Судьба Шута, стр. 75
– Я должен помочь устроить Олуха, – сказал я и поспешно отвернулся от Уэба.
– Да, я понимаю. У тебя много обязанностей, и я не стану утверждать, будто мне известно все, что ты делаешь для принца. Однако я уверен, что ты сумеешь найти время для занятий, если захочешь. Надеюсь, ты придешь ко мне. Я делаю это предложение в последний раз. Тебе решать, принимать его или нет.
И прежде чем я успел улизнуть, он сам повернулся и быстро ушел, оставив меня стоять у борта. Рииск взлетела с мачты, и ее пронзительный крик унес ветер. Моряки подняли трап, корабль медленно отвалил от причала, по команде лоцмана гребцы в маленькой лодке налегли на весла. Я обещал себе, что сегодня обязательно найду время для разговора с Уэбом относительно моего обучения. И очень надеялся, что не лгу себе.
Но все оказалось чрезвычайно сложно. Теперь, когда на борту корабля находились нарческа, ее отец Аркон Бладблейд и дядя Пиоттр, большую часть времени Дьютифул и Чейд проводили с ними. Мне редко удавалось поговорить с принцем или его советником наедине. В результате большую часть времени мне пришлось проводить с Олухом. Поскольку настроение у него было отвратительное, он считал, что и мне должно быть плохо. Как и во время нашего предыдущего путешествия, я стал спотыкаться, налетать на стены, задевать о дверные ручки – и мне никак не удавалось эффективно защититься от его нападений. Если я ставил защитные стены против Олуха, то сразу же переставал воспринимать Дьютифула и Чейда. Ничего не оставалось, как терпеть.
Ко всему прочему море было неспокойным. Нам постоянно приходилось бороться со встречными течениями. Два дня наш корабль постоянно раскачивался на волнах, и у Олуха началась настоящая морская болезнь, так же как у Кокла, Свифта и Сивила. Остальные почти ничего не ели и с большой опаской передвигались по кораблю, цепляясь за леера. Пару раз я видел бледную нарческу, которая прогуливалась по палубе под руку с Пиоттром. Оба выглядели не лучшим образом. Время тянулось мучительно медленно.
Я так и не нашел возможности поговорить с Уэбом об Уите. Время от времени я вспоминал о своих намерениях, но всякий раз оказывалось, что дюжина других вещей требует моего срочного внимания. Я старался делать вид, что только стечение обстоятельств мешает мне встретиться с Уэбом. На самом же деле я и сам не понимал, что меня сдерживает.
Наконец цель нашего путешествия появилась на горизонте. Даже издалека остров Аслевджал казался унылым местом. Он был одним из самых северных островов, каменистый и мрачный. Лето никогда не вступало здесь в свои права. Даже в самые теплые дни в горах не таял снег. Большую часть острова покрывал ледник, окруженный пиками гор. Поговаривали, будто Аслевджал состоит из двух островов, связанных между собой ледяным мостом, но я не увидел никаких оснований для таких предположений. Отлив обнажал черные песчаные отмели, похожие на подол платья. С одной стороны острова тянулась песчаная береговая полоса. С остальных – только бледный ледяной панцирь и вспоровшие его скалы. Над островом висело облако – то ли испарения льда под лучами солнца, то ли снег, вздымаемый никогда не стихающим северным ветром.
Мы медленно приближались к острову – и ветер, и течение всячески нам препятствовали. Нам приходилось постоянно менять галсы. Я стоял у поручней, когда принц и нарческа в сопровождении Чейда и Пиоттра вышли на палубу, чтобы взглянуть на остров. Дьютифул нахмурился.
– Аслевджал совсем не похож на место, где может добровольно поселится живое существо, не говоря уже о громадном драконе. Ну что здесь ему делать?
Нарческа покачала головой и тихо сказала:
– Я не знаю. Мне лишь известно, что так говорится в наших легендах. Так что нам ничего не остается, как высадиться на острове. – Она поплотнее запахнула шерстяной плащ.
Ветер дул нам в лицо со стороны острова и нес острую ледяную пыль.
