Большая книга приключений для маленьких принцесс (сборник), стр. 28

Услышав, что Терещенко второй раз за последнюю неделю помирает, учительница решительно направилась в медпункт, оставив около Тани небольшой сверток.

Зиночка пробежала туда-сюда, на все вопросы учеников только отмахиваясь обеими руками. Прежде чем снова исчезнуть за дверью, она повернулась и, страшно округлив глаза, прошептала:

– Интоксикация!

Таня почувствовала, как у нее запершило в горле. Вспомнился вкус съеденного ореха. А Терещенко-то чем мог отравиться?

Она перебрала все события сегодняшнего дня.

В столовой кашей? Очень возможно, но тогда это было бы массовое отравление, ведь завтракала вся школа.

Чем-то, принесенным из дома? Да он ничего не ел, кроме собственных пальцев.

Собственных пальцев! Плющ! Он мял в руках плющ, а потом сок листьев с пальцев попал в рот. Каждый любитель цветов знает, что некоторые виды плющей ядовиты. Особенно этот. Он так и называется – «Плющ едкий». Таня об этом и на табличке написала: «Не трогать!»

Она вскочила и побежала к медпункту. Навстречу ей уже шла биологичка.

– Нина Антоновна! – закричала Таня. – Это плющ!

– Да-да, мы знаем, – обняла ее за плечи учительница. – Мы видели его руки. Так это был плющ? Очень интересно! Ну, вот видишь, а ты переживала, что растения не умеют защищаться. Очень даже умеют. Пойдем, я тебе покажу мой подарок.

Они вернулись к лавке, где стоял сверток. Учительница долго шуршала газетной бумагой, пока на свет не появился небольшой горшочек, в котором сидело растение, усыпанное вывернутыми наружу розовыми цветками.

– Цикламен! – ахнула Таня.

– Правильно, – кивнула Нина Антоновна. – Цикламен персидский, или альпийская фиалка. Еще его называют дряквой. Растение, которое цветет зимой! Рядом с обыкновенной фиалкой оно будет выглядеть великолепно. Ты не находишь?

Таня находила. Она слушала учительницу и со всем соглашалась. Но в то же время в душе у нее поднималось какое-то странное, незнакомое ей чувство. Она смотрела на цветок, крепче сжимала в ладонях горшок, и ей казалось, что она слышит, как бьется сердце растения. Оно было живое. Оно хотело цвести и радовать людей...

– Я сейчас, – пробормотала Таня, поднимаясь и передавая горшок учительнице. – Я сейчас подойду.

– Приходи после уроков, мы вместе его пересадим. – Улыбка на лице Нины Антоновны застыла. Она видела, что с ее любимой ученицей происходит что-то не то, но пока не могла понять что.

– Да-да, конечно, – машинально кивнула Таня, потому что мыслями она уже находилась очень далеко отсюда.

Ребята около медпункта снова забеспокоились, расступились, давая двери открыться.

Лицо Терещенко соперничало цветом с белым халатом Зиночки, но дышал он спокойно, хоть и держался за дверной косяк. Но это, видимо, скорее от страха, чем от последствий общения с ядовитым плющом.

– Ну, принимайте своего героя. – Зиночка как всегда, улыбалась и, предвосхищая неизбежные вопросы, пояснила: – Произошел отек тканей горла и пищевода, доступ кислорода в легкие был перекрыт, вот он и стал задыхаться. Отек я сняла антигистаминами. Если вы не накормите его еще чем-нибудь таким же, он будет жить.

И она почему-то посмотрела на перепуганную Таню, как будто именно она насильно впихивала в Терещенко листья плюща.

– Не накормим, – заверила ее Сонька «Энерджайзер» и подхватила Терещенко под локоть. – Я прослежу.

Веревкина уверенно поволокла несопротивляющегося одноклассника к лестнице. Таня вместе со всеми сделала несколько шагов следом. Она никак не могла оторвать взгляда от макушки Терещенко, от его топорщившихся во все стороны волос.

– Странно.

Даша стояла рядом и сосредоточенно ковыряла зубочисткой в зубах. Как будто они вместе с Терещенко на завтрак ели не кашу, а мясо.

– Чего это она в него так вцепилась? – Ходыкина вздохнула и, нахмурившись, стала изучать вынутую изо рта палочку. – И вообще, ты заметила, что твое колдовство больше подействовало не на него, а на нее? Из нормального человека превратилась в какую-то лягушку.

