Прямо в огонь, стр. 56

Она не могла ни слышать его, ни видеть, но Диллон возник за Нейтом, словно еще один бестелесный призрак.

— Доверие и сострадание? — повторил Диллон. Джейми заметила, как из его рта вырвалось белое облачко пара. — Нет, это не в твоем духе.

Нейт медленно провел рукой по груди Джейми, и она еле сдержалась, чтобы не отпрянуть в сторону. Малейшее движение грозило ей удушением. Нейт опустил ладонь ниже, на живот, потом просунул ей между ног, и обернулся, чтобы взглянуть на Диллона.

— Подойдешь ближе — она умрет, — спокойно сказал он. В свете луны мелькнуло лезвие ножа. — Мне понравилось ружье, и я был бы не прочь посмотреть, как Джейми умрет от удушья, но когда дело принимает серьезный оборот, — я всегда надеюсь только на нож. Если ты попробуешь что-нибудь предпринять, Киллер, я перережу ей горло, и ты ничем не сможешь помочь. Поблизости нет ни одной больницы, поэтому ее шансы выжить равняются нулю.

— Значит, я ничего не буду делать, — сказал Диллон. Голос его был таким же бесстрастным, как голос Нейта. — Чего ты от меня хочешь?

— Стоило ее ждать, Киллер? Ты ведь мечтал о ней годами, она стала для тебя наваждением. Но думаю, столкнувшись с реальностью, ты был горько разочарован.

Диллон пожал плечами.

— Что ты хочешь услышать? Что в постели она никуда не годится? Что мне хотелось от нее поскорей избавиться? Что ты оказался прав, и она ничего не стоит? Хорошо, если хочешь, я все это скажу. Но это вовсе не означает, что она заслуживает смерти.

Только этого ей не хватало, подумала Джейми, уставясь на Диллона поверх ссутуленных плеч Нейта. Она почувствовала, как слезы набегают на глаза, и еле сдержала смех. Подумать только, ей предстоит умереть от жестоких рук кузена, а она переживает по поводу того, что о ней думает Диллон. Должно быть, она такая же сумасшедшая, как и Нейт.

— Да, ты мог бы мне это сказать, — тихо сказал Нейт, гладя шею Джейми лезвием ножа. Он обернулся к Диллону. — Только правда ли это?

Диллон не ответил на вопрос.

— Чего ты от меня хочешь, Нейт? — снова спросил он. Затем наклонился вперед и приставил к виску Нейта дуло пистолета.

Но тот лишь улыбнулся.

— И кто из нас окажется быстрей? — произнес он нараспев. — Удастся ли тебе разнести мне череп прежде, чем я перережу ей горло? Не думаю. А это значит, что мы застряли в тупике. Поэтому отодвинься и отложи пистолет в сторону, пока я не сделал того, на что еще не готов. Ну же, двигайся!..

Диллон не пошевелился, и Нейт слегка надавил на нож, отчего по шее Джейми потек тонкий ручеек крови.

— Отодвинься, — повторил Нейт, мило улыбнувшись.

Диллон отошел к дальней стене.

— Очень хорошо, — похвалил его Нейт. — Теперь положи пистолет на пол и подтолкни ко мне.

Она услышала стук металла о каменный пол, потом звук приблизился в их сторону. Нейт даже не повернул головы.

— Спрашиваю в последний раз, Нейт. Чего ты от меня хочешь?

Нейт поднял голову и в его безумных, красивых глазах блеснули слезы.

— Я хочу, чтобы ты любил меня, — сказал он и полоснул ножом по горлу Джейми.

Она откатилась в сторону, и лезвие лишь задело плечо. Второй раз за эту ночь она услышала грохот выстрела. Значит, Диллон бросил на пол вовсе не пистолет.

Нейт поднялся на ноги, по-прежнему сжимая в руке нож.

— Просто люби меня, — прошептал он. На его груди расцвело кровавое пятно. Нож выпал из его руки, и Нейт свалился на обломок стены, сжимая в ладони конец шнура, которым он связал Джейми.

Она ощутила, как натянулась веревка, и поняла, что это конец. Она не могла дышать. Джейми попыталась закричать, но из горла не раздалось ни звука. Она умирала так, как говорил Нейт, как он задумал с самого начала.

Но потом веревка вдруг ослабла, и она смогла зачерпнуть воздух. Диллон сосредоточенно перерезал путы ножом Нейта, скользким от ее крови. Как всегда, лицо его было бесстрастным.

Джейми хотелось, чтобы он ее обнял. Она жаждала прижаться к его груди и выплакать весь ужас, пережитый в эту ночь. Но в ее памяти отчетливо звучали слова Диллона, сказанные Нейту. Поэтому она лежала тихо, не шевелясь, пока он разрезал тонкий пластиковый шнур.

