Трудное счастье, стр. 9
— Отстань, ясно? У меня есть на это причины.
— Ну и что за причины?
— Отец знает, правда, папа? Какой-то новичок появляется в городе, после того как мы уже целую неделю пахали на тренировках при сорокаградусной жаре, и тут он приплывает, гундосит «Да, сэр», «Нет, сэр» в разговоре с тренером, и через несколько минут тот ему говорит: «Ты в команде».
Том и Клэр обменялись взглядами, после чего Том спросил:
— Но почему тебя это так возмущает, Робби?
— Потому что, черт побери, Гормэн ставит его защитником!
— Ну и что?
Робби, словно не веря своим ушам, уставился на отца. Потом взорвался:
— Но ведь Джеф играет в защите. Гарднер взял себе добавки.
— Тогда Джефу придется играть лучше, чем Аренсу, верно?
— Аи, перестань, папа. Джеф играет с первого класса.
— И это дает ему право оставаться в защитниках, даже если кто-то может сыграть лучше его, так ты считаешь?
Робби закатил глаза.
— Фу, мне просто не верится.
— А я не пойму, что случилось с тобой, Робби. Ты всегда болел за честь команды. Если этот новый парень хороший футболист, то выигрывают все, ты же знаешь.
Сын Тома перестал жевать и замер, глядя на отца. В углах его рта остался оранжевый соус. Гладкое, чисто вымытое лицо парня пошло красными пятнами. Челси переводила взгляд с брата на отца, потом взяла стакан с молоком, отпила и спросила:
— А что из себя представляет этот новичок? Том положил сандвич:
— Его зовут Кент Аренс. Он только что перевелся из Остина, в Техасе.
— Он хоть не дурак?
Вся кровь бросилась в лицо Тома, пока он подыскивал подходящий ответ. Клэр, откинувшись на стуле, внимательно слушала, но не вмешивалась в разговор.
— Нет, вовсе не дурак, — проговорил наконец Гарднер, как будто бы взвесившее, что знал о Кенте.
Робби выразил свое отвращение в нечленораздельном бурчании и спрятал глаза за своим стаканом молока. Со стуком опустив его на стол, он сказал:
— Надеюсь, папа, ты не ожидаешь, что я буду таскать его повсюду с собой и навязывать своим друзьям.
— Конечно, нет. Я только надеюсь, что ты будешь вежлив с ним и станешь обращаться с парнем так, как хотел бы, чтобы обращались с тобой, если бы ты был новичком.
Робби вытер салфеткой рот и, отодвинув стул, встал, захватив свою грязную посуду. Даже его спина выражала недовольство сегодняшним разговором за столом.
— Знаете, иногда меня просто бесит то, что я — директорский сын.
Он сполоснул тарелку и стакан, поставил их в сушилку и вышел из кухни. Клэр спросила:
— Том, из-за чего весь сыр-бор?
— Да не из-за чего. Я привел новичка на футбольное поле и представил его Бобу Гормэну и еще попросил Робби познакомить его с ребятами, вот и все. Но наш сынок, видно, вбил себе что-то в башку или вздумал ревновать.
Она сказала:
— Совсем не похоже на Робби.
— Согласен. Но Джеф Мохауз всегда был заводилой на поле, а они с сыном друзья, ты же знаешь. Этот новичок, я думаю, представляет для Джефа известную опасность. Естественно, что Робби не понравится, если парень вытеснит его лучшего друга.
— Это может еще сослужить Робби хорошую службу, научить его понимать кое-что.
— Да, я тоже так решил. Послушай, насчет выходных… Я позвоню отцу, а ты разузнай о каком-нибудь славном местечке, куда бы можно было поехать, хорошо?
Оба поднялись и подошли к раковине.
— Надо поговорить с Руфью, — сказала Клэр. — Они с Дином все время куда-нибудь выбираются.
— Неплохая идея.
Клэр поставила вымытую посуду в сушилку. Изучая ее склоненную спину, Том подавил паническое чувство страха. Еще ничто и никогда не угрожало его браку так, как сейчас, и одна мысль об этом ужасала его.
— Клэр, — позвал он, когда она выпрямилась.
— А?
Клэр делала сразу три дела: доставала посудное полотенце, поворачивала кран и ополаскивала раковину горячей водой. Он обнял ее за шею, заставив остановиться. Она повернулась, опираясь мокрыми руками о край раковины. Посмотрела на мужа. Том хотел сказать: «Я люблю тебя», но, охваченный паникой, не решился, хотел страстно поцеловать жену, как бы прося прощения за все то, что было в прошлом, и утверждаясь в безраздельном обладании этой женщиной, которую он любил и будет любить всегда.
