Возмездие, стр. 62

— Си-Джей, мне жаль, что это всплыло таким образом. Я знаю, что это, должно быть, для вас болезненно...

Си-Джей остановилась и посмотрела на Лурдес таким взглядом, от которого замерзла бы вода. Ее голос дрожал:

— Вы не знаете. Вы даже не можете себе представить. Представить, что такое проснуться среди ночи с привязанными к кровати руками и увидеть сумасшедшего в маске, который кромсает вашу кожу на куски зубчатым ножом для резки мяса.

Лурдес закрыла глаза и отвернулась.

— Вам неприятно это слушать, Лурдес? — Теперь Си-Джей говорила тихо и презрительно, почти шипела, выплевывая слова, как змеиный яд, в лицо Рубио. — Знаете ли, само по себе слово «изнасилование» не передает сути. Его легко произнести. Оно не считается грязным. Да, говорят вам, вас изнасиловали. И насилуют одну из четырех женщин в студенческих городках по всей стране. Просто переживите это. Это только изнасилование. Четыре часа пытки, когда вас снова и снова насилуют — пенисом, бутылкой, вешалкой. Вы извиваетесь под мужчиной, который нацелился доставить себе удовольствие, разрезая вашу кожу и наблюдая, как из вас вытекает кровь. Мысленно вы кричите, и вам кажется, что сейчас вы взорветесь от боли и страха. Вероятно, вы не читали отчеты, которые заказали для своего клиента, потому что если бы читали, то знали бы, что изнасиловавший меня человек не просто причинил мне боль во время полового акта. Он оставил меня бесплодной. Я не могу раздеться при включенном свете. Насильник оставил меня умирать на простынях, пропитанных моей кровью. И вы думали, что можете просто прийти и бросить мне в лицо ваше обвинение и это не будет болезненным или шокирующим и ужасающим? Вы в самом деле полагали, что можете так поступить? Кто дал вам право?

— Он мой подзащитный, Си-Джей. И теперь он смотрит смерти в лицо.

Лурдес говорила сдавленным шепотом, умоляя о понимании.

— И ваш подзащитный рассказывает вам, что он — чудовище. Что он жестоко изнасиловал женщину двенадцать лет назад, и теперь эта женщина оказалась государственным обвинителем на процессе по делу, в котором его обвиняют в изнасиловании и серийных убийствах. Как удобно! И, не думая о последствиях, вы фактически бросаете эти обвинения в лицо женщине, которая, как вы знаете, была изнасилована. Я не знаю, как ваш подзащитный узнал о том, что со мной случилось, я в самом деле не знаю, но скажу вам — моя совесть чиста. И если по капризу судьбы ему удастся отвертеться, если он когда-нибудь выйдет из тюрьмы, изнасилует и убьет еще какую-то невинную женщину, что он неизбежно сделает, если ему предоставить такую возможность, то я знаю, что смогу смотреть в глаза членам семьи этой женщины и честно сказать: «Мне очень жаль, что вы ее потеряли». Я смогу жить с чистой совестью, Лурдес. А вы сможете?

Лурдес молчала. У нее по щекам текли слезы.

— А теперь делайте для вашего подзащитного то, что считаете нужным. А я сделаю то, что считаю правильным. У меня назначена встреча.

С этими словами Си-Джей повернулась и перешла Тринадцатую улицу, оставив рыдающую Лурдес Рубио на тротуаре перед тюрьмой округа Дейд.

Глава 51

— Си-Джей Таунсенд, прокуратура штата. — Си-Джей предъявила удостоверение дежурному.

— Еще раз скажите, кто вам нужен.

— Спецагент Крис Мастерсон.

— Подождите секундочку. Он уже спускается.

Си-Джей нервно мерила шагами приемную в полицейском управлении Флориды, ее каблуки тихо постукивали по белым плиткам. Стены были увешаны грамотами и табличками, также имелась огромная цветная фотография — золотой жетон спецагента. На другой стене в застекленном стенде висели ориентировки пропавших людей. Си-Джей посмотрела на фотографии. На большинстве были подростки, сбежавшие из дома, или дети, которых забрал один из родителей, не тот, которому ребенка отдали по суду, но имелись и другие люди, исчезнувшие при подозрительных обстоятельствах. Под снимками стояла надпись: «Им угрожает опасность». Ориентировки оставались под стеклом, пока человека не находили или дело не раскрывали. Новые прикреплялись поверху, поэтому более старые материалы оказывались внизу. Си-Джей заметила черно-белую фотографию улыбающейся Морган Вебер, ориентировка оказалась уже наполовину закрыта веснушчатым лицом сбежавшего подростка.

