Остров тайн, стр. 49
Золотая пластинка
Сильно увлажненная почва прогибается под ногами, среди высокой травы блестит рыжая вода — достаточно сделать шаг в сторону, чтобы увязнуть по щиколотку.
Но Стожарцев уверенно показывает дорогу. Следуя одному ему известным приметам, он ведет своих гостей через долину извилистым путем по кочкам, поросшим разноцветным мхом.
Во входном коридоре пещеры обнаружили брошенный ящик с пулеметными лентами, обрывок телефонного шнура, спичечный коробок; дальше валялись окурки, скомканная бумага, сломанная расческа…
Не задерживаясь, Стожарцев повел гостей прямо в четвертую галерею. В который раз за последние сорок восемь часов лабиринт осветился яркими лучами электрических фонарей.
Трое ребят задержались, чтобы веткой, оставшейся от вчерашнего костра, убрать мусор:
— Мы вас догоним… Нет, не заблудимся!.. Брошенные вещи сложили в сторонку, окурки, бумагу — подожгли.
— Всё, что ли?
Федя влез на большой камень, повел фонариком. Луч задержался у седьмой галереи, задрожал, метнулся…
Что там?
Димка! Иди сюда…
А я?..
Валь, подожди!..
Но было уже поздно — вместе с Димой девочка вскочила на камень.
Там, где неровным кругом лежал на полу сноп света, из-за обломка скалы торчали… ноги.
— Кто там?
Ноги — как деревянные, они неподвижны до жути, и все понимают, что вопрос не нужен.
У прохода в коридор лежало тело. Рядом — разбитая склянка, смятая пачка сигарет… Лицо темное, искаженное. Слипшиеся редкие волосы, восковые руки…
— Стойте здесь — я догоню капитана! — Федя, перепрыгивая через камни, побежал.
Валя и Дима отошли… Луч фонарика в опущенной руке, отражаясь, освещает снизу Валино лицо. Глаза у нее широко раскрытые и неподвижные.
— Валь… Валь!..
Диме самому очень тяжело и тоскливо, и холодная пустота в груди, но от всего этого он еще яснее чувствует, что испытывает сейчас девочка, он неловко переступает, стараясь заслонить от нее страшное место, но Валины глаза, совсем черные и вовсе неподвижные, видят все-таки это, видят сквозь него, Диму! Он опускает руку на плечо девочки и крепко прижимает ее к себе.
Так и простояли они, пока в галерее не забрезжил свет…
С Федей вернулась вся группа. Стожарцев сжал локоть Мореходова:
— Том Кент!
Главный врач экспедиции осмотрел тело:
— Кровоизлияние в мозг. Смерть наступила не менее двенадцати часов назад.
- Но хороши же его друзья: взять вот так и бросить, как собаку!
— Так и собаки не бросишь, Александр Иванович… Что ж, придется нам его похоронить. Кстати, есть при нем какие-нибудь документы?
Но в карманах Тома Кента не было ни документов, ни записной книжки, ни даже письма. Только сложенная вчетверо смятая бумажка. На ней — три английских слова:
На обратной стороне
Мореходов пристально рассматривал находку.
Товарищи, если ничего не имеете против, я сохраню это…
Я так и знал! — Манов указал на капитана. — Вы не видели его коллекции?.. Музей! Океанографическая кунсткамера!.. Но, товарищи, нужно связаться с «Иртышом», распорядиться относительно тела.
Разрешите нам?.. Валь, зеркальце при тебе?.. Александр Иванович, вы напишите, что передать, мы вернемся и просигналим «Иртышу», — солнце как раз там, где надо…
Зачем? Мы сделаем проще… У нас с собой рация.
Уложены последние камни. Сверху положили большую плиту: «Том Кент, матрос…», и дата кончины. В галерее рядом с могилами Фая и Хьюза вырос еще один каменный холмик.
Да!.. Вот и третий безвестный морской бродяга окончил здесь свой жизненный путь!
О нет, не третий… — Успевший переодеться Стожарцев подвел гостей к груде камней. На самом большом было вырезано:
В этой галерее я похоронил скелеты, найденные мною в разное время в закоулках нижнего яруса. Кстати, здесь я обнаружил нож, который вы, дорогой капитан, нашли в лодке.
