Граф Монте-Кристо, стр. 105

Экипаж ждал их на том же месте, где его оставили. Граф что-то сказал Али по-арабски, и лошади понеслись во весь опор.

Ровно в два часа друзья входили в танцевальную залу.

Их появление вызвало сенсацию; но так как они были вдвоем, то тревога за Альбера сразу исчезла.

– Графиня, – сказал виконт де Морсер, подходя к графине Г., – вчера вы были так добры, что обещали мне галоп; я немного поздно напоминаю о вашем милом обещании, но мой друг, правдивость которого вам известна, подтвердит вам, что это не моя вина.

И так как в эту минуту заиграла музыка, то Альбер, обхватив талию графини, закружился с нею среди танцующих пар.

Между тем Франц размышлял о том, как странно вздрогнул граф Монте-Кристо, когда ему волей-неволей пришлось подать руку Альберу.

XVII. Уговор

На другой день, встав с постели, Альбер первым делом предложил Францу нанести визит графу; он уже благодарил его накануне, но понимал, что услуга, оказанная ему графом, требует двойного изъявления благодарности.

Франц, который чувствовал к графу влечение, смешанное со страхом, отправился вместе с другом, их ввели в гостиную; минут через пять появился граф.

– Сударь, – сказал Альбер, подходя к нему, – разрешите мне повторить сегодня то, что я недостаточно внятно высказал вчера; я никогда не забуду, при каких обстоятельствах вы пришли мне на помощь, и всегда буду помнить, что обязан вам жизнью или почти жизнью.

– Дорогой мой сосед, – смеясь, отвечал граф, – вы преувеличиваете мою услугу; я вам сберег тысяч двадцать франков, только и всего; вы видите, что об этом не стоит говорить. Но позвольте и мне выразить вам свое восхищение: вы держались с очаровательной непринужденностью.

– Что мне оставалось делать, граф? – сказал Альбер. – Я вообразил, что у меня вышла ссора, которая привела к дуэли, и мне хотелось показать этим разбойникам, что хотя во всех странах мира дерутся на дуэли, но только одни французы дерутся смеясь. Однако это ничуть не умаляет моей признательности к вам, и я пришел спросить вас, не могу ли я сам или через моих друзей, благодаря моим связям, быть вам чем-нибудь полезен. Отец мой, граф де Морсер, родом испанец, пользуется большим влиянием и во Франции, и в Испании; вы можете быть уверены, что я и все, кто меня любит, в полном вашем распоряжении.

– Должен признаться, господин де Морсер, – отвечал граф, – что я ждал от вас такого предложения и принимаю его от всего сердца. Я уже и сам хотел просить вас о большом одолжении.

– О каком?

– Я никогда не бывал в Париже; я совсем не знаю Парижа…

– Неужели? – воскликнул Альбер. – Как вы могли жить, не видав Парижа? Это невероятно!

– А между тем это так; но, как и вы, я считаю, что мне пора познакомиться со столицей просвещенного мира. Я вам скажу больше: может быть, я уже давно предпринял бы это путешествие, если бы знал кого-нибудь, кто мог бы ввести меня в парижский свет, где у меня нет никаких связей.

– Такой человек, как вы! – воскликнул Альбер.

– Вы очень любезны; но так как я не знаю за собой других достоинств, кроме возможности соперничать в количестве миллионов с господином Агуадо или с господином Ротшильдом, и еду в Париж не для того, чтобы играть на бирже, то именно это обстоятельство меня и удерживало. Но ваше предложение меняет дело. Возьмете ли вы на себя, дорогой господин де Морсер (при этих словах странная улыбка промелькнула на губах графа), если я приеду во Францию, открыть мне двери общества, которому я буду столь же чужд, как гурон или кохинхинец?

– О, что до этого, граф, то с величайшей радостью и от всего сердца! – отвечал Альбер. – И тем охотнее (мой милый Франц, прошу вас не подымать меня на смех), что меня вызывают в Париж письмом, полученным мною не далее как сегодня утром, где говорится об очень хорошей для меня партии в прекрасной семье, имеющей наилучшие связи в парижском обществе.

– Так вы женитесь? – спросил, улыбаясь, Франц.

– По-видимому. Так что, когда вы вернетесь в Париж, то найдете меня женатым и, быть может, отцом семейства. При моей врожденной солидности мне это будет очень к лицу. Во всяком случае, граф, повторяю вам: я и все мои близкие готовы служить вам и телом и душой.

