Железный Грааль, стр. 9

Я отпустил сокола, еще раз оглядел брод со сторожевыми башнями. Любопытное зрелище, но что-то внушало беспокойство. Затем я направил коня вслед за старым воином, подальше от опасности.

Лодка-дух уже отчалила, вернулась в рощу под Тауровиндой. Там она дождется либо меня, либо возвращения Арго, предсказанного Тремя Ужасными Вестницами.

Арбаму, чтобы добраться к своим, надо было выдержать два дня в седле. Он упрямо бодрился.

– Грудина сломана, но сердце еще стучит. Поеду осторожно и как-нибудь доберусь.

Старик не позволил мне заняться раной.

– Лучше ее не трогать, – решил он. – Кожа, ткань, бронзовый наконечник – лучше оставить их в покое, пока нет возможности сделать все как следует.

– Тебе очень больно? – спросил я, обдумывая, чем можно облегчить боль.

– Очень. Но бывало больнее, Мерлин. Сегодня я увидел внуков и не думаю, что боль может причинить мне больший вред. Ты видел, сколько в них жизни? Будущий царь! И подрастающая царица! Это дети моей дочери, Мерлин. Дети Айламунды! Клянусь глазами Ллеу, если бы она могла их видеть, как бы она гордилась ими!

– Может, она их и видит, – предположил я, но услышал в ответ негодование и иронию.

– Видит! Оттуда, где ей приходится скитаться? Вот кому сейчас больно, Мерлин! Что там я!

Я не совсем понял его и потому замолчал.

Хоть Арбам и отказывался от лечения, я собрал кое-какие травы, пригодные для исцеления таких ран. На первом ночлеге, проведенном нами под звездами, он еще крепился, однако на второй день стал шататься в седле, и на лбу выступила испарина. Впечатляющее зрелище. Я упрашивал его дать согласие хоть на слабые чары.

– Нет. Я буду жить или умру, как пожелает добрый бог.

Я дал ему напиться и под уздцы провел его лошадь по извилистой тропе, через буераки, преграждавшие вход в долину. К тому времени, как мы вошли в скалистое устье, он уже бессильно склонился на гриву коня. Пришлось привязать его к седлу, чтобы не свалился, и приложить примочку к воспалившейся ране.

Мельком заглянув в него, я понял, что рана смертельна.

Я с радостью передал умирающее тело в руки его родичей. Те, следуя указаниям друида, раздели Арбама и омыли его. Глаза друида сверкали из-под охры, которой он вымазал себе лицо и стриженные ежиком волосы. Он повторял старинные песни и взывал к Суцеллу-целителю. Кимон стоял рядом, строгий и собранный. Он не вздрогнул, когда бронзовый наконечник после долгих усилий с кровью вышел из грудины старика.

Арбам молчал, его прозрачный взгляд не отрывался от лица внука.

– У нас много дел, – пробормотал Кинос немного погодя. – И мне бы пригодились твоя сила и твой совет. Надеюсь, ты не напрасно отдал свою жизнь.

Он сердито отвернулся и ушел из палатки целителя. Арбам слабо, болезненно улыбнулся.

Глава 5

НА РАВНИНЕ МЭГКАТА

Той ночью меня навестила поистине нежеланная гостья. Я-то надеялся, что отделался от нее, оставив в далекой Греческой земле.

Жилище, отведенное мне в лагере изгнанников, оказалось по-спартански неуютным: подстилка из тростника под выступом скалы, на котором укрепили кожаный навес, так что все сооружение могло бы сойти за стойло для скотины. Ветер пробирался до костей, а ушастая сова – вестница несчастья, – обосновавшись на столбе-подпорке, превратила мой сон в сущее мучение. Ручей, протекавший по долине, шумел, воображая себя не иначе как горным потоком; новорожденные члены клана изгнанников вопили, испуганные ночной темнотой, и им вторили коровы и привязанные собаки.

У меня не шли из головы те щиты со злобными ликами Медузы. Самое подходящее настроение, чтобы подпустить к себе навязчивую девицу!

Меня звали по имени, настойчиво и жалобно. На все голоса, какие только могут лишить человека покоя: плач обиженного ребенка, последний стон умирающего, вопли роженицы, разверзающей врата для новой жизни… И крик женщины, воображающей себя оскорбленной.

– Мерлин! Я знаю, ты здесь!

