Золотой шут, стр. 121

– У меня идея. – Я подошел к одной из менее заставленных полок Чейда и начал ее освобождать. – Мы отведем тебе здесь место. Вещи Олуха будут лежать на этой полке. И ты всегда сможешь их найти.

По непонятной мне причине эта идея оказалась для него слишком сложной. Я принялся снова объяснять ему, что имею в виду, употребляя разные слова и переставляя их местами, затем предложил положить пирожное и перо на полку. Олух с опаской взял в руки миску, где лежал изюм и где осталось несколько засахаренных орешков.

– Ты можешь и миску тоже поставить на полку, – предложил я. – А я в следующий раз наполню ее разными вкусными вещами.

Олух поставил миску на полку и с удовлетворением воззрился на дело своих рук.

– Мне нужно идти, – вдруг снова объявил он.

– Олух, – начал я осторожно, – завтра день стирки. За тобой придет кто-нибудь, чтобы отвести тебя к однорукому?

– Нельзя про него говорить, – упрямо заявил он. Он был напуган, и я услышал громкие звуки его музыки.

– Ты хочешь пойти? Хочешь снова увидеть однорукого?

– Я должен.

– Нет, не должен. Больше не должен. Ты хочешь пойти?

Мой вопрос заставил его надолго задуматься.

– Я хочу денежку. Чтобы купить конфеты.

– Если ты скажешь, где искать однорукого, я могу сходить за тебя. Я возьму у него деньги и куплю тебе конфеты.

Олух нахмурился и покачал головой.

– Я сам возьму мою денежку. Я люблю сам покупать.

Он снова стал подозрительным и начал бочком от меня отодвигаться.

Я сделал глубокий вдох и заставил себя успокоиться и проявить терпение.

– Значит, увидимся завтра, когда ты придешь на урок.

Олух мрачно кивнул и вышел из комнаты Чейда.

Я подобрал с пола его мокрые штаны и снова повесил на спинку стула. Интересно, обратит ли кто-нибудь внимание на новую одежду Олуха. Фасон туники давно вышел из моды, а в замке хозяева частенько отдают слугам, стоящим на самой нижней ступени социальной лестницы, свою одежду. Я вздохнул и, усевшись на стул, стал смотреть в огонь. Что же делать?

Я жалел, что мне не удалось узнать у Олуха, где поселился Лодвайн или, по крайней мере, кто отводит его туда. Я не мог силой заставить его рассказать мне об этом, не напугав и не разрушив хрупкое доверие, возникшее между нами сегодня. Завтра можно проследить за Олухом, когда его поведут в город, но мне очень не хотелось этого делать. Ему будет угрожать опасность, если Лодвайн или кто-нибудь из его людей меня узнает. Кроме того, если я увижу, что он встречается с Лодвайном, как поступить дальше? Предстать перед Лодвайном или послушать, как он станет расспрашивать Олуха и получит от него очередные сведения о нас? Я решил следить за Олухом, пока за ним не придет шпион Полукровок, живущий в замке, чтобы отвести его в город, и схватить связного.

Я мог бы заставить его сказать, где поселился Лодвайн, но понимал, что если он не придет в назначенное время, то у Лодвайна возникнут подозрения. А мне не хотелось вспугнуть птичку до того, как мы будем готовы поймать ее в силки. В конце концов, я остановился на самом простом решении: нужно придумать что-нибудь, чтобы помешать Олуху покинуть завтра замок. Отвлечь его игрушками или занять работой в таком месте, откуда его никто не сможет увести незаметно. Однако такой путь не поможет мне поймать Лодвайна.

А мне отчаянно хотелось его прикончить. Я знал, что самый опасный враг – это тот, кого ты серьезно ранил. А я отнял у Лодвайна не только руку, но и жизнь его сестры, и помешал им захватить власть. Возможно, когда-то он мечтал о власти для Полукровок, теперь же, без сомнения, его толкает вперед лишь ненависть ко мне и жажда отомстить Видящим. Причем самым жестоким образом.

Я скрестил на груди руки и откинулся на спинку стула, хмуро глядя в огонь. Может быть, я ошибаюсь. А если Лодвайн прибыл в город, чтобы выступить в роли посла представителей Древней Крови и встретиться с Кетриккен? Шпионы же – лишь дань осторожности. Впрочем, я очень сильно в этом сомневался.

Мне совсем не хотелось обсуждать новости с Чейдом. Ведь это мое имя стало известно Лодвайну, это моему ребенку грозит опасность. Мне и решать, что делать. Возможно, потом Чейд будет отчаянно вопить и поносить меня ужасными словами, но это позже, когда Дьютифул и Неттл будут в безопасности.

Чем больше я раздумывал над сложившейся ситуацией, тем большее отчаяние меня охватывало. Я покинул комнату Чейда, спустился по потайной лестнице и прошел через свою каморку. Ни лорда Голдена, ни Шута внутри не оказалось. Спокойнее мне от этого не стало. Мне требовалось подумать, но я не мог усидеть на месте. Тогда я решил отправиться на заснеженную площадку для упражнений, прихватив с собой свой уродливый меч. Прекрасное оружие, подаренное мне Шутом, по-прежнему висело на стене – безмолвное укоризненное напоминание о моей собственной глупости.

