Миры неукротимые, стр. 18
Трижды за десять минут в меня упирались члены каких-то незнакомых мужчин. Может, тому виной была вызывающая поза, в которой я сидела? Я чуть не соблазнилась полюбезничать с одним из них и, пожалуй, так и сделала бы, не виси надо мной работа. Я бы поимела трех самцов за один день, как в старые добрые времена. Кто сказал, что я старею?
Люди одевались и уходили, и я вдруг осталась совсем одна, наедине с внезапно задавившим меня спазмом аномии, эмоциональным опустошением. В чем ты действительно нуждаешься, девочка, так это в хорошем отдыхе. Но при данных обстоятельствах это невозможно. Если тебе удастся продержаться на высоте следующие девяносто семь лет, перед тобой откроется целый новый мир для исследований.
Я заглянула в расписание и обнаружила, что у меня в запасе еще двадцать минут для игры на ВР. Спустившись в «комнату побега», включила первую попавшуюся машину и очутилась в каком-то труднопроходимом и неуютном месте – пришлось голяком продираться сквозь буйные заросли терновника, по плечи высотой, вдыхая аромат чеснока и роз. Но затем передо мной предстал теплый уголок Вселенной, где мягкие слепые существа вдруг появляются ниоткуда и начинают ощупывать вас «резиновыми» губами. Следующая «картинка» – полосатая Вселенная, горячие и холодные потоки воздуха, которые при движении пронизывают вас до костей. Потом, сидя в какой-то будке, я кого-то пытала, причем не желая делать этого в одиночку. Нужно будет посоветоваться с Дэном.
Древние римляне считали, что любое животное становится печальным после совокупления. Оно становится не только печальным, но еще усталым и голодным. Я спустилась обратно в парк, соорудила непонятный сандвич, покопавшись в обломках буфетного стола, и проглотила его, запив каким-то токсичным, но бодрящим кофе. Затем я сказала Зденеку, что сменю его, а в три часа разбужу Кристинсена и заставлю его присматривать за всем до шести. В восемь по новой начнутся развлечения в парковой зоне.
Было без четверти двенадцать, вечеринка проходила чрезвычайно оживленно, но нам до сих пор удавалось все держать под контролем. В полночь точки, где продаются вино и пиво, должны были закрыться, поэтому уже встречались люди, которые держали в руках по две кружки. Появилось много спекулянтов, торгующих карточками на спиртное. «Две колы да пиво. Три?» Настоящие алкоголики, конечно же, подготовились заранее, припася шайн, буу, шнапс или еще какое-нибудь горючее.
Я знала, что до часу ночи вряд ли возникнут какие-нибудь проблемы. И действительно, мы столкнулись с ними только в два часа, когда несколько сот человек вознамерились веселиться до упаду. Двое мужчин средних лет вдруг начали драться, что, впрочем, не произвело должного впечатления на окружающих. Схватив друг друга ослабевшими от выпитого пива руками, они повалились на пол и стали кататься. Остальные наблюдали за ними с вялым интересом, пока не появился офицер полиции и не разнял дерущихся. Заранее подготовившись, он наделал много шума (чтобы остальным неповадно было, ведь это оказалось первым происшествием за ночь), приводя буянов в чувство, бранясь и грозя отправить их на нулевой уровень остынуть. Другой офицер, женщина, грубо вывела драчунов за пределы парка и повела, скорее всего, в Службу безопасности, хотя я знала, что если они не жили вместе, то она просто распихает их по кроватям и прикажет хорошенько выспаться.
Я поразилась, что никаких других инцидентов не было, предупредила Кристинсена, что период с трех до шести – время, когда могут возникнуть конфликтные ситуации, и намекнула, чтобы он воспринимал все проще. К трем часам большинство консерваторов протрезвели, однако в их крови оказалось слишком много адреналина, чтобы они могли спокойно уснуть. Они расселись в круг и принялись петь песни и рассказывать байки.
Я вспомнила кротов, которые тысячи лет назад после полночной церемонии собирались вокруг Стоунхенджа. Они бросали поленья в разгоравшиеся костры, передавали по кругу кубок с медом и до рассвета рассказывали истории о привидениях.