Но Челси уже тоже вставала из-за стола.
— Что, Том? — заглядывая ему в глаза, спросила Клэр.
Он наклонился к ее уху и прошептал совсем не то, что думал:
— Захвати с собой какое-нибудь сексуальное бельишко в поездку, ладно?
Когда Гарднер вышел, жена продолжала смотреть ему вслед. Губы ее слегка улыбались, а в душе звучал обеспокоенный голос: «Что случилось, Том? Что случилось?»
Глава 3
Клэр пересекла двор, направляясь к соседнему дому. Входная дверь у Руфь Бишоп была открыта.
— Руфь, ты здесь? — позвала Клэр. Подождав несколько секунд, вглядываясь в темный коридор, она снова крикнула: — Руфь?
Не было слышно ни голосов, ни звона посуды. Двойные двери гаража открыты, машина Руфи на месте, а машины ее мужа, Дина, нет.
Клэр побряцала шторкой.
— Руфь?
Наконец Руфь появилась из спальни, бессильно добрела до двери и открыла ее. Вид у подруги Клэр был помятый и измученный. Ее длинные, густые каштановые волосы, всегда непослушные, сейчас и вовсе торчали во все стороны, будто побеги какого-то вьющегося растения. Глаза покраснели, под ними появились мешки. Голос Руфи звучал хрипло.
— Привет, Клэр.
Взглянув на подругу, Клэр спросила:
— Что произошло?
— Я еще сама не уверена.
— Но уже плакала.
— Заходи.
Клэр прошла за Руфью на кухню.
— У тебя есть немного времени? — спросила та.
— Конечно. Расскажи мне, что с тобой.
Руфь достала два стакана, не спрашивая Клэр, положила в них лед и налила тоник. Она поставила напиток на стол и, сгорбившись, села.
— Кажется, Дин с кем-то путается.
— Ой, нет.
Клэр накрыла своей ладонью руку подруги, безвольно лежащую на столе, пожала ее.
Стеклянная дверь кухни была открыта, и Руфь бессмысленно смотрела на деревянную оградку вокруг большого клена. Потом с полными слез глазами пригладила растрепанные волосы, шмыгнула носом и уставилась в свой стакан.
— Что-то происходит. Я это знаю. Все началось еще весной, после того как мы с Сарой ездили к маме.
Руфь и ее сестра Сара на неделю уезжали в Феникс, к родителям, которые купили дом в Сан-Сити.
— Что началось?
— Какие-то мелочи… новые привычки, новые вещи, даже новый одеколон. Иногда я захожу в спальню, а он говорит с кем-то по телефону и сразу начинает прощаться. Когда я спрашиваю, кто это, он отвечает, что это с работы. Вначале я ни о чем не задумывалась, но на этой неделе два раза кто-то звонил и бросал трубку, и я знаю, что там кто-то был, потому что слышалась музыка. А вчера он сказал, что съездит в магазин за батарейкой для часов, а когда вернулся, то я посмотрела на спидометр в машине. Он проехал двадцать пять миль и отсутствовал полтора часа.
— Но ты спросила его, где он был?
— Нет.
— Ты не считаешь, что надо было спросить, прежде чем делать какие-либо выводы?
— Я не делаю никаких выводов. Это началось не вчера, это длится все лето. Он изменился.
— Ну, Руфь, перестань, какие-то обстоятельства, просто совпадение. Думаю, тебе стоило спросить его о вчерашнем вечере.
— А вдруг он действительно с кем-то был?
Клэр, которая за всю свою семейную жизнь ни на секунду не сомневалась в верности мужа, почувствовала огромную жалость к подруге.
— То есть ты хочешь сказать, что не желала бы об этом знать?
— А как бы поступила ты?
Как бы поступила? Вопрос, если вдуматься, очень серьезный. Руфь и Дин поженились еще раньше, чем Клэр с Томом. Двое их детей учились в колледже, деньги за дом были уже почти выплачены, в недалеком будущем ожидался выход на пенсию. В их семейной жизни, насколько знала Клэр, не было никаких серьезных проблем, и замужество подруги как две капли воды походило на ее собственное. Одна только мысль о том, что такой устойчивый брак может рухнуть, взволновала Клэр. Она прекрасно себе представляла, как эта ситуация пугает Руфь и почему та любой ценой намерена избежать дальнейшего расследования. И все же Клэр всю жизнь проработала с людьми, более всего ценила общение и верила в возможность обсудить любую проблему.