что. – А разве ты не должен быть сейчас на собрании вместе с моим мужем? Оно ведь в девять часов, как говорил Сойер.
– Я скажу ему, что перепутал время. Собрание может подождать еще часик. Мне нужно было сначала увидеть тебя. Боже, я ведь даже не мог уснуть прошлой ночью! Как только поднялся на рассвете, так сразу приехал сюда и начал караулить, ждал, пока все уедут. Знаешь, я не отказался бы от чашечки кофе, Мэгги.
– Кофе? – Она издала нервный смешок и начала пятиться в дом. – Если ты не уберешься до того, как я закрою дверь, я точно возьму в руки ружье.
Он схватил ее за руку:
– Думаю, ты выслушаешь меня.
Тихая угроза, прозвучавшая в его голосе, не прошла для Мэгги незамеченной.
Встревоженная и сжигаемая яростью, она повернулась к нему.
– Колин, мне совсем неинтересно, что ты собираешься мне сказать…
– Будет интересно. Но я не думаю, что тебе захочется, чтобы любой слышал это.
Она нерешительно посмотрела на него, оглядела пустой двор, с беспокойством взглянула на загон.
– Одну чашечку, – настаивал Колин. – А потом я уйду. Даю слово.
– Слово? На него уж точно можно положиться! – Глаза Мэгги сверкали, голос звенел от сарказма. – Не желаете ли пройти в дом?
Он только улыбнулся в ответ и вошел следом за ней в гостиную.
Оставшись одна в кухне, Мэгги загремела фарфоровыми чашками и блюдцами, радуясь возможности спрятаться от его внимательного взгляда. Нужно успокоиться, взять себя в руки!
«Что он скажет? – думала она, прислушиваясь к тишине, царившей в гостиной. – Наверное, просто хочет объяснить свое поведение – или отсутствие всякого поведения – много лет назад. Или здесь кроется что-то еще, какие-то неприятности?»
Ее руки дрожали, когда она внесла поднос в гостиную, где на диване расположился Колин. Один его вид снова привел ее в ярость. Какое право он имеет находиться здесь! Комната, с новым нарядным ковром и кружевными занавесками, с последней акварелью Абигейл на стене, напоминала ей о счастливой жизни мистера и миссис Сойер Блейк. Колин, которого когда-то она безумно любила, теперь мучительно напоминал о далеком и печальном прошлом, о котором она всеми силами пыталась забыть.
Хорошо бы плеснуть дымящимся кофе ему в лицо! Нет, это некрасиво. Ладно, она выслушает его молча, как и положено настоящей леди. А потом прогонит его навсегда.
Она наливала кофе, когда он заговорил.
– Ты даже не представляешь, как я был потрясен, увидев тебя вчера вечером. – Он покачал головой, отметив ее настороженность. Она опустилась в кресло напротив. – Но, я считаю, мы хорошо вели себя. Клара ничего не заметила. А твой муж?
– Я отказываюсь обсуждать с тобой Сойера. Скажи то, что собирался сказать, и уходи.
Колин посмотрел на свои руки.
– Я не виню тебя в том, что ты ненавидишь меня, Мэгги. Я повел себя не… как джентльмен. Прости мне всю ту боль, которую я причинил тебе.
– Ты извиняешься? Очень хорошо. Это все?
– Я думал, ты хочешь услышать новости о своей семье, оставшейся в Канзасе. Не так давно я видел Кэла и Энн.
Имена из прошлого словно прорвали оболочку холодного равнодушия, которой Мэгги себя окутала. Она закусила губу, с волнением глядя на него.
Колин кивнул.
– Они сказали мне, что ничего не слышали о тебе вот уже десять лет. По-моему, их это не очень волновало, но вот твоя тетя… Мне кажется, ее иногда волнует.