Директор, стр. 95
11
– Папа! – подбежав к Нику, воскликнула Джулия. – Ты уже вернулся!
– Как видишь!
Поставив чемодан на пол, Ник поднял дочку на руки. При этом у него захрустели кости. Джулия уже была ребенком солидного веса.
– Как дела?
– Хорошо!
У Джулии всегда все было хорошо – дома, в школе, вообще везде.
– А где твой брат?
– Наверное, у себя, – пожала плечами Джулия. – А ты знаешь, что Марта уехала к родным на Барбадос?
– Да. Знаю. Она заслужила отпуск. Я оплатил ее поездку. Это подарок ей от всей нашей семьи. А где Кэсси?
В отсутствие Марты Кэсси с радостью согласилась присмотреть за детьми Ника.
– Здесь. Мы занимались с ней йогой.
– А где она сейчас?
– Не знаю. Может, у тебя в кабинете.
Ник на мгновение замялся.
Опять!.. Но ведь там ничего нет. Бояться нечего. Это все паранойя.
– У нее для тебя сюрприз, – сказала Джулия с озорной улыбкой. – Но я обещала тебе не говорить.
– А можно я попробую догадаться?
– Нет!
– Ну один разок!
– Ну нет же! – завопила Джулия. – Это же сюрприз!
– Ну ладно. Ничего мне не говори. Но у меня для тебя тоже есть сюрприз!
– Какой?
– Хочешь съездить на Гавайи?
– Конечно!
– Ну вот и отлично! Мы улетаем завтра вечером!
– А школа?
– Я поговорил, и вас с Люком на несколько дней освободили от уроков.
– Гавайи! Ура! Мы поедем на Мауи?
– Да.
– Туда же, куда и в прошлый раз?
– Да. В тот же самый домик на пляже!
Джулия бросилась на шею к отцу.
– Я буду плавать с маской! – заявила она. – И я научусь виндсерфингу! Ведь я уже большая, да?
В прошлый раз Лаура не разрешила Джулии плавать на доске под парусом, потому что девочка была еще маленькой.
– Да.
– Ура! Люк обещал меня научить! А ты будешь нырять с аквалангом?
– Буду. Если не забыл, как это делается.
– А помнишь, как я нашла в домике ящерицу, а у нее оторвался хвост? Как это было прикольно!
Ник решил пройти к себе в кабинет коротким путем через кухню, но замер на месте, едва переступив порог.
Вместо обычного полиэтилена он узрел своего рода бумажную стену. Присмотревшись, Ник понял, что это склеенная скотчем подарочная оберточная бумага, на которую наклеена крест-накрест подарочная синяя лента с бантиками.
– Ну как?
Кэсси тихо подошла к нему сзади, обняла его за пояс и поцеловала в шею.
– Что это?
Ник обернулся, обнял Кэсси и поцеловал ее в губы.
– Сейчас увидишь… А чем все кончилось в Бостоне?
– Скажу только, что ты во всем оказалась права.
Кэсси кивнула. У нее под глазами опять появились тени.
Она выглядела усталой, осунувшейся.
– Вот увидишь, все будет хорошо, – сказала она. – Ты вовремя вывел их на чистую воду.
– А можно мне развернуть мой подарок?
– Прошу!
Ударом кулака Ник пробил бумажную стену. Кухня была ярко освещена. Горели все лампы. Гранитная стойка в центре кухни была безукоризненна. Именно такой ее и нарисовала Лаура.
– Вот это да! – восхищенно пробормотал Ник.
Подойдя к стойке, он провел по ней рукой. За этой стойкой легко и удобно могла разместиться вся семья. Точно так, как этого хотела Лаура.
Кэсси стояла со счастливой улыбкой на лице.
– Как тебе это удалось? – спросил Ник.
– Конечно же я не могла сделать ее своими руками. Может, я и научилась у отца мастерить, но не до такой же степени. Но я очень целеустремленная, – скромно потупившись, заявила Кэсси. – Мастера закончили работу всего за один день, но ты не представляешь, как мне пришлось их упрашивать, пинать и погонять, чтобы они пошевеливались.
– Ты просто чудо! – сказал Ник.
– Я ничего не бросаю на полпути, – Кэсси немного помолчала и негромко спросила: – Ник, неужели ты так никогда и не расскажешь мне о ее смерти?