— Он умер? — слова с трудом вырвались из поврежденной гортани, и Джейми чуть не задохнулась от резкой боли.

Диллон встал и бросил взгляд в сторону разрушенной стены.

— Мертвее не бывает, — холодно сказал он.

Он не коснулся ее, не прижал к себе. Просто стоял над ней и ждал. И Джейми не могла понять, чего же он ждет.

— Моя мать… — прошептала она. — Он застрелил Исабель…

— Где она?

— В конюшне, наверху. Я не уверена, может быть, она еще жива…

Слова были еле различимы, но казалось, Диллон понимает ее с полуслова.

— Пойду проверю, — сказал он. На нем была старая джинсовая куртка, видавшая лучшие времена. Помедлив секунду, он снял ее и протянул Джейми. — Похоже, ты замерзла.

Нет, ее леденил не стылый ночной воздух, а то, как он себя вел. Джейми не могла понять, почему Диллон кажется таким далеким, таким равнодушным. И было ли правдой то, что он сказал Нейту…

Внезапно раздался вой сирен. Джейми поняла, что скоро здесь будет полиция, и сжалась от страха. Она постаралась встать на дрожавших ногах, судорожно ловя ртом воздух.

— Тебе нужно бежать… — с трудом проговорила она. — Полиция…

Диллон оставался спокойным. Наверное, он услышал полицейские сирены задолго до нее.

— Пойду посмотрю, что с твоей матерью, — повторил он.

— А потом беги. Никто не узнает, что ты здесь был — я что-нибудь придумаю.

Диллон покачал головой то ли не соглашаясь с ней, то ли удивляясь ее словам. А потом исчез из жизни Джейми без единого слова.

Глава двадцать третья

Джейми смогла вернуться домой лишь к Рождеству. Перед этим ее всю ночь продержали в больнице, обработали раны и сделали рентген, чтобы убедиться, нет ли сотрясения мозга. Она также побеседовала с психологом, который посоветовал возобновить сеансы психотерапии. Затем ее отослали в Род-Айленд в сопровождении детектива Драммонда. Всю дорогу тот изводил ее бесконечными вопросами, но как только Джейми пыталась выудить у него хоть какую-то информацию, детектив задумчиво кивал головой и что-то бормотал себе под нос. Правда, от Джейми он ничего не добился. Она уклонялась от ответов, ссылаясь на шоковое состояние и частичную потерю памяти, и в конце концов, Драммонд сдался и отстал от девушки. Она надеялась на то, что сможет защитить Диллона, но понимала, что все зашло слишком далеко. Поэтому она старалась дать полиции как можно меньше информации, чтобы не усугублять и без того шаткое положение Диллона. Раз источник всех несчастий исчез, Диллон заслужил, чтобы его оставили в покое.

Джейми не знала, куда он сбежал, но надеялась, что достаточно далеко. Уж точно не в гараж, потому что там его искали бы в первую очередь. Нет, скорей всего, он сменил имя и документы, и начал новую жизнь где-нибудь далеко отсюда. Интересно, суждено ли им встретиться вновь? Может быть, так и случится, когда она будет совсем старой, и Диллон ее не узнает. Если, конечно, он сам доживет до столь преклонного возраста, в чем Джейми искренне сомневалась, зная образ жизни Диллона.

Мать провела в больнице две недели, после чего ее отправили домой с почестями, достойными настоящей герцогини. Она потеряла много крови, но к счастью, пуля Нейта не задела ни одного жизненно важного органа. Исабель вернулась к прежней жизни как ни в чем не бывало — элегантная, сдержанная, и, как всегда, строго соблюдающая правила хорошего тона. Она отказывалась говорить о Нейте. И Джейми пришлось примириться с тем, что она никогда не узнает, с какой целью Исабель предприняла героическое усилие, чтобы добраться до Коннектикута. Пыталась ли она спасти дочь… или Нейта.

Это было неважно. Казалось, что все, происходящее вокруг, вдруг утратило какой-либо смысл. Один день сменялся другим, и общую монотонность серых будней прервали лишь похороны Нейта, которого тихо похоронили в семейном склепе. На церемонии присутствовали только Джейми и детектив Драммонд, приехавший из Денверса специально по этому случаю. Он привез с собой очередную порцию вопросов, которые девушка оставила без ответа. Мать Джейми, сославшись на плохое самочувствие, отказалась от участия в похоронах. Но Джейми знала, что дело вовсе не в этом. Исабель Кинкейд не хотела смириться со смертью Нейта. Она по-прежнему сомневалась, по-прежнему надеялась на чудо…