Кирклендские услады, стр. 62

— Вы полагаете? Что-то сейчас я этого не заметила.

— Люк ее обожает. Будь они оба старше, могли бы пожениться хоть сейчас. Если негодяй Редверз ей все испортит, это будет настоящая трагедия.

— Я вижу, вы о нем не слишком высокого мнения.

— Еще бы! Вы здесь недавно, а то и вам было бы известно, что он прославился на всю округу. Но впрочем, я болтаю, а время идет, пора нам с Дамарис ехать домой. Спокойной ночи, Кэтрин. — Он пожал мне руку, ту самую, на которой было кольцо Редверзов.

Я поднялась к себе. В расстройстве я даже забыла запереть на ночь двери. Но никакие непрошеные гости меня не тревожили. Я была одна с обуревавшими меня чувствами.

Той ночью я постигла их истинную природу и кляла себя за то, что, приняв увлечение за неприязнь, позволила делу зайти так далеко. Меня уязвляло, что Саймон не оценил меня. Я была оскорблена, ибо дорожила его мнением. Той ночью я поняла, что ненависть произрастает из слишком большой заинтересованности, поняла, что женщине надо быть начеку, если кто-то из мужчин вызывает у нее ненависть, — это говорит лишь о том, что он завладел ее чувствами.

Предатель, твердила я себе, стараясь заглушить звенящие в ушах голоса Саймона и Дамарис. Волокита! Увивается за каждой, кто попадется! Вот и я просто попалась ему на глаза. Какая же я дура! И как мы ненавидим тех, кто бывает свидетелем наших глупостей. Ненависть и любовь! Как часто они идут рука об руку.

Глава 7

Ночью я спала плохо, а перед рассветом меня разбудила Мэри Джейн. Было еще совсем темно, и она держала в руке зажженную свечу.

— Мэрн Джейн! Который час? — удивилась я.

— Шесть утра, мадам.

— Так рано… Что случилось?

— Я еще вчера хотела вам рассказать, да со всеми этими приготовлениями к празднику не сумела. Кажется, я его нашла вчера, когда мы украшали холл.

Я села в постели:

— Мэри Джейн! Вы нашли потайной ход? Неужели?

— По-моему, да, мадам. В чулане… на галерее. Там в полу между двумя половицами такая щель — палец засунуть можно. Мне это сразу показалось подозрительно, вот я и попробовала подцепить одну половицу. И без труда ее подняла. А под ней оказалось темно и пусто, так что я принесла свечу и, когда заглянула вниз, увидела ступени. Они ведут вглубь. Вот и все, мадам. Тут меня кликнул Уильям, я доску опустила на место и никому ничего не сказала. Подумала, что пойду прямо к вам. Но меня позвали помогать на кухне, и больше уж мне никак было не отлучиться. Только я всю ночь об этом думала, не могла уснуть.

— Идемте туда сейчас же! — воскликнула я.

— Я так и знала, мадам, что вы сразу захотите сами все посмотреть.

— Все еще спят?

— Слуги встали, но они в другом крыле. Правда, через полчаса начнут убирать холл.

— Значит, надо торопиться, — заключила я. — Идем, покажете мне эту лестницу.

— А вы сперва не оденетесь, мадам?

— Нет, нельзя терять времени, наброшу на рубашку плащ.

И мы с Мэри Джейн, тихо выскользнув из моей спальни, бесшумными шагами поспешили в галерею менестрелей. Меня разбирал страх, что мы неожиданно повстречаем Люка. Но в присутствии Мэри Джейн он вряд ли мог причинить мне какой-нибудь вред.

Сердце мое учащенно билось — неужели найдено доказательство, в котором я так нуждалась? И Мэри Джейн — единственная в доме, кому я могла довериться, — со мной.

В «Усладах» царила тишина, и мне казалось, что, хотя я в домашних туфлях, каждый мой шаг гулко отдается в коридоре. Однако мы благополучно дошли до галереи, никого не встретив на пути. Мэри Джейн осторожно затворила за нами дверь галереи, а потом, пока я светила ей, открыла чулан и показала мне половицы. Она опустилась на колени и, как и говорила, без всяких усилий приподняла одну из них. Сомнений не было: половицы ловко маскировали потайной ход.

Держа над открывшимся отверстием свечу, я наклонилась и увидела ступени, о которых рассказывала Мэри Джейн. Мне не терпелось скорее спуститься по ним, но, чтобы встать на верхнюю ступеньку, пришлось бы спрыгнуть вниз, а я боялась рисковать.