Назойливый голос разбудил меня, поднял с жесткого ложа и вывел в звездную ночь. Забеспокоились собаки, заржали кони…

Я шел вдоль ручья, пока не наткнулся на склонившуюся к заводи женщину. Она мыла волосы!

Оскальзываясь на шатких камнях, я спустился к воде, взбаламученной ее густыми прядями. Я заранее знал, кого – или, вернее, чей сон – увижу перед собой.

Ниив обернулась неожиданно. Глаза в ночи блестели серебром, бледные губы приоткрылись в робкой улыбке. Вся – радость узнавания и игривость…

– Не спится, Мерлин?

– Прекрасно спалось, пока ты не явилась.

– А ты думал отделаться от меня? – Она покачала головой, поцокала язычком… – Ничего не выйдет. Я всегда добиваюсь своего.

– Где ты? – спросил я видение.

– Точно не знаю. Плывем к Северной звезде. На востоке скалистые бурые берега. Аргонавты говорят: Галлия. Белые утесы Альбы впереди, уже близко. Арго силен, и Ясон силен, и на веслах пятеро могучих мужей. – Она лукаво усмехнулась. – Не успеешь оглянуться, а мы уже тут как тут!

Тень Ниив откинула волосы со лба. Темные волосы, крашеные. И личико чуть осунулось, но все такое же милое и озорное. Да, девочка по-прежнему хороша. А сколько силы ушло, чтобы дотянуться до меня с шаткой палубы корабля, рассекавшего волны у берегов Галлии. Слишком большая трата для скудных запасов ее магии.

Не дав мне вставить ни слова, она заявила:

– Ты прячешься от меня!

– Прятался. Но не от тебя.

– Я десять раз пролетала над этой землей, высматривая тебя, а нашла только сейчас!

Что ответить на подобное безрассудство?

– Ниив, ты глупа. Твой свет погаснет, как упавшая звезда. Тебе не случалось видеть, как полный сил мужчина вдруг, ни с того ни с сего, падает замертво? Сердце остановилось, к голове прихлынула кровь… Вот что тебя ждет, если ты не прекратишь растрачивать свой невеликий дар!

– Мой невеликий дар и твои великие силы, юность и старость, новорожденная и вечноживущий! Мы составили бы чудную пару. Просто созданы друг для друга! Мерлин, сколько можно повторять? Такому мужчине, как ты, необходима такая спутница, как я. И мне ничего от тебя не нужно, кроме того, что ты сам захочешь дать. Напрасно ты плохо думаешь обо мне. Я ведь люблю тебя! И хочу у тебя учиться. Отчего ты меня боишься?

У наших ног бормотала река. Сквозь тело сидящей девушки просвечивали лунные блики на воде. Сколько лет она отдала старости, на сколько шагов приблизилась к смерти ради безрассудной надежды?

Я знал, откуда это идет. Ниив – правнучка той северянки, с которой у меня была связь больше века назад. Я сознавал тогда, что миг близости в окутанной снегами пустыне породит комок хнычущей плоти – дочь, но не предвидел, что ее кровь столетие спустя заиграет в Ниив и та станет цепляться за меня, словно за саму жизнь.

Мы сами сеем семена грядущего отчаяния и, даже сознавая, что творим, не перестаем разбрасывать зерна.

– Мы с тобой в родстве, – напомнила мне эта «посланница», эта живая тень, – но не в таком близком, чтобы нам нельзя было насладиться друг другом. Дождись меня, Мерлин. Жди меня. Тогда, в Греческой земле, ты меня не понял. Ты был несправедлив ко мне. А какого могущества ты достигли бы вместе!

Я вспомнил, как оглянулся на нее в последний раз, уже вырвавшись из ее цепких объятий. Девчонка пользовалась своей силой, как рыбак – ножом, чтобы выковыривать улиток из каменных расщелин. Она готовы была вскрыть мое тело в поисках записанных на костях знаков, в поисках смерти, притаившейся где-то в ожидании предательства, которое выпустит ее на волю.

Мысль, что она возвращается на Альбу, вызвала у меня содрогание. Похоже, Три Ужасные Вестницы оставили при себе самую ужасную новость…

Наконец Ниив, спящая где-то в открытом море к югу от Альбы, ослабела, и тень ее растаяла в ночи. Я вздохнул с облегчением и не стал терять времени на сожаления. Ведьма-северянка снова зацепила меня? Что ж. Она еще далеко, и будет время подготовиться к встрече.