Тайна Красного озера, стр. 36

- Папа иногда вот точно так же мечтает, - сказала она, задумчиво глядя в костер. - Размечтается… а мама над ним начнет подтрунивать, и он сердится. «Кто не умеет мечтать, тот не способен творить!» - кричит он на маму.

Смешно и радостно бывает мне в такие минуты. Хороший у меня папа, правда?

- Я давно знаю его как прекрасного геолога, - ответил я.

- Он и отец такой же, - сказала А. Ф. - Но, между прочим, он не любит вот такого риска, какой часто появляется у вас.

- Это вздор, - заметил я. - Разве вы не слышали, как он говорил о поисках предполагаемого месторождения железа?

- Я не это имею в виду, - перебила меня А. Ф. - Я имею в виду вашу погоню за тигром, спасение Мамыки, когда вы бросились в реку. Ведь в обоих случаях вы рисковали жизнью, а она у вас только одна…

Я возразил, сказав, что в обоих случаях был совершенно уверен в успехе и что слово «риск» мне и в голову не приходило.

Немного помолчав, А. Ф. сказала:

- Бывают интересные встречи. Помните, как наш отряд столкнулся с вами на пути к стойбищу? Я тогда посмотрела на вас и потом, пока мы шли до стойбища, все думала… Я тогда нарисовала себе ваш образ, не скажу какой, - она загадочно, с веселым лукавством улыбнулась.

- И представьте себе, этот нарисованный мной образ, с характером, наклонностями, привычками, в точности совпал с вашим живым образом. Одно из двух: либо у меня талант понимать людей, либо вы совершенно открытый человек.

Я стал допытываться, что это за образ, который она нарисовала тогда, но А. Ф. отделалась шутками и ничего существенного не сказала. Меня же это настолько заинтересовало, что я и сейчас с каким-то трепетным волнением думаю об этом, и потому мне совсем не хочется спать. А спать пора, двенадцатый час. Поправлю бревно в костре и сдам дежурство Орлану. А ночь-то как хороша! 

Глава шестая

1 июля. Вечер. Продолжаем идти на юго-восток, но ничего похожего на плато или близость Хунгари до сих пор нет. Приходится часто останавливаться, чтобы дать А. Ф. отдохнуть. Сегодня во второй половине дня взобрались на вершину сопки, осмотрелись кругом. Места совершенно незнакомые. Впереди и во все стороны Я упорно делаю затесы на деревьях и надломы веток через каждые десять-пятнадцать шагов.

2 июля, вечер. Идем в том же направлении. Когда будет Хунгари? Сегодня Орлан каким-то образом ухитрился поймать кабаргу - обеспечены на два дня мясом. На ужин было хорошее жаркое и малина, - заросли ее нашли у подножия осыпи. Почти под носом из зарослей ушел медведь.

3 июля. Перед рассветом. Часа два назад был переполох на бивуаке. Я услышал сквозь сон рычание Орлана.

Сначала не придал этому значения, потому что он часто рычит ночью, почуяв зверя издалека, и тот уходит. На этот раз пес рычал все громче и громче. Потом яростно заскулил и кинулся к палатке. Я сбросил с себя полог и с карабином приготовился встретить опасность. Спросонья, не понимая, в чем дело, растерялся.

По удаляющемуся треску сучьев я выпалил наугад. В ответ из чащобы послышалось злое мурлыканье. Тигр! Вот ведь стервец, мог утащить Орлана! Как бы тогда я посмотрел в лицо Пахому Степановичу?

Суматоха эта смертельно перепугала А. Ф. Ее испуганное лицо показалось из-под полога палатки.

- Что произошло?

- Ложная паника, - пытался успокоить ее я.

- Нет, скажите правду, что случилось? Я больше не могу спать…

Она вылезла из своей палатки и села рядом со мной к костру. Виновато улыбаясь, взяла мою руку.

- Не осуждайте меня, Виктор, что так испугалась, Вы для меня сейчас самый близкий человек на свете. Скажите, кто подходил?

Я рассказал, что произошло, и А. Ф. успокоилась. Мы просидели молча довольно долго. А. Ф. не выпускала из своих теплых, ласковых рук мою ладонь. Когда я попытался отнять руку, она придержала ее:

- Не отпущу. От нее переходит ко мне хорошее спокойствие.

Я поблагодарил ее и ответил, что мне тоже передается через ее руки теплота, которая согревает душу.

