Забытый сад, стр. 45

Глава 24

Ветер трепал волосы Кассандры, закручивая ее конский хвост то вправо, то влево, точно ленты на ветроуказателе. [21] Она плотнее натянула кардиган на плечи и на мгновение остановилась перевести дух, оглядываясь на узкую прибрежную дорогу и деревню за спиной. Крошечные белые домики, как морские желуди, [22] липли к каменистой бухточке, красные и синие рыбацкие лодки усеивали джинсовую гавань, подскакивая на волнах, чайки пикировали и рисовали спирали над уловом. Воздух, даже на такой высоте, был насыщен солью, слизанной с поверхности моря.

Дорога была такой узкой и вилась так близко к краю утеса, что Кассандра не понимала, как по ней вообще можно ехать. Высокие бледные морские травы росли по обе стороны, дрожа под порывами ветра. Чем выше она поднималась, Тем более влажным становился воздух.

Кассандра взглянула на часы. Она недооценила время, которое требуется для подъема по дороге вдоль утеса, не говоря об усталости, что уже на середине пути превратила ее ноги в желе. А все смена часовых поясов и привычное недосыпание.

Она отвратительно спала прошлой ночью. И комната, и кровать были достаточно удобны, но ее преследовали странные сны, из тех, что еще помнятся при пробуждении, но ускользают прочь, когда пытаешься их восстановить, оставляя лишь неприятное ощущение.

В какой-то момент ночи ее разбудила более земная причина: шум, похожий на бряцанье ключа. Кассандра не сомневалась, что в дверь спальни вставили ключ и покачивают его. Стоявший за дверью явно пытался повернуть ключ, но, когда утром она упомянула о случившемся у стойки регистрации, девушка довольно странно посмотрела на нее, а потом сообщила весьма ледяным тоном, что в гостинице используются пластиковые карты, а не металлические ключи. Вероятно, мисс слышала, как ветер играет со старой латунной фурнитурой.

Кассандра вновь пустилась в путь по холму. Должно быть, осталось немного. Женщина в деревенской бакалейной лавке сказала, что идти всего минут двадцать, а она карабкается уже полчаса.

Кассандра свернула и увидела красную машину, припаркованную на гравии. Мужчина и женщина стояли и смотрели на нее: он — высокий и худой, она — низенькая и полная. Мгновение Кассандра считала их туристами, наслаждающимися видом, но, когда они в унисон подняли руки и помахали, она догадалась, кто это.

— Привет! — воскликнул мужчина, подходя к ней.

Он был средних лет, хотя из-за волос и бороды, белых как снег, его лицо на первый взгляд казалось намного старше.

— Вы, должно быть, Кассандра? Я — Генри Джеймсон, а это, — он указал на сияющую женщину, — моя жена Робин.

— Приятно познакомиться, — произнесла Робин, дыша мужу в затылок.

Ее седеющие волосы были коротко подстрижены, и аккуратные завитки касались щек, розовых, гладких и сочных, как яблочки.

Кассандра улыбнулась.

— Спасибо, что организовали встречу в субботу, я правда очень благодарна.

— Чепуха. — Генри провел рукой по голове, приглаживая густые волосы, спутанные ветром. — Мне совсем не сложно, надеюсь, вы не против, что я с Робин…

— Конечно, она не против, с чего бы? — вставила Робин. — Вы ведь не против, правда?

Кассандра покачала головой.

— А я тебе что говорила? Ей совершенно все равно. — Робин схватила запястье Кассандры. — Хотя, конечно, он в любом случае не смог бы меня остановить. Я подала бы на развод, если бы он только попытался.

— Моя жена — секретарь местного исторического общества, — пояснил Генри, в его голосе чувствовался намек на извинения.

— Я опубликовала несколько брошюрок о наших краях. В основном истории о местных семействах, важных достопримечательностях, знаменитых домах. Последняя была посвящена контрабандистам, вообще-то мы сейчас как раз выкладываем все статьи на нашем сайте…

— Она поклялась выпить чаю во всех исторических домах графства.

