Миры запредельные, стр. 16

— Мы хотим, чтобы вы прослушали одну запись, — сказала она. — Четвертый готов!

Включился один из видеокубов, но изображение на нем так и не появилось; в тишине студии раздался только голос. Слабый голос с металлическим оттенком, иногда полностью заглушаемый треском атмосфериков. Она узнала его не сразу.

— Возможно, это устройство не сработает как надо, но я думаю, попробовать стоит. Я проверил, его антенна нацелена на Ново-Йорк. Удалось найти всего одну энергетическую ячейку, в которой хоть что-то осталось. Я вставил ее в паз с надписью «Аварийное питание». Стрелка индикатора выходной мощности сдвинулась не больше чем на толщину волоса. Но сдвинулась.

Этим вечером в программе новостей почти четверть миллиона человек увидят, как Марианна О'Хара сначала окаменела от изумления, а потом залилась неудержимыми слезами.

— Это Джеффри Хокинс. Я вызываю Ново-Йорк. Я вызываю Марианну О'Хара из клана Скэнлэн. Марианна? Надеюсь, ты благополучно добралась домой. По нелепому стечению обстоятельств я остался жив. Чума обошла меня стороной.

Уверен, что причина кроется в моей акромегалии. Помнишь, мне приходилось ежедневно принимать таблетки, подавлявшие гормон роста? После войны я так и не смог нигде найти нужного лекарства: оно редкое, потому что акромегалия — очень редко встречающееся заболевание.

Мне довелось встретить еще двоих взрослых, переживших чуму, и оба оказались акромегаликами. Один из них, полный идиот, присоединился к какому-то племени и странствует с ними к северу отсюда, в районе Диснейленда. Другой однажды попался мне навстречу на пустынной дороге. Он также оказался умственно отсталым. Полагаю, в молодости ни тот, ни другой не получали необходимого лечения.

Если у кого-либо там, наверху, есть желание найти лекарство против чумы, я даю вам ключ. Чума действует на гипофиз, железу внутренней секреции. Акромегалики отличаются от других людей лишь тем, что их гипофиз производит слишком много ГР, гормона роста. Может быть, нам принесут пользу записи моих медицинских показателей. Они должны храниться где-то у вас, ведь перед самой войной я подавал прошение на Иммиграцию.

Эх, Марианна... Здесь все обстоит довольно скверно. А к северу отсюда дела складываются еще хуже. Но лично я устроился не так уж плохо. Живу в городке Плант-Сити, в госпитале Святой Терезы. Мне удалось отыскать ключи от запасников гражданской обороны, которые битком набиты медикаментами. Я укладываю в свои сумки столько лекарств, сколько могу, и потихоньку переезжаю на велосипеде из городка в городок, играя роль доктора. Поэтому на меня смотрят как на какого-то полубога... Вокруг царит жуткое насилие, совершаются ритуальные убийства, — спасибо чертовым мансонитам, будь они трижды прокляты, — но меня пока никто пальцем не тронул. Вдобавок меня охраняет моя длинная борода. Слава Богу, она выросла совершенно седой.

Из динамиков раздался долгий, оглушительный треск атмосфериков, потом опять донеслись слова:

— ...энергии на приём у меня не хватает. Попытаюсь отыскать исправную энергетическую ячейку, либо какой-нибудь другой источник питания.

У меня не было никакой возможности следить за календарем, поэтому я давно сбился о счета дней и недель. Но я буду возвращаться сюда, в госпиталь Святой Терезы, Плант-Сити, Флорида, каждое полнолуние около полуночи, чтобы вести передачу на Ново-Йорк и пытаться получить ответ.

Беда в том, что ваши дела тоже могут оказаться плохи... Если вы вообще еще есть там, наверху.