Так это ваш?
— Нет, нет. Потом я отдал его Кенту. Манов взглянул на часы:
Товарищи, мы свой долг выполнили. Время не ждет, через шесть часов снимаемся с якоря. Ермоген Аркадьевич, вы обещали показать нам, как работает…
Через шесть часов? Но это невозможно!.. Господа, неужели нельзя отложить хоть немного. Самую малость?..
Начальник антарктической экспедиции взял Манова под руку:
— Ну, Александр Иванович, накиньте что-нибудь… Обещаю вам, мы все будем помогать судовой команде.
— Уговорили. Отойдем в двадцать четыре ноль — ноль. Только, чур, если в пути прижмет — выполнить обещание!
Стожарцев заторопился:
Идемте же, друзья!.. Идемте. Здесь нам больше нечего делать. Пусть эта мятущаяся душа обретет свой покой.
Товарищи, одну минутку, — рассматривая рисунки и надписи на стенах галереи, Мореходов немного задержался. — Судя по Валиным словам, колодец где-то здесь, совсем близко… Не взглянуть ли нам на него?
Услышав рассказ о таинственном колодце, все заинтересовались, попросили Стожарцева показать его.
Узкий коридор с трудом вместил всех посетителей. Чтобы из-за камня заглянуть в глубокую пропасть, приходилось подходить по очереди… Действительно, даже при свете самых сильных фонарей невозможно было определить, касалась ли стены колодца рука человека.
Последним подошел старший механик. Он внимательно осмотрел камень, затем долго всматривался в заполненную водою бездну.
— Не попросить ли наших водолазов, а? Уверен, что охотники найдутся. Интересно все же заглянуть в его утробу!
Предложение понравилось всем. Решили тотчас же связаться с «Иртышом». Манов нахмурился: сколько это займет времени? Но стармех убедительно доказал, что водолазы это «мигом сварганят», и он уступил:
— Но тогда тем более нужно спешить…
На каменной лестнице Федя остановил друзей:
— А знаете, ребята… Только вы не смейтесь… Том Кент, конечно, был и вор и все такое… Но кто знает, почему он стал таким? Может, друзей у него не было… И мне немного жаль его.
Валя взяла Федю за плечо и притянула к себе. А другой рукой нашла в темноте Димино плечо.
Так они и поднимались дальше по высоким ступеням.
Почти на самом верху Стожарцев остановился, всплеснул руками:
— Ан-яй-яй!.. Забыл, совсем забыл! Вот память стала — просто никудышная… Валя, вы где? Товарищи, где наша Валя?
— Я здесь, Ермоген Аркадьевич!
Ребята побежали догонять остальных. Девочка подошла к старому ученому, чуть склонив голову на бок, посмотрела на него снизу вверх и лукаво улыбнулась:
А я не забы-ы-ла…
Так почему же вы не напомнили? Видите, какой я забывчивый!
Я постеснялась… Вы были все время заняты, и было столько народу… А теперь уже поздно?..
О нет! Он вас дожидается, — и, заметив вопросительные взгляды гостей, Стожарцев пояснил. — Господа, сегодня утром я должен был преподнести нашей милой Вале подарок: цветок, который отныне будет называться Hyacintella Valiae [6]. И я совсем запамятовал! С этого, если не возражаете, я и начну демонстрацию оперативно-аналитического комплекса. Прошу! — Ермоген Аркадьевич с учтивым поклоном согнул руку, предложил ее Вале:-Mademoiselle perrnettez moi de vousolfrir mon bras. [7]
Девочка на секунду смутилась, потом тряхнула головой и положила свою маленькую кисть на руку Ермогена Аркадьевича.
Никогда еще не шла она так, по-настоящему под руку, как совсем-совсем взрослая.
Ребята встретили водолазов, кратчайшим путем провели в лабораторию, а оттуда все снова спустились к колодцу.
Приборы установлены, проверены. В легком скафандре с кислородным баллоном водолаз спускается по трапу, погружается в воду.