— …но я прожила в этой деревне всю жизнь и никогда даже не ступала в тот старый дом. — Робин улыбнулась, так что ее щеки засияли. — Наверное, можно не говорить, что я любопытна, как кошка.

— Мы бы в жизни не догадались, любимая, — устало произнес Генри, указывая на холм. — Отсюда нам придется идти пешком, дальше дороги нет.

Робин шла первой, решительно шагая по узкой тропе среди открытой всем ветрам травы. Когда они поднялись выше, Кассандра начала замечать птиц. Множество крошечных коричневых ласточек перекликались и перелетали с одной тонкой длинной ветки на другую. У нее возникло крайне странное чувство, будто за ней наблюдают, будто птицы соперничают, кому следить за незваными гостями. Девушка поежилась и отругала себя за ребячливость, выдумывание тайн по поводу и без.

— Мой отец продал дом вашей бабушке, — сообщил Генри, соразмеряя свои длинные шаги с шагами Кассандры. — В семьдесят пятом. Я тогда только начал работать в фирме младшим нотариусом по сделкам с недвижимостью, но отлично помню ту продажу.

— Все помнят продажу, — крикнула Робин. — Помнят, как последняя часть старого поместья ушла с молотка. Кое-кто в деревне клялся, что коттедж никогда не будет продан.

Кассандра взглянула на море.

— Почему? Из него, должно быть, открывается чудесный вид.

Генри взглянул на Робин, которая остановилась, чтобы перевести дыхание, и прижимала руку к середине груди.

— Да, — признал он, — но…

— О нем рассказывали дурное, — сообщила Робин между судорожными вдохами. — Слухи и тому подобное… о прошлом.

— Что именно?

— Глупые слухи, — твердо произнес Генри, — сплошная чепуха, такое вы в каждой английской деревне услышите.

— Говорили, в нем живут привидения, — продолжила Робин вполголоса.

Генри засмеялся.

— В каком корнуоллском доме они не живут?

Робин закатила бледно-голубые глаза.

— Мой муж — прагматик.

— А моя жена — романтик, — ответил Генри. — Клифф-коттедж построен из камня и известки, как и все остальные дома в Тредженне. В нем не больше призраков, чем во мне.

— И ты еще называешь себя корнуолльцем! — Робин заправила своенравную прядь за ухо и, прищурившись, посмотрела на Кассандру. — Вы верите в призраков, Кассандра?

— Вряд ли. — Кассандра подумала о странном чувстве, которое в ней вызвали птицы. — По крайней мере, не в тех, что бродят по ночам.

— Значит, вы разумный человек, — похвалил Генри. — Единственный, кто за последние тридцать лет побывал в доме на утесе, — это полоумный местный парень, которому приспичило попугать себя и своих дружков. — Генри достал из кармана брюк носовой платок с монограммой, сложил его вдвое и промокнул лоб. — Идем же, Робин, дорогая. Если не поспешим, потратим весь день, да и солнце припекает. На этой неделе нам достался кусочек лета.

Крутой подъем и сужающаяся тропа сделали дальнейшую беседу затруднительной, и последнюю сотню метров они прошли в молчании. Тонкие колоски бледной травы мерцали, когда ветер нежно вздыхал между ними.

Наконец, продравшись через заросли океанических кустов, они достигли каменной стены. Она была не меньше трех метров в высоту и казалась неуместной после того, как они столько прошли, не увидев ни единого искусственного сооружения. Железная арка окаймляла ворота, проволочные усики лозы, отвердевшие от времени, переплелись с ней. Знак, который когда-то, видимо, был прикреплен к воротам, сейчас болтался на одном угле. Бледно-зеленые и коричневые лишайники, точно струпья, покрывали его поверхность, жадно заполняя витиеватые вырезанные буквы. Кассандра наклонила голову, чтобы прочесть слова: «Не входить, иначе пеняйте на себя».

— Стена — относительно новое построение, — заметила Робин.

— Говоря «новое», моя жена имеет в виду, что стене всего сто лет. Дом должен быть в три раза старше. — Генри прочистил горло. — Теперь, полагаю, вы понимаете, что старый Дом несколько нуждается в ремонте?