Переносная дверь, стр. 3

– Нет.

Она снова кивнула.

– Что вы думаете о последнем альбоме «Living Dead»? Над этим Пол немного подумал, прежде чем ответить.

– Дрянь.

– Кем бы вы предпочли быть – Ллойд Джорджем или ГариРодсом [1]?

– Прошу прощения, кто такой Ллойд Джордж?

– Что у Чехова вызывает у вас наибольшее восхищение? Пол нахмурился:

– Не знаю. Фраза «Курс проложен, капитан» у него получается недурно, но ведь по большей части он ничего не делает.

Никто не издал ни звука. Такого молчания не было с начала времен. Потом все они (кроме седого, чьи глаза были крепко закрыты, в подбородок упирался в грудь) переглянулись, и мрачнолицый проговорил:

– Ну, полагаю, мы услышали достаточно. У вас к нам какие-нибудь вопросы есть?

Пол сумел сохранить серьезную мину.

– В общем нет, спасибо.

– Отлично. – Мрачнолицый встал и открыл дверь. – Через пару дней мы вам напишем. Большое спасибо, что пришли.

– Не за что, – ответил Пол, вслед за мрачнолицым выходя в приемную.

И зачем какому-то шутнику понадобилось красть кости из его ног и заменять их на стебли ревеня? Ну и что с того? Большего он и не заслуживает.

Проходя мимо худой девушки, он бросил ей взгляд, которым попытался выразить разом поддержку, предостережение и упреждающее сочувствие. Удалось ему это неплохо, вот только девушка в тот момент смотрела в другую сторону.

Вместо того чтобы отправиться прямиком на остановку, он зашел в паб, где заказал полпинты горького шанди [2]. Правду сказать, он не мог позволить себе транжирить деньги на выпивку – особенно если учесть, что место он скорее всего не получит, – но ему нужно было где-то немного посидеть и спокойно подрожать. А поскольку он только что истратил весь свой двухнедельный бюджет на развлечения, то решил растянуть шанди, насколько удастся. Еще он спрашивал себя, зачем вообще это заказал, ведь горький шанди он не любит. Пол усмехнулся: как раз такой вопрос ему бы и задали эти чудища, и, разумеется, ответа на него он не знает.

Затем Пол стал размышлять на самые разные темы, в основном депрессивные. А когда вдоволь наразмышлялся, то поднял глаза и увидел худую девушку: она как раз возвращалась от стойки. В руке она держала пинту «Гиннесса», с которым устроилась наконец на барном табурете у двери. При обычных обстоятельствах ничто на свете не заставило бы Пола встать и подойти к ней, но после того, что ему пришлось пережить – что такого уж плохого она может ему сделать?

Заметив его приближение, она сунула руку в карман шикарного пальто с капюшоном за книгой, но недостаточно быстро ее вытащила. Да и вообще держала вверх ногами.

– Привет, – сказал он, – как прошло собеседование?

Девушка медленно опустила книгу – почти как потерпевший поражение генерал, отдающий противнику шпагу.

– Надо думать, я пролетела. А у вас как?

Он покачал головой:

– Правду сказать, точно так же. Я вообще не стал бы работать у этих психов.

– И я. Я им так и сказала, что вопросы у них дурацкие.

В это Пол вполне мог поверить.

– Вас тоже спрашивали про убийство родителей?

Она поглядела на него так, словно он лишился рассудка.

– Меня попросили перечислить королей Португалии. А еще спросили, какой мой любимый цвет. На это я им сказала, мол, не ваше дело.

«М-да, – подумал он. – Отношения человека с королевской семьей Португалии – это сугубо личное дело».

– А ко мне приставали с какой-то чушью про Лондонский Тауэр и чем-то из «Стар-трека».

Она цокнула языком:

– Они не того Чехова имели в виду, а русского драматурга.

– А что, был русский драматург по фамилии Чехов? Ну надо же! – Пол тряхнул головой. – Все равно это не имеет значения. Думаю, я провалился еще до того, как туда вошел.

Она кивнула.

– Интересно, что они спрашивали у этой «джулии робертс»? Готова поспорить, уж она-то им сказала, какой у нее любимый цвет. – И свирепо добавила: – Скорее всего розовый.

