Тайна Красного озера, стр. 19

- Конечно. Я сам часто испытываю подобное. Однако же остаюсь при своем убеждении, потому что считаю: вам гораздо труднее, чем мне, и для нас гораздо благоразумнее сидеть в лаборатории или, например, в палеонтологическом кабинете. Это ведь тоже работа геолога! Так нет же, вы обязательно рветесь туда, где впору только выносливому мужчине. И почему?

- Видимо, потому же, почему вы погнались за тигром, - улыбаясь, ответила Анюта - Кстати, я давно хотела вас спросить - Анюта почти в точности сформулировала тот вопрос, с которым шла к Дубенцову в памятный вечер их знакомства,

- И вот я тоже не пойму, - продолжала она, - из чего это рождается у вас: из благоразумия, настолько высокого, что я не способна постичь его, или из страсти к подвигу во имя самого подвига?

- Конечно же, из благоразумия, - живо и убежденно ответил Дубенцов, - из самого элементарного благоразумия, которое настолько понятно, что о нем и говорить нечего. Мне и в голову не приходило поступить иначе.

- Вот и прекрасно! Я точно так же не могла поступить иначе, как только так, как поступаю, - подхватила Анюта. - И когда вы осуждаете меня за это, я обижалось.

- Напрасно, возразил Дубенцов. - Я далек от мыслей, чтобы вам ничего не знать, кроме домашнего очага, упаси и помилуй! Но тайга есть тайга. Вы сами прекрасно теперь видите ее…

- Вижу - и нисколько не страшусь. Я гораздо сильнее, чем вы думаете.

Завидую вашему упорству, - примирительно улыбаясь, сказал Дубенцов. - Ну что ж, может быть, двинемся?

После отдыха они пошли быстрее. Сказывался опыт Анюты, накопленный после километрового пути по мари.

После очередного пятиминутного отдыха они нагнали караван.

Впереди еще оставалась добрая треть расстояния до зеленой гряды - около километра, а солнце неудержимо катилось к горизонту. На востоке начинал сгущаться темно-сиреневый сумрак вечера, побагровело над головой высокое небо. Над марью подымался холодный вечерний воздух. В эту минуту, когда изыскатели особенно спешили, чтобы засветло выйти из мари, между кочек упала одна из лошадей. Попытки поднять ее, не развьючивая, успеха не имели. Лошадь лишь тяжело кряхтела, а когда попробовали тащить ее, жалобно заржала. С нее быстро сняли вьюки, но и после этого она не могла подняться.

- Что случилось? - спрашивал Черемховский рабочих.

Уст ало положив голову на кочку, животное тяжело дышало и не двигалось. Пахом Степанович что-то соображал, осматривая лошадь, осторожно протиснул руку под ее. грудь.

- Так и есть! - с огорчением сказал он. - Сломала ногу, животина. Пропала теперь…

Пока занимались лошадью, солнце совсем скрылась за горизонтом, стали сгущаться сумерки, скрадывающие очертания дальних сопок. Все выжидающе смотрели на Черемховского.

- Развьючивайте лошадей, - распорядился он решительным голосом. - Будем здесь ночевать - А спать как же? - почти непроизвольно вырвалось у Анюты.

- Что будем делать с лошадью, Федор Андреевич? - одновременно задал вопрос Пахом Степанович.

- Спать будем на кочках, на другое не можем рассчитывать, - подумав, ответил Черемховский. А лошадь…

Что ж, дружище Пахом Степанович, животное придется пристрелить. Разумеется, решение варварское, но ничего иного придумать нельзя.

Он посмотрел на измученные лица окруживших его людей, глаза его подобрели, усы добродушно топорщились в усмешке.

- Эге-е, друзья мои, да я смотрю, вы совсем приуныли! - весело воскликнул он. - Не вешать голов, не нам унывать! Хуже бывает, и то русские люди выстаивают. Эка трудность - одну ночь провести без удобной постели.

Слова начальника отряда действительно вселили бодрость в людей. Закипела работа. Дубенцов с техником Стерлядниковым отправились к ближайшим чахлым лиственницам, чтобы принести веток, рабочие снимали вьюки с лошадей. Не успело стемнеть окончательно, как на мари уже возник бивуак. Рабочие принесли два целиком срубленных деревца, устроили достаточно удобный настил для ночлега. Задымил костер, и пламя его скоро осветило большой круг на мари.

