Повесть о славных богатырях, златом граде Киеве и великой напасти на землю Русскую, стр. 108
— Ничего, умный конь не ступит на человека копытом, обойдёт.
— Добро, как умный, — отвечал старик тонким сварливым голосом. — А что, ежели и конь не умней того, кто на нём скачет? Тогда как? А?
В толпе опять засмеялись — на этот раз одобрительно. А старик кликнул продавца кваса и единым духом выпил полный ковш. Всадник между тем был уже за воротами. Прискакал он с недоброй вестью. На столицу двигалась огромная воинская рать. Нет, это были не степняки-половчане. На Киев шла объединенная дружина суздальцев и ростовчан.
Может, это вам покажется странным: вроде бы совсем недавно суздальцы и ростовчане потерпели поражение под Новгородом и вот идут войной на стольный Киев. Но я напоминаю вам, что герои нашей повести живут долгой богатырской жизнью. И немало воды утекло с тех пор, как войска северных княжеств были разбиты Новгородом.
Начинается ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ ГЛАВА — «СЕВЕР ПРОТИВ ЮГА».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
СЕВЕР ПРОТИВ ЮГА
Великий князь спешно созвал думных бояр. Было решено, кроме дружины и киевского ополчения, для защиты города стянуть еще и войска, находившиеся на пограничных заставах. Конечно, так ослаблять границы было опасно. Степняки только и ждут этого и уж непременно, воспользовавшись случаем, опустошат земли Киевского княжества. Но другого выхода не было. И на пограничные заставы поскакали гонцы с приказом Великого князя начальникам застав: собрать все имеющиеся в их распоряжении воинские подразделения и спешно идти на помощь стольному. Получил такое распоряжение и Илья Муравленин, служивший на одной из пограничных застав на южном краю Киевской земли. Как ни огорчителен был этот приказ, его приходилось выполнять. Жители пограничного городка и соседних сел просили оставить в крепости часть воинов — надеялись отсидеться за стенами. Но Илья не имел права оставлять здесь никого из своих ратников. Да и не было в этом смысла. Половцы все равно овладели бы крепостью при таком малом числе защитников. Многие просились идти вместе с полком. Мужчинам, которые могли держать оружие, это было разрешено. А вот женщин, детей, стариков брать с собой было нельзя. Такой громоздкий обоз обременил бы полк и затруднил его передвижение.
Молва о том, что русские войска оставили границу, летела будто на крыльях. Жители бежали в леса. И полк Ильи Муравленина, двигавшийся быстрым маршем, находил на пути уже опустевшие села и городки. На подходе к Витичеву — последнему большому городу перед Киевом Илья решил сделать привал. Надо было подкормить коней после быстрого степного перехода и дать немного передохнуть воинам перед вступлением в стольный и, может быть, уже близкой битвой.
Расположились лагерем не в самом Витичеве, а в монастыре, стоявшем неподалеку от города на высоком холме. Во-первых, здесь было легче добыть продовольствие для ратников. Неизвестно еще, захотят ли жители Витичева снабжать провиантом войско, которое не собирается защищать их город, думал Илья, а в монастырских вотчинах, раскинувшихся окрест монастыря, найдется чем покормиться. А во-вторых, игуменом-настоятелем этого монастыря был не кто иной, как старый приятель Ильи, бывший дружинник Данила Монах. В конце концов он оправдал своё прозвище и принял постриг. Ходил даже слух, что Данила, как и мечтал, написал книгу о своем путешествии в Константинополь и Иерусалим. Илья этой книги не читал, но всё равно порадовался за друга. А теперь был рад, что представился случай повидать его.
И вот они сидят в покоях настоятеля. Конечно, вспомнили о Константинополе, поговорили о нынешних невеселых делах. Но больше всего говорил Данила о своем монастыре, верней, о крепостных стенах, которые недавно были возведены вокруг обители его стараниями. Он весь день водил Илью по укреплениям, легко карабкался на каменные уступы и приставные лесенки, с гордостью показывал ширину стен, расположение бойниц, из которых простреливалось все пространство вокруг, тяжелые пращи, установленные под защитой башен.
— Не хуже, чем в Иерусалимском донжоне! — шутя похвалился он.