Ник закрыл глаза, набрал побольше воздуха в грудь, открыл глаза и заговорил:
– У Лукаса были соревнования по плаванию. Было полвосьмого вечера, но уже темно. На дворе стоял декабрь, и темнело рано. Мы ехали в Стрэтфорд, потому что соревнования проводились в стрэтфордском бассейне. По этой дороге иногда ездят грузовики, которые хотят побыстрей добраться до федеральной автотрассы…
Ник снова закрыл глаза. Мысленно он вновь перенесся в тот вечер. Темно. Он сидит в машине… Раньше ему это только снилось в кошмарных снах, а теперь он самолично вызывал эти образы из небытия. Ник говорил негромким монотонным голосом:
– Навстречу нам ехал тягач с полуприцепом. Его водитель, как выяснилось потом, накачался пивом, а на асфальте был лед. Лаура сидела за рулем. Она терпеть не могла водить в темноте, но я ее упросил, потому что мне было нужно срочно позвонить в несколько мест по мобильному телефону. Ведь я директор и у меня ненормированный рабочий день! Мы о чем-то поругались, и Лаура не очень следила за дорогой. Она слишком поздно заметила, что тягач с прицепом занесло через двойную сплошную, и он движется навстречу нам по нашей стороне дороги. Лаура начала поворачивать, но не успела. Тягач врезался в нас… Странное дело, – сказал Ник, открывая глаза. – Удар совсем не показался мне сильным. Столкновение совсем не походило на страшные автокатастрофы в кино, где машины поднимаются в воздух и разлетаются на куски. Удар был примерно таким, как при лобовом столкновении электрических автомобильчиков на аттракционах. Что-то захрустело, но я не сломал себе позвоночник и даже не потерял сознания. Я заорал: «Какая скотина! Он же наверняка пьян!» – и повернулся к Лауре, но она мне ничего не ответила. Тогда я заметил, что с ее стороны лобовое стекло разбито. У нее на лбу были осколки стекла. И в волосах у нее тоже что-то блестело. Крови практически не было. Никаких рваных ран. Казалось, она уснула.
– Ты ни в чем не виноват. Ты ничего не мог изменить, – прошептала Кэсси.
Все вокруг расплылось, и Ник понял, что его глаза полны слез.
– Я мог изменить сотню разных вещей. Если бы я сделал по-другому хоть одну из них, Лаура была бы сейчас жива. Когда мы уезжали из дома, Лаура хотела куда-то позвонить, а я заставил ее положить трубку, потому что мы опаздывали. Я сказал, что она, как дура, потратила пятнадцать минут на то, чтобы накраситься, отправляясь на соревнования по плаванию. Еще я сказал ей, что на этот раз не собираюсь опаздывать и хочу удобно сесть у самого края бассейна, чтобы хорошо видеть пловцов. Если бы я позволил Лауре позвонить по телефону, грузовик спокойно проехал бы своей дорогой и она бы не погибла. Если бы я не торопился, мы спокойно доехали бы до места назначения. А зачем я звонил тогда по телефону из машины? Неужели эти звонки не могли подождать до утра? Тогда я сам бы сидел за рулем. Лаура водила гораздо хуже меня. Она вообще терпеть не могла водить машину. А еще я не должен был ссориться с ней, когда она сидела за рулем… И вот еще – она хотела поехать на моей машине. Мой «шевроле» большой и прочный, он лучше выдержал бы такой удар, но я сказал, что для внедорожника будет трудно найти место на стоянке, и уговорил Лауру ехать на ее маленьком седане… И это только начало всего того, что я мог изменить, но не изменил. Я думал об этом много недель после гибели Лауры…
Кэсси теребила себе волосы. Ник даже не знал, слушает она его или нет.
– Кровоизлияние в мозг, – продолжал он. – Лаура умерла в больнице на следующий день.
– Хороший ты человек, Ник.
– Нет, – ответил Ник. – Я не хороший. Но мне чертовски хотелось бы им стать.
– Ты отдаешь другим всего себя.
– Ты не знаешь, о чем говоришь. Ты не знаешь меня. Ты не знаешь всего, что я сделал. Ты не знаешь, сколько я отнял…
– Ты дал мне новую семью.
«А перед этим отнял у тебя отца!» – подумал Ник. Он долго смотрел на Кэсси и смеялся над своими подозрениями в ее адрес, смеялся над собой, вспомнив, как боялся того, что Кэсси проникла к нему в дом, чтобы уличить его в убийстве отца.