– Обратный эффект, – пробормотала Таня.

– В смысле, что если целуешь лягушку, то она превращается в человека, а если человека, то сам – в лягушку? – Даша округлила глаза. – Ого! Ни фига себе! То-то я смотрю, она какая-то странная последнее время. Знаешь, что я у нее видела в сумке? – Таня помотала головой, потому что даже представить не могла, что такого страшного могло лежать в сумке у Соньки «Энерджайзер», кроме нового учебника по литературе. – Розовую такую книжечку с интригующим названием «Я вас любил...» [2].

– Почему «любил»? – Таня перешла на шепот. Теперь они стали похожи на настоящих заговорщиков.

– А как же? – В замешательстве Ходыкина сунула зубочистку в карман.

– Почему в прошедшем времени? – уточнила Таня. – Почему не в настоящем? Надо же: «Я вас люблю» [3].

– Значит, уже не любит, – отрезала Даша. – С Сонькой ведь никогда ничего не понятно. А у тебя чего?

Таня пожала плечами – в ее жизни никогда не происходило ничего интересного, зачем спрашивать?

– Нина Антоновна цикламен купила. Всю зиму цвести будет, – пробормотала она и впервые внимательно посмотрела на Дашу. Та уже с увлечением откусывала топорщившийся заусенец. Таня и сама не заметила, как сунула руку в карман. Орех сам собой нырнул ей в ладонь. Решение пришло сразу, как только она почувствовала под пальцами шероховатую скорлупку, и, уже ни о чем не думая, она отдала Сонин подарок Даше. – Держи! Погрызи что-нибудь полезное, – пробормотала она, пряча глаза. – Для здоровья – в самый раз!

– Вы все в эти игрушки играете? – пренебрежительно хмыкнула Ходыкина. Она кинула вокруг себя оценивающий взгляд и остановила его на двери медкабинета. Даша вставила орех в щель между дверью и косяком и резко потянула за ручку. Раздался треск. Орех выпал из щели и покатился по полу. Дверь еще секунду постояла, раздумывая, обижаться ей на такое обращение сразу или немного погодя, и начала открываться на застывшую в немом удивлении Ходыкину. Даша попятилась, споткнулась о собственную ногу и упала, чудом не налетев на злополучный орех.

– А вообще странные дела творятся вокруг, – как ни в чем не бывало произнесла она, шмыгнув носом. – Все время что-то падает.

Таня уныло побрела по коридору, не раздумывая, прихватила оставленный Ниной Антоновной на лавке цикламен, прижала его к груди.

Она не стала заходить в кабинет биологии, чтобы проведать своих любимцев. И, конечно, совершенно забыла, что режиссер звал ее на репетицию.

Где-то внутри поселилось щемящее чувство одиночества – все разбрелись по своим делам, все были нужны. Одна она оказалась лишней.

Глава 7

Тик-так, тук-тук

Наверное, события последних дней все-таки сказались на Таниных нервах, потому что до этого она никогда в школу не опаздывала.

Проснувшись утром следующего дня, она приятно потянулась, посмотрела в серое окно и опять закрыла глаза. Второй раз она проснулась, когда неутомимые стрелки молчащего сегодня будильника добежали до отметки девять часов.

Она снова потянулась, перевернулась на другой бок и стала лениво соображать, какой сегодня день недели – суббота или воскресенье. Если суббота, то можно проваляться в постели полдня – все дела сделаны вчера, поливать цветы не надо, а домашние задания подождут до воскресенья. Если воскресенье, то можно еще часик поспать и отправиться с мамой по магазинам. Был у них такой обычай – ходить в воскресенье утром за обновками. И хотя они себе ничего не покупали, но зато всегда с прогулки возвращались довольные.

Так Таня и лежала, медленно перекатывая в голове события последних дней, пока с ужасом не поняла, что сегодня четверг. Не суббота и не воскресенье, а самый настоящий будний день.

Таня пулей вылетела из кровати и заметалась по комнате. Как всегда в такие моменты, портфель оказался несложенным, блузка была мятой, а сапоги с вечера не чищены. Вдобавок ко всему добрая мама куда-то ушла, оставив на столе записку: «Приготовь завтрак сама, я спешу».