Если вас все же настигла чума, тогда я напрасно трачу время. Но я надеюсь. Я надеюсь, .Марианна, что у тебя все в порядке, и ты выла замуж за Дэниела. Ей-богу, целая жизнь прошла с тех пор, как мы... — Разряды кончились, в студии стояла глубокая тишина. Передача с Земли закончилась.

ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ЧАРЛИ

Отключив передатчик, он некоторое время дел неподвижно, отрешенно разглядывая свои огромные ладони. Наверное, следовало назначить другое время для связи. Теперь придется пробираться сюда сквозь ночную темень, либо по многу часов ожидать урочного времени здесь, в госпитале. Но он помнил, что его полицейская рация лучше всего работала на приём именно по ночам. Он подобрал с пола набитые медикаментами сумки, подхватил дробовик и пошел вслед за большущим тараканом по больничному коридору, направляясь к пожарной лестнице.

Поистине забавно, как меняешься со временем. Некогда он испытывал отвращение к тараканам, гонялся за ними и давил их. Сегодня же он испытывал чувство мрачного удовлетворения от того, что в госпитале есть хоть какое-то живое существо помимо его самого. Может быть. ГР, гормон роста, так повлиял на его мировосприятие? Повлиял же ГР на его руки, ноги, все кости и суставы, заполонив тело ноющей болью, словно артрит. Да, придется принимать побольше аспирина.

Спустившись на первый этаж Джефф открыл кладовку, извлек оттуда тележку и пристроил сумку с медикаментами поверх брезентового вьюка, в котором хранились его нехитрые пожитки. Затем выкатил тележку наружу, прикрутил проволокой ее ручку к заднему багажнику велосипеда, снял с колеса замок и отправился в путь, на поиски новых пациентов.

Улицы Плант-Сити были пусты и безмолвны: так же обстояли дела в любом другом городке, после того как дома и магазины оказывались полностью разграбленными. Иногда в таких местах можно было наткнуться на мародеров, надеявшихся отыскать хоть что-нибудь, до чего еще не успели добраться их предшественники. Дом, где месяцем раньше он наткнулся на такую компанию, теперь оказался пуст. В течение доброго часа Джефф объезжал один из пригородов. Никого. Он уже было решил остановиться, вскрыть один из пакетов с аварийным пайком и подзаправиться, как вдруг услышал детские голоса. Свернув в ближайший переулок, он увидел там стайку девчушек, игравших в классы. Трудолюбивo подпрыгивая, они нестройно напевали песенку:

Услышав дребезжание расхлябанного велосипеда в переулке, девчушки перестали петь. Одна из них побежала прочь, остальные четыре остались стоять на месте, тараща на Джеффа свои глазенки.

— Мне нужны вода и пища, — успокаивающим тоном произнес Джефф. — Где живут ваши родители?

Четыре ручонки дружно указали в том направлении, куда побежала первая девочка. Он не спеша покатил велосипед в том направлении, держа наготове дробовик. Девочки тут же забыли о нем продолжили свои игры. Для начала они допели до конца свой жуткий псалом:

— Папуля! Мамуля! — истошно закричала, вбегая в дом, девчушка, за которой следовав Джефф.

Он облокотился на велосипед, небрежно держа в руках дробовик, нацеленный на захлопнувшуюся за девочкой дверь.

Распахнулись створки окна. Скользнув на пару дюймов по подоконнику, наружу высунулось дуло винтовки.

— Ну, чего тебе надо?

— Я — Лекарь.

— Слыхали про такого.

— Мне кое-что нужно. Может, и я вам пригожусь. Так как?

— Годится. У нас больна одна женщина. Чего ты хочешь?

— Исправную энергетическую ячейку.

— Ну, ты даешь! Давно не видел ни одной.

— Тогда — еду и питье.

— Этого добра хватает. Входи, но свою пушку оставь снаружи.

— И не подумаю. Мы с ней неразлучны. Так же, как с парой пистолетов за поясом, здоровенным тесаком и несколькими газовыми баллончиками, добавил про себя Джефф.