Илье было странно видеть Данилу в длинном, путавшемся в ногах монашьем платье. Казалось, Данила надел его по ошибке и сейчас снимет и черную рясу, и высокий клобук и снова облачится в воинские доспехи. И вообще, думал Илья, Данила, как это ни странно, теперь больше походит на воина, чем в то время, когда он пребывал в дружинниках. Да и молодые плечистые парни в чёрных одеяниях, которые по распоряжению настоятеля вместе с окрестными жителями копали рвы вокруг крепостных стен, тесали бревна — городни, таскали каменные снаряды для пращей, тоже были больше похожи на воинских ратников, чем на смиренных монахов.
Сейчас, уже ввечеру, Илья с Данилой продолжали начатый разговор. На Даниле было все то же простое темное платье, зато покой настоятеля мало походил на монашью келью. Ярко горели свечи в золотых светильниках. И широкие дубовые скамьи и полы были покрыты мягкими душистыми коврами, по которым неслышно ступали служки с подносами. На столе стояло доброе вино.
Помнишь первых крестоносцев, которые появились в твою бытность в Царьграде? Смерды — раздетые, не имевшие даже тигеляев, шитых из дерюги, как у самых простых наших ратников, сроду не державшие в руках ни меча, ни копья. Но следом за ними появились рыцарские дружины из Франции, Италии, Англии, Германии… Сказать по правде, они ещё больше грабили греков, нежели голодные смерды, — рассказывал Данила. — Но потом император все же договорился с рыцарями и переправил их за море.
В конце концов рыцарским армиям удалось взять Иерусалим и даже основать на землях Сирии и Палестины христианские королевства. Вот тогда и поехал Данила послом киевского князя в Иерусалим. Он рассказывал Илье, с каким почетом был принят королем-рыцарем Балдуином, как купался в святой реке Иордане, как слушал пасхальную службу у гроба господня и даже уговорил сторожа за немалую мзду отколоть от этого гроба малую кроху камня — на память. Но опять-таки больше всего рассказывал Данила об укреплениях иерусалимской цитадели, которую изучал с большим вниманием.
— Тверда ко взятию та крепость, — закончил он свой рассказ.
Данила, конечно, не мог знать, что пройдет время, и рыцари перессорятся, передерутся меж собой, и иерусалимская твердыня снова окажется в руках мусульман. Сейчас ему приятно было вспомнить свою поездку, но всего больше был он доволен, что может показать такому сведущему в воинском деле человеку, как Илья, что удалось ему сделать здесь у себя в монастыре-крепости. Похвалился запасами жита, имеющимися в закромах, колодцами, которые недавно закончили рыть на монастырском дворе — хватит и еды, и воды выдержать осаду.
Вспомнил: когда рыли один из колодцев, нашли жертвенный очаг. Наверное, в старину здесь находилось языческое капище. Еще с той поры, когда вещий Олег после удачного похода на Царьград заключил с греками торговый договор, каждый год по весне со всей Руси по многочисленным рекам спускались к Киеву ладьи с данью, собранной во время зимнего полюдья. У киевских причалов корабельщики вместе с подольскими мастерами готовили ладьи к дальнему плаванию — набивали повыше борта, конопатили днища, ставили парусные снасти. А потом, когда суда были готовы к плаванию, торговые караваны от всех племен сходились как раз здесь, у Витичева. Первыми обычно приплывали поляне. Им было всего ближе, ведь Киевщина — их земля. Следом приплывали северяне и древляне, чьи родовые поселяне тоже находились недалеко по притокам Днепра. А за ними уже радимичи, и кривичи, и самые дальние — ильменские славяне. И перед тем как флотилии отправиться в далекий и опасный путь по Днепру и Черному морю, приносили жертвы своим языческим богам.
А ныне Витичевская гавань совсем опустела. Да что Витичев — стольный Киев и тот теряет былую славу, — вздохнул Данила. Но долгой скорби не стал предаваться. Пожелал Илюше воинской удачи. Сказал: — А мы тут повоюем со степняками. — А еще присоветовал Илье: не идти дальше верхом по степи, а взять в Витичеве ладьи и погрузиться на них вместе с конями — и ратники отдохнут, и кони будут со свежими силами перед битвой. Сам и договорился уважаемый городом игумен с витичанами, чтобы те предоставили полку Муравленина ладьи.