Возможно, я была единственным человеком на корабле, кто понюхал дым настоящего костра и ощутил его притягательный жар, когда холодная осенняя ночь леденит спину.
Около трех я побежала к Чарли Бойл (ее настоящее имя, которое она, кстати, люто ненавидит, – Чарита Ли), предложившей выпить с ней бутылочку буу (что будет моим первым алкогольным напитком за ночь). Одним махом я проглотила пол-литра апельсинового сока, почти не отличающегося по цвету, вкусу и запаху от оригинала – заслуга промышленников.
Я добилась желаемого результата. Ночь в прострации. Прайм, разбуди меня без четверти шесть. (Заметки продиктованы в 3. 45. Мы сотрем их с дисплея позже.)
Глава 4
От каждого по способностям
Следующий день, вторник, был длинным и утомительным. О’Хара предполагала, что люди «вылезут из щелей» позже, если вообще вылезут. Большинство из них не видели необходимости торопиться. Расписание ее рабочего дня было неопределенным – если что-то не уберут сегодня, завтра все так и останется валяться.
Но О’Хара беспокоилась именно о завтрашнем дне. Намечалось еще одно празднование годовщины, правда, не такое пышное и грандиозное, когда бурные приветствия сыпались даже из Ново-Йорка. Ей нужно было направить уборщиков на площадь перед огромным экраном, в этот загаженный район, где несколько тысяч человек ели и пили кофе. Конечно, завтра утром каждый может, едва продрав глаза, впериться в небольшой экран у себя дома или в офисе, но любой сбой в повседневной рутинной работе влечет за собой определенные последствия.
О’Хара с большим интересом набиралась опыта руководства. Она попросила, чтобы ей временно выделили сто сорок пять подсобных рабочих из разных отделов, но они прибыли без инспекторов. Так что около 8. 30, с опозданием на полчаса, О’Хара была окружена ста десятью мужчинами и женщинами – руки в карманах, изумленно глядящими на нее и друг на друга. Она почувствовала себя одиноким генералом в море рядовых. Большинство рабочих знали, кто такая О’Хара, но у них она не пользовалась большим авторитетом.
Чтобы выяснить, кем был каждый из них, и хотя бы приблизительно знать, что он умеет лучше всего, она наобум разделила людей на две примерно равные группы. Первую группу она направила прочесать парк. Им нужно было тщательно изучить поверхность грунта, собрать мусор и выбросить его в утилизаторы. Вторая группа принялась драить площадь перед огромным экраном, а после этого – разбирать декорации.
Сотня энергичных людей могла бы справиться с работой до ленча. Эта же, с позволения сказать, команда растянула резину почти до четырех часов. После того как они ушли, О’Хара и ее «регулярная часть» провели еще час, закрепляя болты, собирая разбросанные инструменты и сумки.
Подобную проблему она обсуждала с Парселлом, проводившим очевидную аналогию с ранними европейскими коммунистическими государствами, такими, как Советский Союз, – до того, как он стал ВСС. Если у людей есть материальная заинтересованность, то минимальное количество рабочих может сделать все за рекордно короткий срок. Любой выполняющий сверхурочную работу был либо идиотом, либо подхалимом.
В Ново-Йорке можно было купить экзотические еду или напитки, импортированные с Земли. Ассортимент «Дома» не отличался пышным разнообразием, но и здесь следовали тому же принципу: при желании можно было приобрести пирожные, ликеры и конфеты, вино и пиво на любой вкус. Вы могли купить любые виды услуг, какие только вашей душе угодны: секс или массаж, заказать свой портрет или билет на концерт., Но оплата услуг велась по тщательно разработанной системе, поскольку кредитная карточка любого человека включала в себя сумму не более 99. 99 долларов.
О’Хара установила систему вознаграждений, которую у нее переняли многие отделы. В последний день каждого месяца О’Хара называла одного из сотрудников «рабочим месяца», и тот в дополнение к положенной зарплате получал еще 200 долларов, снимавшихся с «премиального счета» отдела. На две сотни долларов можно было устроить приличный сабантуйчик – скромный, но со вкусом, что большинство людей и делали. Такую систему можно считать мягкой формой капитализма, превращающей прилежание и усердие на рабочем месте в повышение социального статуса.