– Я согласен, – сказал граф, – и смею вас уверить, что мне недоставало только этого случая, чтобы привести в исполнение кое-какие планы, которые я давно уже обдумываю.

Франц не сомневался ни минуты, что это те самые планы, на которые граф намекал в пещере Монте-Кристо, и он внимательно взглянул на графа, пытаясь прочесть на его лице хоть что-нибудь относительно этих планов, побуждавших его ехать в Париж; но нелегко было проникнуть в мысли этого человека, особенно когда он скрывал их за учтивой улыбкой.

– Но, может быть, граф, – сказал Альбер, восхищенный тем, что ему предстоит ввести в парижское общество такого оригинала, как Монте-Кристо, – может быть, ваше намерение вроде тех, которые приходят в голову, когда путешествуешь, и – построенные на песке – уносятся первым порывом ветра?

– Нет, уверяю вас, это не так, – сказал граф, – я в самом деле хочу побывать в Париже, мне даже необходимо это сделать.

– И когда же?

– Когда вы сами там будете?

– Я? – сказал Альбер. – Да недели через две, через три, самое большее, – сколько потребуется на дорогу.

– Ну что ж, – сказал граф, – даю вам три месяца сроку; вы видите, я не скуплюсь.

– И через три месяца вы будете у меня? – радостно воскликнул Альбер.

– Хотите, назначим точно день и час свидания? – сказал граф. – Предупреждаю вас, что я пунктуален до тошноты.

– День и час! – сказал Альбер. – Великолепно!

– Сейчас посмотрим.

Граф протянул руку к календарю, висевшему около зеркала.

– Сегодня у нас двадцать первое февраля, – сказал он и посмотрел на часы, – теперь половина одиннадцатого. Согласны ли вы ждать меня двадцать первого мая в половине одиннадцатого утра?

– Отлично! – воскликнул Альбер. – Завтрак будет на столе.

– А где вы живете?

– Улица Эльдер, двадцать семь.

– Вы живете один, на холостую ногу? Я вас не стесню?

– Я живу в доме моего отца, но в отдельном флигеле, во дворе.

– Прекрасно.

Граф взял памятную книжку и записал: «Улица Эльдер, 27, 21 мая, в половине одиннадцатого утра».

– А теперь, – сказал он, пряча книжку в карман, – не беспокойтесь, я буду точен, как стрелки ваших часов.

– Я вас увижу еще до моего отъезда? – спросил Альбер.

– Это зависит от того, когда вы уезжаете.

– Я еду завтра, в пять часов вечера.

– В таком случае я с вами прощусь. Мне необходимо побывать в Неаполе, и я вернусь не раньше субботы вечером или воскресенья утром. А вы, – обратился он к Францу, – вы тоже едете, барон?

– Да.

– Во Францию?

– Нет, в Венецию. Я останусь в Италии еще год или два.

– Так мы не увидимся в Париже?

– Боюсь, что буду лишен этой чести.

– Ну, господа, в таком случае счастливого пути, – сказал граф, протягивая обе руки Францу и Альберу.

В первый раз дотрагивался Франц до руки этого человека; он невольно вздрогнул; она была холодна, как рука мертвеца.

– Значит, решено, – сказал Альбер, – вы дали слово. Улица Эльдер, двадцать семь, двадцать первого мая, в половине одиннадцатого утра.

– Двадцать первого мая, в половине одиннадцатого утра, улица Эльдер, двадцать семь, – повторил граф.

Вслед за тем молодые люди поклонились и вышли.

– Что с вами? – спросил Альбер Франца, возвратившись в свою комнату. – У вас такой озабоченный вид.

– Да, – сказал Франц, – должен сознаться, что граф – престранный человек, и меня беспокоит это свидание, которое он вам назначил в Париже.

– Беспокоит вас?.. Это свидание?.. Да вы с ума сошли! – воскликнул Альбер.

– Что поделаешь? – сказал Франц. – Может быть, я сошел с ума, но это так.

– Послушайте, – продолжал Альбер, – я рад, что мне представился случай высказать вам свое мнение; я давно замечаю в вас какую-то неприязнь к графу, а он, напротив, всегда был с нами необыкновенно любезен. Вы что-нибудь имеете против него?