- Однако, Федор Андреевич, я перевяжу ногу животине, - сказал Пахом Степанович, когда все собрались к костру в ожидании ужина. - Авось выходится, бедняга, корм и питье под ногами. …Утром, когда солнце поднялось над туманной грядой дальних сопок, караван снялся с ночлега. Лошади и люди, отдохнувшие за ночь, шли довольно быстро. В тишине утреннего воздуха сиротливо и жалобно ржала оставленная в кочках лошадь Одинокая, она стояла среди мари и, высоко вскинув голову, непонимающе глядела вслед уходящему каравану. Вот она попыталась идти на трех ногах. Сделает два-три прыжка и остановится, снова попрыгает и опять отдыхает…

- Эта выберется, истинное слово выберется, - радостно говорил Пахом Степанович, то и дело оглядываясь К десяти часам утра караван достиг подножия лесистой гряды. Все сразу вздохнули свободно, отовсюду посыпались шутки и смех.

А на мари продолжала прыгать оставленная людьми лошадь. Она медленно, но уверенно приближалась к лесу… 

Глава десятая

Во второй половине дня геологи закончили подъем на вершину гряды, за которой оказалось плато. Взору людей открылась широкая панорама. Впереди во все стороны уходила равнина, поросшая редколесьем - березами и дубками. На востоке, километрах в десяти, грудились синие сопки. Они в несколько ярусов поднимались кверху, смешиваясь в хаотическое нагромождение камня и леса.

Караван шел вдоль плато и под вечер остановился километрах в пяти от подножия гор возле ручья. Черемховский принял решение разбить здесь временный лагерь, чтобы отсюда завтра начать поиски сопки, у которой уже однажды побывал Мамыка.

Пока партия устраивала лагерь, наступил вечер. Тем временем Черемховский разработал план геологического обследования района, раскинувшегося к востоку. Начальник отряда разделил партию геологов на три группы. Каждая группа должна была обследовать отведенный ей участок. В первую группу входил он сам и Пахом Степанович, во вторую - Дубенцов и Анюта, в третью - техникгеолог Стерлядников с коллектором.

- Я полагаю, дорогая, - сказал он Анюте, - что поход с Виктором Ивановичем, который так хорошо разбирается в геологии Сихотэ-Алиня, будет для тебя очень полезным. Больше прислушивайся к его замечаниям, они всегда дельны. К тому же, - улыбнулся профессор, - такая расстановка сил избавит тебя от излишней опеки отца, против которой ты так восстаешь!..

- Благодарю, папа, - ответила Анюта, - постараюсь выполнить твой совет.

Перед закатом солнца Черемховский пригласил геологов взглянуть на район предстоящих поискав. Взойдя на возвышенность, все замерли в восхищении. На востоке лежали красочные, ясно видимые высокие горы, сливавшиеся в непрерывную зубчатую цепь. Освещенные лучами заходящего солнца, верхушки сопок дальнего верхнего яруса казались сложенными из оранжевого хрусталя, одетого матовой прозрачной пеленой едва уловимой дымки.

Ниже оранжевый цвет тускнел и переходил в темнокрасный, похожий на остывающий накал железа. Еще ниже, у подножия всей цепи гор, разлилось море темносиреневого тумана. От этого вся громада гор казалась призрачной, невесомой и в то же время захватывающе грандиозной, величественной.

- Итак, приступим к делу, друзья, - нарушил молчание профессор. - Виктор Иванович и Анюта, прошу вашего внимания. Видите две маленькие сопочки, стоящие рядом у края и похожие одна на другую? Вон они, - указал Черемховский. - Назовем их Близнецами. Между ними начинается долина. Она упирается в высокую пологую сопку. Назовем ее Дальней. Вам даю задачу: обследовать Близнецов, пройти по долине к Дальней сопке и осмотреть ее от подножия до вершины. Люди вы молодые, энергии у вас достаточно, и, я полагаю, вам хватит на это двух суток.

Азимут туда - северо-восток, семьдесят градусов, на обратный путь, - вам, конечно, объяснять не надо, - югозапад двести пятьдесят градусов. От Близнецов к лагерю возвращайтесь только по той дороге, по которой пойдете туда. Уклоняться от заданного маршрута запрещаю.