- Вы мне подарите такую фотокарточку, какую подарили Ваче? Помните, на патефоне, в рамке?

- У меня с собой нет такой фотокарточки, - ответил я, - но когда вернусь домой, с удовольствием пошлю.

Она спросила, где мой дом и кто есть в семье. Я рассказал о маме, о ее добром и суровом характере.

- Если ничего не случится и мы благополучно вернемся из экспедиции, - задумчиво произнесла она, - я обязательно заеду к вашей маме и все расскажу о вас, хотите вы этого или не хотите…

При этих словах она крепко пожала мою руку и сказала, что совсем успокоилась и хочет спать.

- Я бы с удовольствием уснула у костра, - добавила она: - здесь тепло и не так страшно.

Я предложил ей взять оба дождевика, постелить их возле костра и устроиться. Она так и сделала, а голову положила мне на колени и теперь уже больше часа спокойно спит. Орлан тоже свернулся у моих ног. Бедняга, кажется, больше всех перетрусил. Время от времени он чуть приоткроет глаза, насторожит уши. Потом посмотрит на меня и спокойно-спокойно смежит веки.

А мне спать не хочется. Разговор с А. Ф. до сих пор звучит в ушах. Да и нельзя спать. Пока хищник где-то поблизости, надо быть настороже. Посижу до рассвета.

5 июля. Вечер. По-прежнему идем на юго-восток, тая надежду выйти к Хунгари. Прошла неделя, как мы покинули лагерь, а конца-краю нашим плутаниям не видно.

А.Ф. заметно похудела и становится все слабее. Вокруг ее глаз появились темные круги, взгляд их стал грустнозадумчивый. Становится больно смотреть на нее. Иногда ночью во сне она стонет, и у меня тогда сердце разрывается. Тем не менее, она старается не обнаруживать своей усталости, помогает мне на остановках ставить палатки, готовить пищу, собирать ягоды в туесок, который я смастерил из бересты. Только иногда, шагая позади меня, она вдруг окликнет: «Виктор!» - и я, оглянувшись, обнаруживаю, что она отстала. Тогда возвращаюсь, беру ее руку, и так мы идем вперед.

В питании пока нет недостатка. Лагерный запас еще не израсходован. Орлан часто поднимает рябчиков на ягодниках, попадаются грибы, ягоды созревающей голубицы и жимолости. Питаемся только мясом дичи, грибами и ягодами.

Когда же будет Хунгари? Или мы идем не в том направлении? Если это так, я никогда не прощу себе столь роковой оплошности. Страшнее всего два факта: то, что со мной Анюта, а это истерзало теперь душу Федора Андреевича; и то, что я могу сорвать весь план поисковых работ отряда на разведку угля, не говоря уже о поисках месторождения железа.

Или остановиться на несколько дней и подождать? Возможно, по нашему следу идет Пахом Степанович. Посмотрим, что еще покажет завтрашний день.

6 июля. Ночь. Кажется, подходим к Хунгари. Сегодня в полдень поднялись на высокую гряду сопок» поросших березняком, и увидели огромную равнину, замкнутую с трех сторон цепями сопок. Только к юго-западу в цепи виден просвет. По всей равнине - густой хвойный лес. Слева, на востоке, синеют высокие ярусы гор; там, вероятно, главный хребет Сихотэ-Алиня.

По расположению (окружающих сопок и низины мы сразу заключили, что в этом месте должны быть истоки какой-то реки, а другой реки, как Хунгари, в этом районе я не знаю. В крайнем случае, здесь может рождаться один из притоков Хунгари.

Мы оба обрадовались и крепко пожали друг другу руки. Счастье охватило меня, когда я увидел, как ожило усталое, осунувшееся лицо моей спутницы. Потом мы спустились с гряды и вошли в мрачные заросли старой ели. С первой же сотни шагов путь в этом лесу оказался гораздо труднее, чем на всем расстоянии, оставшемся позади. Нас окружает глухой старый лес. На протяжении сотен лет здесь родятся, отживают свой век и падают на землю деревья. На смену им пробиваются сквозь мертвые стволы к солнцу новые деревья, образуя хаотически запутанную чащобу. Мне часто приходится орудовать топориком, чтобы прорубить путь в заломах. Всюду стоит мертвая тишина. Здесь, кажется, птицы не обитают в кронах могучих деревьев, бурундуки не водятся в дуплах и корневищах.