Судьба Шута, стр. 107
Я представлял себе картины, которые он описывал, и по моим губам скользнула мимолетная улыбка, когда Шут рассказал о том, как он пролетал над какой-то деревушкой Шести Герцогств и какой-то мальчишка поднял голову, увидел их и с воплями побежал к своему дому. Шут говорил о реках, подобных серебристым лентам, и цветущих полях, о морщинистом океане, похожем на бумагу, испещренную полосками серебра. И я летел вместе с ним.
Должно быть, я задремал, убаюканный его удивительной историей. Когда я проснулся, наступила глубокая ночь. Лагерь за стенами палатки затих, и лишь чахлое пламя свечи освещало шатер. Я лежал под одним из одеял Шута в ногах его постели. Он спал, свернувшись в клубок, как котенок. Его дыхание было глубоким и ровным, одна тонкая рука лежала ладонью вниз на одеяле между нами, словно что-то предлагая мне или о чем-то меня умоляя. Я сонно потянулся к нему и вложил свою руку в его ладонь. Казалось, он не проснулся. Как ни странно, я ощутил покой. Закрыв глаза, я погрузился в глубокий сон.
XIX
ПОДО ЛЬДОМ
Жители Внешних островов всегда были пиратами. До войны красных кораблей они не раз нападали на чужие земли. Отдельные корабли под командованием кемпры клана наносили быстрый удар, захватывали урожай, а иногда и пленников. Бернс не раз страдал от них и, казалось, получал от этого удовольствие, не меньше чем Шокс наслаждался своими пограничными конфликтами с Чалседом. Складывалось впечатление, что герцога Бернса все устраивало, поскольку он никогда не жаловался на свою судьбу.
Но с появлением кораблей с красными корпусами, которыми командовал Кебал Робред, правила изменились. Корабли приплыли неожиданно, причем их было несколько, и казалось, что главная их цель состояла в том, чтобы насиловать и разрушать все на своем пути. Их, похоже, нисколько не интересовала быстрая добыча. Они сжигали или портили то, что не могли унести с собой, уничтожали стада и домашних животных, поджигали целые поля и склады. Они убивали даже тех, кто не оказывал им сопротивления. Эти набеги отличались от прежних – в них была злоба, которая не могла удовлетвориться обычным захватом добычи. Складывалось впечатление, что Кебал Робред и его шайка с удовольствием сеяли смерть и разрушения.
Тогда мы еще не знали о существовании Бледной Женщины и о том, какое влияние она оказывала на Кебала Робреда.
Утром мы с Риддлом подошли к краю ямы и дружно застонали. А потом приступили к работе: надо было расчистить снег, который наполовину засыпал яму, что мы успели откопать накануне. Снег был воздушным и еще не успел слипнуться, но все равно мы трудились без всякого удовольствия. Ощущение было такое, словно пытаешься разгребать перья: половина того, что мы набирали на лопаты, поднималась в воздух и медленно оседала на дно ямы. Только к полудню нам удалось расчистить снег, и мы оказались там, где закончили вчера. Затем пришла очередь пик, мы принялись откалывать куски льда и относить их лопатами в сторону.
Сначала у меня все болело, потом перестало, а затем заболело снова, но уже в других местах. Ночью я без сил свалился на свою постель и спал без снов. Снова задул ветер. Он заявлялся к нам каждую ночь. И каждое утро мы начинали работу с того, что расчищали снег, который он намел, пока мы спали. Однако мы продолжали упорно продвигаться вперед, и яма постепенно становилась все глубже. Когда мы уже больше не могли выбрасывать снег наверх, мы построили что-то вроде сходней или пандуса, складывали лед на сани, и двое из нашей команды вытаскивали их, а затем отвозили подальше от ямы. Должен сказать, что работа была тяжелой и очень однообразной, и при этом мы так и не видели никаких признаков дракона. И что хуже всего, я почти не чувствовал его присутствие при помощи своего Уита.
После первого дня наш отряд увеличился. Первым к нам присоединился принц Дьютифул, который закатал рукава и взял в руки кирку. Чейд ограничил свое участие руководством. Он был ужасно похож на кота Сивила, который (кот, а не Брезинга) сидел на краю ямы и равнодушно за нами наблюдал.
Когда в яму забралась нарческа, Дьютифул предупредил ее, что осколки льда, которые летят в разные стороны, могут ее поранить. Она наградила принца странной улыбкой – грустной и одновременно кокетливой – и велела следить за осколками от ее кирки, а потом со сноровкой деревенской девчонки принялась работать рядом с ним.