Мне повезло, и Вим оказался на месте. Я немного потренировался с настоящим мечом, и вскоре мне стало жарко, несмотря на холодный день. Затем мы сменили оружие на тупые мечи, чтобы отработать кое-какие удары. Вим, похоже, почувствовал, что я хочу лишь одного – движения и не настроен ни разговаривать, ни думать о чем-то постороннем. Я заставил себя забыть о своих заботах и сосредоточился на единственной цели – прикончить его, когда Вим вдруг резко отступил на шаг назад и сказал:

– Хватит!

Я решил, что он объявляет перерыв, чтобы мы могли немного отдышаться, но он опустил кончик своего меча в землю и сказал:

– Мне кажется, ты снова стал прежним, Том. Кем бы ты ни был.

– Я не понимаю, – сказал я, глядя на то, как он пытается отдышаться.

Вим сделал глубокий вдох.

– Когда мы начали наши тренировки, я почувствовал, что ты воин, который пытается вспомнить, что значит быть воином. Теперь ты снова им стал. Ты стал тем, кем был, Том Баджерлок. Я могу лишь отражать твои удары, но не более того. И буду только рад, если мне еще представится возможность оттачивать свое мастерство в поединках с тобой. Но если тебе нужен настоящий противник или ты хочешь научиться чему-нибудь новому, тебе придется поискать другого наставника. Вима ты уже перерос.

Затем он переложил свое оружие в левую руку, сделал шаг ко мне и пожал мне руку. У меня вдруг потеплело на душе. Прошли многие годы с тех пор, как я испытывал гордость, подобную сегодняшней, но я гордился не собой, а тем, что воин-ветеран посчитал возможным произнести такие слова. Я покинул площадку, обремененный теми же проблемами, которые принес туда, но успокоенный мыслями о том, что, возможно, я смогу с ними справиться.

Я отправился в бани, по-прежнему стараясь не думать о том, что делать дальше. Вышел я оттуда, уже не сомневаясь в своем решении, и направился в город.

У меня было там несколько дел. Повидать Неда. Купить нож и красный шарф. И, если повезет, разыскать шумную улицу, где блеет коза, а издалека доносится звон кузнечного молота.

XIX

ЛОДВАЙН

Король Шилд Щитоносец был веселым человеком, и все это знали, он любил вино и шутки. Мастером Скилла во время его правления была Солем Сдержанная, и он частенько потешался над ней и говорил, что она такая же серьезная, как ее имя. А она, со своей стороны, считала, что король слишком много сил и времени тратит на развлечения и пустые разговоры. Он стал королем, когда ей исполнилось семьдесят лет, и вместе с короной унаследовал группу Скилла, которую она подготовила для королевы Персептив Чувствительной. Все члены отряда прекрасно служили его матери, но, как и мастер Скилла, были значительно старше короля. Он нередко жаловался, что Солем и ее ученики обращаются с ним, как с ребенком, а та, пользуясь своим возрастом, хладнокровно отвечала, что это потому, что он ведет себя, как ребенок.

Устав от своего стареющего двора и советников, король Шилд иногда тайно покидал замок Баккип и бродил по дорогам. Выдавая себя за бродячего лудильщика, он с удовольствием проводил время среди простого народа в дешевых тавернах и на постоялых дворах, где с наслаждением рассказывал непристойные истории или исполнял насмешливые песенки, чтобы развлечь постоянных посетителей. Как-то раз, когда он хорошенько выпил, король приступил к своим историям и начал задавать мало приличные загадки. В таверне работал юноша, точнее, паренек лет одиннадцати, который только и умел, что вытирать стол тряпкой да наливать в кружки пиво. Но когда король задавал свои загадки, мальчишка тут же давал на них ответы. Причем не только правильно, но еще и теми же словами, которыми думал король. Сначала Шилд ужасно расстроился, потому что мальчик испортил ему развлечение. Но довольно быстро он заметил, что его раздражение быстрыми ответами паренька доставляет страшное удовольствие зрителям, не меньшее, чем сами шутки. Прежде чем покинуть таверну тем же вечером, он позвал мальчишку и тихонько спросил у него, откуда он знает ответы на такое количество загадок. Паренек удивленно ответил: «А разве вы сами не шептали мне их, после того, как произносили загадку?»

Король Шилд был человеком не только веселым, но и умным. Той же ночью он отвез мальчика в Баккип и привел к мастеру Скилла со словами: «Этот весельчак неплохо продвинулся по дороге Скилла. Найди других, таких же как он, и воспитай для меня группу, которая будет уметь не только пользоваться Скиллом, но еще и смеяться». Вот так мальчик получил имя Мерри Весельчак, а новая группа стала называться «Кружок Мерри».

Слек, «Подлинные истории из жизни»