Почему-то от разговора с худой девушкой само собеседование перестало казаться таким уж кошмарным.

– Как насчет того, чтобы где-нибудь перекусить? – спросил он.

– Нет. – Встав, она залпом выдула свой «Гиннесс» и отерла рот рукавом. – Мне пора. Пока.

И ушла прежде, чем он успел открыть рот. Пол сел, допил последнюю четверть дюйма своего горького шанди и тоже вышел из паба. Когда он добрел до остановки, девушки там не оказалось, что, пожалуй, было и к лучшему.

В ту ночь Полу приснился сон. Он стоял в сыром подвале – обстановка прямо как из старомодной компьютерной игры «Донжоны и драконы», но, впрочем, оригинальностью он никогда не отличался – и смотрел в зеркало. В зеркале отражалось его лицо, а еще почему-то лицо худой девушки. Это он хотя бы мог объяснить, сославшись на последствия ужина из тоста с сыром и маринованных корнишонов, но ни сыр, ни корнишоны ни в коей мере не объясняли, откуда взялись в зеркале еще два лица и почему его мучает острое ощущение, что эти лица ему знакомы, причем знакомы очень хорошо, будто это близкие родственники. Лица принадлежали двум молодым людям приблизительно его возраста: у одного были рыжие кудри и веснушки, у другого – светлые волосы и лицо как брусок сыра; оба махали руками, словно пытаясь привлечь его внимание. Почему его воображение облачило их в викторианские сюртуки – почему, Пол понятия не имел; да лучше бы ему этого и не знать. Потом дверь подвала отворилась, в щелку просочился желтый свет, и внутрь вошли мужчина и девушка. Полу показалось, он узнал их по какой-то телерекламе: то ли пара из ролика «Мальборо», то ли типичные красавцы из рекламы машин. Они смеялись и болтали, точно совсем его не видели, но, проходя мимо, вдруг застыли как вкопанные, а мужчина вытащил длинный кривой кинжал. Тут что-то лязгнуло, и Пол проснулся.

Лязгнул, как оказалось, почтовый ящик в коридоре. Надев халат (горестный серый шерстяной халат, унаследованный от покойного дядюшки), он заклинил дверь своей квартирки (спальня, гостиная и кухня – три в одном) ботинком и пошел посмотреть, нет ли чего-нибудь для него. Как обычно, большинство писем были адресованы двум медсестрам этажом выше, три письма пришли гитаристу напротив и два домохозяйке. А одно было для него. На обороте конверта был вытеснен логотип: «Дж. В. У.».

«Я и так знаю, что там, – подумал он, – но почему бы не посмотреть? Занятия получше у меня все равно нет». Вернувшись к себе, он неуклюже вскрыл конверт хлебным ножом.

Шапка письма была старомодная, тисненная черным на плотной бумаге.

Дж. В. Уэлс и К°

70 Сент-Мери-Экс

Лондон

"Так я и думал, – сказал он самому себе. – А теперь: «Дорогой сэр, отвали, неудачник, искренне ваши». Он развернул лист до конца.

Уважаемый мистер Карпентер!

Приносим вам свою благодарность за то, что смогли прийти в наш офис для собеседования. Мы рады предложить вам место младшего клерка на условиях, обозначенных в присланном вам извещении о собеседовании. Не будете ли вы так любезны явиться на работу в понедельник, 26-го сего месяца. Соблаговолите сообщить о своем согласии в письменном виде по возможности скорее.

Искренне ваш

(Неприличного вида загогулина)

Х. Х. Уэлс.

Партнер

ГЛАВА ВТОРАЯ

Сегодня секретарь на рецепции была другая. Когда Пол приходил на собеседование, за стойкой сидела кареглазая красавица брюнетка, которой он испугался так, что он чуть не забыл свою фамилию. Сегодня ее место занимала столь же красивая пепельная блондинка с сапфировыми очами.

– Пол Карпентер, не так ли? – спросила она, одарив его улыбкой, которая вполне подпадала под статью «нарушение приличий в общественном месте». – Мистер Тэннер хотел бы видеть вас у себя в кабинете немедленно.