– Она помогала нам выкапывать камни, когда весной мы готовили к посевам новые поля, – заметил Пиоттр. Обернувшись к нему, я заметил, что он наблюдает за нарческой со смесью гордости и боли. – Дай мне лопату, а сам отдохни немного.
Я понял, зачем ему это понадобилось, отдал свою лопату, и они вместе с нарческой присоединились к нашему отряду, причем Пиоттр старался находиться как можно ближе к девушке. А нарческа держалась рядом с принцем. Впервые за прошедшие несколько дней Эллиана показывала Дьютифулу свое хорошее отношение, и я видел, что он это заметил. Они тихонько разговаривали между ударами ледоколов и отдыхали вместе. Пиоттр за ними наблюдал то с неудовольствием, а то с грустью. Думаю, сам того не желая, он начал испытывать расположение к нашему принцу.
Группа Уита тоже нам помогала, вероятно, решив, что их участие позволит поскорее освободить дракона из плена. Когда к нам присоединился и Шут, представители Хетгарда с опаской подошли поближе, чтобы понаблюдать за происходящим. На третий день они вместе с нами оттаскивали сани с кусками льда и сбрасывали его в стороне от ямы. Думаю, скорее всего, ими двигало любопытство – хотелось увидеть дракона, закованного в лед.
На пятый день Чейд отправил Риддла и юного Хеста на берег, где остались наши припасы. Пиоттр с сомнением отнесся к этому предприятию и несколько раз предупредил посыльных, что они должны держаться шестов с флажками, которые он расставил вдоль тропы, и ни в коем случае не отклоняться от них в сторону. Когда они отправились в путь, вид у него был мрачный и обеспокоенный. Риддл и Хест взяли сани, потому что им было приказано привезти провиант и запасные лопаты и кирки, поскольку наш рабочий отряд увеличился. Кроме того, Чейд велел им захватить парусину, чтобы накрывать яму на ночь и таким образом защитить ее от снега, который наметает ветер. Полагаю, он еще распорядился, чтобы они прихватили с собой несколько бочонков взрывного порошка. Вечером, когда я размышлял об этом, я не желал иметь ничего общего с его экспериментами, а вот днем, когда приходилось сражаться с древним льдом, хотелось узнать, на что способно Чейдово зелье.
Мы продолжали копать. Если я останавливался и смотрел по сторонам, я видел толстые слои льда, отмечавшие прошедшие зимы. Каждый год здесь ложился новый слой снега, и мне вдруг подумалось, что мы движемся сквозь время. А иногда, глядя на толстые гладкие стены, я спрашивал себя, когда выпал снег, на котором я стою, чтобы потом превратиться в лед. Сколько времени провел здесь Айсфир и как он тут оказался?
Мы все больше углублялись в древний ледник и по-прежнему не видели никаких признаков дракона. Чейд и Дьютифул время от времени советовались с обладателями Уита, и всякий раз они заверяли принца и его советника, что они чувствуют его присутствие – пусть и не постоянно. Я тоже его ощущал, однако вопросы принца всякий раз убеждали меня, что мой Уит значительно сильнее дара принца. Я был не так чувствителен, как Уэб, но подозревал, что не уступаю Свифту. Кокл, возможно, был восприимчивее принца, а Сивил – менестреля, но со мной они сравниться не могли. Впервые я с удивлением подумал, что у разных людей Уит тоже может быть разным. Я всегда считал, что он либо есть, либо его нет, а оказалось, что это что-то вроде таланта к музыке или разведению цветов.
Возможно, именно сила Олуха в Скилле так крепко привязала его к дракону. Маленький человечек превратился в полнейшего идиота, целыми днями он бессмысленно пялился в одну точку и тихонько напевал себе под нос. Время от времени он замолкал и начинал делать какие-то диковинные движения руками. Ни мелодия, ни эти движения ничего мне не говорили. Как-то раз, когда пришла моя очередь отдыхать, я уселся рядом с ним и осторожно положил руку ему на плечо, пытаясь определить, не вернулся ли ко мне Скилл. Я надеялся, что яростный огонь Скилла, который не утихал в Олухе ни на секунду, поможет возродить и мою способность. Но ничего такого не произошло, а через пару минут Олух раздраженно стряхнул мою руку – так лошадь отмахивается от назойливой мухи.