Дверь распахнулась, и вошел Крис Мастерсон.

— Си-Джей! Как дела? Прости, что я так долго. Доминик не сказал, что тебе сегодня нужно поработать с уликами, поэтому мне потребовалось время, чтобы все подготовить.

— Я собиралась их просматривать в четверг, Крис, но у меня на этот день назначено снятие показаний под присягой, а в пятницу нужно демонстрировать собранные доказательства фэбээровцам. Спасибо за помощь.

— Нет проблем.

Они прошли по нескольким петляющим коридорам, пока не добрались до запертого зала заседаний — штаба спецподразделения. Крис открыл дверь. На длинном столе для переговоров стояли большие картонные коробки. На боку каждой значилось: «Купидон» — и номер дела.

— Я оставил для тебя на столе инвентарные листы, которые прилагаются к ордеру на обыск. В них все указано. Только не забудь расписаться, когда закончишь, и скажи Бекки. Ее кабинет напротив, она кладовщица, как раз отвечает за хранение улик. У меня допрос через час, а то я бы тебе помог. Сегодня почти никого нет на месте.

— Да мне не нужно помогать. Я хочу лишь взглянуть на то, что у нас есть. Это не отнимет много времени.

— Доминик ведет допросы на Бич. Не думаю, что он сегодня сюда вернется. Мне с ним связаться по рации?

— Нет. Я обойдусь без помощников. Спасибо.

— Отлично. Удачи. Работай.

Он закрыл дверь и оставил ее одну в тускло освещенном помещении. Было почти пять часов, и на улице начинало темнеть. Солнце садилось. Мертвые девушки смотрели на нее со Стены сверху вниз. Си-Джей дрожащими руками зажгла сигарету и стала внимательно читать инвентарные листы, лежавшие на столе. Она точно не представляла, что ищет, но знала: если нужное ей существует, она найдет его здесь.

Лурдес продолжала работать. Она пыталась добиться признания незаконным факта заведения дела на Бантлинга — утверждая, что для этого не было достаточных оснований. Лурдес вручила Си-Джей копию заявления, которое завтра утром подаст в суд. Си-Джей внимательно прочитала его три раза. Заявление основывалось на протесте Бантлинга. Он утверждал, что не превышал скорости, а задняя фара автомобиля не была разбита, обыск проводился без его согласия и достаточных на то оснований. Желая удостовериться, что ни Чавес, ни Линдерман, ни Риберо не разговаривали ни с Лурдес, ни с кем-то из ее помощников, Си-Джей позвонила сержанту в отдел полиции Майами-Бич, и у того чуть инфаркт не случился, когда он узнал, что Бантлинг обвиняет полицию в отсутствии достаточных оснований для обыска. Никто ни с кем не беседовал, заверил ее Риберо. И есть только заявление арестованного обвиняемого против всеми уважаемого полицейского. Нетрудно догадаться, кому поверят больше.

Но если Си-Джей и могла вздохнуть с облегчением, то ненадолго, поскольку вторая часть заявления касалась обвинений, с которыми Лурдес выступила в тюрьме. Си-Джей была изнасилована Бантлингом, а теперь пытается скрыть это и другие важные факты, чтобы отомстить насильнику. Си-Джей знала, что у Бантлинга могли остаться какие-то улики для подтверждения слов.

В инвентарных листах перечислялись все предметы, изъятые из дома Бантлинга и его машин, в полицейском управлении Флориды каждому предмету присвоили номер. Си-Джей целенаправленно пропустила коробки с коврами, матрасами, постельным бельем, кухонной посудой, предметами личной гигиены и сразу же принялась за три большие коробки, помеченные номерами 161 А, в и В. Прилагавшийся к ним инвентарный лист был озаглавлен «Личные вещи», затем указывались предметы, подходящие под общие определения, например: фотографии, отдельные; фотоальбомы, 1 — 12; черные видеокассеты без наклеек, 1 — 98; книги (44); журналы (15); компакт-диски, 1 — 64; одежда, различная; обувь, различная (7 пар); костюмы, различные; ювелирные украшения, различные. Си-Джей заинтересовала именно эта коробка.