Однако Мэри Джейн была ловкая и гибкая. Я повернулась к пей:

— Спускайтесь, Мэри Джейн, я подам вам свечу. Оглядитесь там хорошенько, потом расскажете мне, что увидели.

Мэри Джейн немного побледнела. Однако она презирала тех, кто склонен, как она выражалась, «труса праздновать», и, секунду поколебавшись, пролезла в отверстие, а когда встала на ступеньку, я подала ей свечу.

— Похоже на большую комнату, и очень холодно, — доложила она.

— Быстренько осмотрите все, — попросила я, — а потом пойдем искать лаз сюда со стороны аббатства.

Некоторое время Мэри Джейн не подавала голоса. Я вглядывалась вниз, в темноту, и, увидев, как она неуверенно спускается по лестнице, строго предупредила, чтобы она была поосторожней.

— Да-да, мадам, — откликнулась она. — Не беспокойтесь. Ступеньки прочные.

Когда она спустилась до самого низа, я снова услышала ее голос:

— Вижу какой-то свет. Наверное, выход. Сбегаю посмотрю.

Сердце у меня отчаянно колотилось. Как мне хотелось быть там, в подвале, вместе с ней! Но я боялась поскользнуться на этих каменных ступенях. Я не могла отделаться от мысли, что за нами кто-то наблюдает, но, взглянув через плечо, уверилась, что никого нет. В спящем доме не было слышно ни звука.

И вдруг Мэри Джейн крикнула:

— Я что-то нашла, мадам!

— Я вас не вижу! — крикнула я в ответ. — Где вы?

— Свечка почти догорела, — долетел до меня еле слышный голос.

— Возвращайтесь, Мэри Джейн. Возьмите то, что нашли, если не очень тяжело, и возвращайтесь.

— Но, мадам…

— Возвращайтесь сейчас же, — приказала я.

В темноте снова показался огонек свечи, и я вздохнула с облегчением.

На ступеньках появилась Мэри Джейн. В одной руке она держала свечу, в другой — какой-то сверток. Она передала его мне, и я сразу поняла, что в нем — монашеская ряса! Подав мне свечу, Мэри Джейн выбралась из лаза и, слава богу, снова очутилась рядом со мной.

— Я очень испугалась, когда вы исчезли из виду, — призналась я.

— Я и сама там струхнула, мадам. Даже дрожь пробрала.

— Да вы просто окоченели, Мэри Джейн.

— Там жуткий холод, мадам. Но рясу-то я нашла!

— Пойдемте скорей ко мне в спальню. Вдруг нас здесь кто-нибудь увидит.

Опустив половицу на место, мы удостоверились, что не оставили никаких следов, и, взяв рясу, вернулись ко мне в комнату.

Мэри Джейн немедленно нарядилась в рясу, и меня передернуло.

— Снимите! — попросила я. — Ее надо спрятать. Пусть теперь кто-нибудь попробует сказать, что у меня расстроено воображение, что мне все только мерещится. У нас в руках доказательство, что я не бредила.

— А мы кому-нибудь расскажем об этом? Покажем рясу?

Будь это днем раньше, я, не задумываясь, сказала бы: «Конечно! Расскажем мистеру Редверзу». Но теперь я уже не могла так сказать. Не могла довериться Саймону, а значит, не могла доверять никому в этом доме.

— Пока никому ни о чем ни слова, Мэри Джейн. Это наше вещественное доказательство. Я запру сверток в свой шкаф, так что никто не сможет его похитить.

— А потом что, мадам?

Взглянув на стоящие на камине часы, я увидела, что уже семь.

— Вас хватятся, если вы задержитесь. Сейчас я снова лягу. А вы, как обычно, принесете мне завтрак. Совсем немного чего-нибудь, я не хочу есть. А сначала принесите горячую воду. Я пока полежу, подумаю, что делать дальше.

— Хорошо, мадам, — сказала Мэри Джейн и вышла.

Проведать меня зашла Руфь.

— У вас утомленный вид, — заключила она. — Вчерашний день был для вас чересчур насыщенным.

— Да, я и правда чувствую себя усталой, — согласилась я.

— Лучше бы вам полежать весь день. Я возьму гостей на себя. Тогда к вечеру вам, может быть, станет получше и вы к нам присоединитесь. Да у нас никого и не будет, только свои, а Саймон и Хейгар уедут завтра рано утром. Экипаж за ними всегда присылают на третий день Рождества, ровно в полдесятого.