Ставка лоха, стр. 36

— И где это?

— Палм-Харбор. Это на западном побережье, рядом с Сент-Питерсбергом.

— Да знаю я. Сколько Гладкий Камень дает?

Тигр сунул руку под сиденье, вытащил пачку денег, завернутую в пленку, и бросил ее Водяному.

— Три с половиной штуки. На парковке казино тебя ждет красная «Шеви-Импала». Ключи под ковриком. В багажнике шмотки и план дома Валентайна. Старуха там пашет на него.

— Набегает на пять, — возразил Водяной.

— Да ладно. Дело-то — раз плюнуть.

— Старушки кусаются не слабее молодых. Так что гони пять.

Тигр сглотнул. Пять штук обычно платили за убийство. Он в газетах раз сто об этом читал. Разгневанные жены и ревнивые подружки нанимали киллера, чтобы поквитаться с неверным мужем или другом. А у киллера стандартная такса — пять тысяч.

— Гарри хочет просто напугать ее.

— Не учи ученого, мать твою, — отрезал Водяной.

Болото стало безжизненно спокойным. Тигр услышал присвист собственного дыхания.

— Остальные бабки положишь в багажник, — велел Водяной, как будто они уже договорились.

— Я… мне надо спросить Гладкого Камня.

— И пушку. Небольшую и легкую.

— Хорошо.

— С маслятами.

— Хорошо…

— И еще передай Гладкому Камню от меня…

— Что?

— Чтоб в следующий раз не посылал щенков выполнять мужскую работу.

Тигр не понял, что было больнее: укусы комаров или эта обидная фраза. Водяной нырнул в воду с борта лодки и исчез в черно-коричневой жиже. Тигр завел мотор и ринулся обратно к цивилизации.

Городского клоуна звали Рассел Попджой. Он был сержантом полиции округа Брауард, отряженным в район Дэйви. Неделю назад он нанес визит Рею Хиксу и вытряс из него четыре тысячи двести долларов за то, чтобы тот мог спокойно развернуть свою ярмарку, не боясь, что его потревожат или прикроют.

Хикс не ожидал увидеть его в больнице. Но Попджой пришел в палату мистера Борегара в воскресенье вечером, когда время посещений почти закончилось. Он был огромен — еще пара сантиметров, и его можно было бы назвать великаном. Его мышцы вздувались, как у штангиста, красное лицо испещряли веснушки. Он посмотрел на мистера Борегара, привязанного к кровати, потом на монитор, отслеживающий сердцебиение обезьяны. И покачал головой.

— Он что…

— Поправится, — перебил его Хикс.

Кризис миновал предыдущей ночью. Мистер Борегар потерял много крови, но у шимпанзе большое, сильное сердце, они живучи.

— Видел я его как-то в Луизиане, — сказал Попджой. — Я сам оттуда. Видел в зоомагазине. Мальчишкой еще. — Сержант вертел в руках фуражку, не зная, продолжать или нет. Решил все же продолжить. — Хозяин там был один, старый идиот. Говорит мне: «Гони доллар, и он тебе песенку сыграет». Ну дал я ему доллар. И подошел к клетке.

Веки мистера Борегара дрогнули. У него в горле что-то булькнуло. Хикс взял бутылку воды, из которой торчала соломинка, и поднес к губам шимпанзе. Тот сделал глоток и снова уснул.

— Прям как ребенок, — расчувствовался Попджой. — Ну да вы сами знаете.

Хикс поставил бутылку на стол и утвердительно кивнул.

— Так о чем я? — продолжил сержант. — А, да. Чудно так. Стою я, значит, у клетки, он берет укулеле и начинает играть старинную песню каджунов. «Почему мой пес не лает, когда ты приходишь». А я-то и слова не успел сказать.

— Вам нравится эта песня?

— Моя любимая. Как будто он мысли мои прочитал.

Многие говорили так о мистере Борегаре. Хикс полагал — это потому, что они не привыкли к обществу животного, не уступающего им в умственном развитии. Пришла медсестра и сказала, что Попджою пора уходить.