Днем мы обогнули мыс и направились к единственной бухте Аслевджала. Наши шпионы донесли, что это пустынное место с разрушенным причалом и несколькими каменными молами, выходящими в море. Однако мне удалось разглядеть яркое цветное пятно на утесе, поднимающемся над береговой полосой. Пока я рассматривал его, пытаясь понять, что это может быть, из него появилась фигура. Я понял, что пятно – это палатка или какое-то жилище. Человек подошел к краю утеса и остался там стоять. На нем был черно-белый плащ с капюшоном, ветер трепал его полы. Человек даже руки не поднял, чтобы приветствовать нас, а лишь стоял и ждал.
– Кто это? – резко спросил Чейд у Пиоттра, когда крик впередсмотрящего заставил всех подойти к борту.
– Не знаю, – ответил Пиоттр, голос которого прозвучал на удивление мрачно.
– Возможно, легендарный Черный Человек острова Аслевджал, – предположил Аркон Бладблейд и нетерпеливо наклонился вперед, изучая одинокую фигуру на утесе. – Мне всегда было интересно, правду ли говорят легенды.
– А я не хочу этого знать, – негромко проговорила нарческа, глядя на берег широко раскрытыми огромными глазами.
Чем ближе мы подплывали к берегу, тем больше людей скапливалось на палубе, чтобы взглянуть на одинокую зловещую фигуру, которая дожидалась нас. Только после того, как был брошен якорь и на воду спустили шлюпки для высадки на берег, человек в черно-белом плаще шевельнулся. Он спустился пониже и остановился у самого края. И прежде чем он откинул капюшон, мое сердце дрогнуло, а душу наполнил ужас.
Меня ждал Шут.
XIII
АСЛЕВДЖАЛ
«Перековывание», вероятно, являлось самым эффективным оружием Внешних островов, которое пираты применили против нас в войне красных кораблей. Техника «перековывания» до сих пор остается для нас тайной, но его ужасающие результаты известны слишком многим. Название ведет свое происхождение от Кузницы, города, где добывали железную руду, который первым подвергся чудовищному ритуалу. Красные корабли напали на город ночью, убив или захватив в плен большую часть населения. В замок Баккип было отправлено послание, в котором налетчики требовали выкуп золотом, угрожая отпустить заложников. Требование показалось королю Шрюду бессмысленным, и он отказался платить. Пираты остались верны своему слову, отпустили всех заложников и уплыли в ночь.
Очень скоро стало ясно, что при помощи какой-то темной магии они лишили заложников всего человеческого. И хотя люди помнили свое имя, более их ничего не интересовало. Они больше не отличали добро от зла, не заботились о тех, кто рядом с ними. Они думали только о том, чтобы удовлетворить свои непосредственные нужды. Без малейших колебаний крали, убивали и насиловали. Некоторых «захватывали» собственные семьи, тщетно пытаясь вернуть своих мужей, сыновей и дочерей к нормальной жизни. Никто из «перекованных» никогда не стал прежним.
«Перековывание» многократно применялось во время этой войны. В результате на нашей земле осталась вражеская армия, состоящая из наших сограждан, а Кебалу Робреду и его налетчикам создание такой страшной армии ничего не стоило. Убить «перекованного» оказалось очень тяжело, и настроения в Шести Герцогствах стремительно ухудшались. До сих пор многие люди не сумели оправиться от тех страшных ран. Город Кузница так и не был отстроен вновь.
Вместе с другими стражниками я попал в шлюпку, которая первой коснулась берега Аслевджал. Почти сразу же в песок ткнулась лодка, в которой сидели Чейд, Дьютифул, нарческа, Пиоттр и Аркон Бладблейд. Нам пришлось войти в воду, и когда на берег набежала следующая волна, мы вытащили шлюпку на берег, чтобы ее пассажиры смогли сойти на сухую землю.
И все это время я ощущал взгляд Шута, замершего на краю утеса. Он стоял совершенно неподвижно, но мне казалось, что холодный ветер говорит за него. За спиной Шута развевались широкие полы плаща, длинные золотые волосы разметались в разные стороны. Шут перестал пользоваться пудрой, которая обесцвечивала его кожу, и джамелийской косметикой, превращавшей его в иностранца. Загорелая кожа, тонкие черты лица и желтая грива волос превращали Шута в существо из легенды. Строгие черно-белые цвета его одежды окончательно стерли все следы праздного лорда Голдена. Интересно, сумел ли кто-нибудь, кроме меня и Чейда, его узнать. Я попытался обменяться с ним взглядом, но он смотрел сквозь меня. Только когда принц сошел на берег, Шут заговорил.