Хикс проводил его в коридор. Сержант достал из кармана блокнот и открыл его.

— Есть у меня зацепка на того, кто в него стрелял. Один паренек сидел на «чертовом колесе» и видел, как черный лимузин затормозил около трейлера. Из него вылез человек и проник в трейлер. А потом вышел оттуда, и в руке у него был предмет, по словам мальчишки, похожий на пистолет.

— Черный лимузин?

Попджой кивнул.

— Парень номер не разглядел. Но я тут подумал, может, вы знаете, чей это лимузин.

Хикс отлично знал. Это был тот тип из Нью-Йорка, который заплатил ему за то, чтобы англичанин и его шлюха с часок повыигрывали на аттракционах. У него сохранилась визитка того типа. Она лежала в бумажнике.

А что Попджой станет делать с этой информацией? Арестовать типа не получится — недостаточно улик. Но они могут заглянуть к нему и вытрясти из него деньги. Вот почему Попджой приехал в гости.

— Извините, — ответил Хикс.

Попджой смотрел разочарованно. Он закрыл блокнот и убрал его. Потом положил руку Рею Хиксу на плечо и держал ее так долго, что это Хиксу не понравилось.

— Я хочу помочь. Запомните.

— Пошел к черту! — сказал Хикс, когда Попджой уже ушел.

30

Билл Хиггинс просидел в машине весь субботний вечер, присматриваясь к дому Сола Хаймана. Раза два его сморило, но в основном он не спал. И теперь расплачивался за это. Воскресенье, семь утра — и ощущение у него такое, что его переехал здоровенный грузовик. Старик взялся за то, чем следовало бы заниматься молодым.

А ночь выдалась унылой. В три часа он позвонил Солу по частной линии, достав номер через знакомого полицейского из округа Майами-Дейд. Когда Сол ответил, Хиггинс повесил трубку. Он мог бы поспорить, что Сол так и не сомкнул глаз.

Поэтому-то Хиггинс и не уехал. Чтобы Сол, то и дело выглядывая в окно, видел человека, который выкурил его из Лас-Вегаса и теперь сидит тут. Этого будет достаточно для того, чтобы его дефибриллятор забарахлил.

Он включил радио и попытался найти новостную станцию, не рассчитанную на латиноамериканцев. Подумал, не позвонить ли Тони, просто спросить, есть ли результаты, но отказался от этой затеи. Если Тони захочет поделиться чем-то, сам позвонит. А так лучше не путаться у него под ногами.

Познакомились они в Атлантик-Сити в 1978 году. Хиггинс приехал давать показания против дилера блэкджека, который обобрал казино в Рино за пару лет до того. В те времена Атлантик-Сити кишмя кишел шулерами — мошенники называли город «кондитерской лавкой», — и Хиггинс решил поделиться опытом с местной полицией в том, как распознавать нечистых на руку игроков. Полиция обрадовалась. Тони, тогда еще инспектор, оказался одним из его учеников.

Со временем между ними завязалась дружба. Хиггинс сразу понял, что Тони — не какой-нибудь заурядный полицейский. У него была мощная интуиция и отличные мозги, что редко встречается в органах правопорядка. А еще он отличался крайней вспыльчивостью. Все знали: лучше его не трогать. Впрочем, в этом Тони походил на многих полицейских, в том числе и на самого Хиггинса. Билл знал про себя, что закалился за годы, проведенные в Хаскеллском институте. Откуда это у Тони, он понятия не имел.

Парнишка-латиноамериканец на броском велосипеде затормозил около машины Хиггинса. Хиггинс опустил стекло.

— Вы Билл Хиггинс? — спросил юноша.

— А что?

Парень вытащил коричневый конверт из корзины. На нем маркером было выведено его имя. Хиггинс посмотрел вслед уезжающему юноше, потом вскрыл конверт.

В нем лежали страница из «Уолл-стрит джорнал» за прошлую пятницу и желтый листок-стикер с надписью: «Подумал, тебе будет интересно». Хиггинс просмотрел страницу.