Миссия Шута, стр. 108
Но ведь я же дал клятву верности Видящим, чья кровь тоже течет в моих жилах.
Что мне делать?
То, что считаешь правильным. Будь тем, кто ты есть – Видящим и обладателем Древней Крови. Даже если это убьет нас, так легче, чем без конца все отрицать. Я готов умереть ради того, чтобы сохранить свою истинную сущность.
У меня было ощущение, будто я пытаюсь вытащить свою душу из трясины.
Боль, которая безжалостно грохотала у меня в голове после использования Скилла, вдруг почти отступила, словно принятое мной решение освободило меня от чего-то.
– Да, я обладаю Уитом, – ответил я спокойно и очень серьезно. – А еще я дал клятву верности династии Видящих. Я служу моей королеве. И моему принцу, хотя он этого не знает. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы сдержать свою клятву. – Я посмотрел на мальчишку глазами волка и сказал то, что мы оба прекрасно знали. – Обладатели Древней Крови захватили его не из любви или благородства. В их планы не входит его «освободить». Он им нужен, чтобы заявить на него права. А потом они его используют. Они будут столь же беспринципны и беспощадны, какими были, когда его похитили. Но я этого не допущу. Я готов на все, чтобы защитить его от такой судьбы. Я узнаю, куда они его увезли, и верну домой. И не важно, чего мне это будет стоить.
Паренек побледнел.
– Я Полукровка, – дрожащим голосом признался он. – Вы знаете, что это значит? Я не стыжусь своей Древней Крови, я не намерен скрывать свою магию и буду ее использовать. И никогда не предам своих. Даже если мне придется заплатить за это жизнью.
Неужели он сказал это, чтобы продемонстрировать, что, как и я, не отступится? В таком случае он ошибся. Очевидно, он воспринял мои слова как угрозу. Еще одно заблуждение… Впрочем, мне было все равно. Я не стал тратить силы и объяснять ему, что он меня неверно понял. Одна ночь страха его не убьет, и, возможно, к утру он будет готов рассказать мне, куда везут принца. Если же нет, мы с волком и сами его отыщем.
– Заткнись! – приказал я. – Поспи, пока еще можно.
Я взглянул на своих спутников, которые прислушивались к нашему разговору. Лорел смотрела на меня с ненавистью и недоверием. Лицо Шута вдруг избороздили морщины, теперь он выглядел значительно старше. Поджатые губы и молчание обвиняли меня в жестокости. Я закрыл свое сердце и заявил:
– Нам всем нужно поспать, пока можно.
Неожиданно на меня, словно океанский прибой, накатила волна усталости. Ко мне подошел Ночной Волк и уселся рядом, а потом прислонился ко мне, и я почувствовал, как сильно он измотан. Я опустился, не обращая внимания на грязную, мокрую одежду, на пол пещеры. Я замерз, но я и не ждал от ночи, что она будет теплой. Однако мой брат был со мной, и нас согрела наша любовь. Я лег, обхватив его рукой, и тяжело вздохнул. Я хотел немного полежать, а потом стоять первую стражу.
Но через несколько мгновений волк потянул меня за собой и окутал своим сном.
XXI
ДЬЮТИФУЛ
В Чейки жила пожилая женщина, которая славилась искусством ткачихи и вышивальщицы. За день она могла выткать столько, сколько другие делали за неделю, и ее работа отличалась поразительной красотой. Ни одного неровного стежка не делала она, а нити на ее коврах были такими прочными, что никто не мог перекусить их зубами, только разрубить острым клинком. Она жила одна, в стороне от всех и очень просто, хотя зарабатывала много денег. Когда она не пришла на еженедельный рынок во второй раз, женщина, которой она обещала сделать плащ, поехала к ее дому, чтобы выяснить, не случилось ли с ней что-нибудь. Пожилая ткачиха сидела за прялкой, склонив над работой голову, но ее руки оставались неподвижными, и она даже не шелохнулась, когда гостья постучала в дверь. Поэтому слуга покупательницы подошел к старушке и тронул за плечо, поскольку не сомневался, что она просто задремала. Но от этого прикосновения мастерица упала к его ногам – она умерла. А из ее груди выскочил жирный паук размером с кулак сильного мужчины и побежал по прялке, таща за собой толстую нить паутины. И тогда все узнали секрет ее мастерства. Тело женщины разрубили на четыре куска и сожгли, а потом – и все ее работы, дом и прялку.
Я проснулся до рассвета с ужасным ощущением, будто я что-то забыл. Полежав несколько минут в темноте, поискал источник своего беспокойства. Еще в полусне, я попытался понять, что меня разбудило. Несмотря на отчаянную головную боль, я заставил себя думать и тут же вспомнил кошмар, посетивший меня ночью. Я был кошкой, словно оказался одним из персонажей самых страшных из историй об Уите, в которых человек, наделенный магией, постепенно попадает во власть животного и, однажды проснувшись, понимает, что стал оборотнем и теперь до конца дней ему суждено находиться в теле своего животного и быть жертвой его самых худших желаний. Во сне я был кошкой, только в теле человека. А еще я видел там женщину, которая разделяла со мной ощущения кошки, и все так дико перемешалось, что я никак не мог понять, где начинается одна и когда уходит другая. Очень неприятно. Сон поймал меня, вцепился своими когтями, сделал пленником. Однако какая-то часть меня слышала… Что? Шепот? Тихое позвякивание упряжи, шорох шагов и копыт по песку?
Я сел и сердито огляделся в темноте по сторонам. Костер превратился в крошечную красную точку. Я еще не видел, но уже знал, что пленник сбежал. Каким-то образом ему удалось высвободиться, и он ушел предупредить остальных, что мы идем за принцем. Я потряс головой, стараясь привести мысли в порядок. Скорее всего, он забрал мою лошадь. Моя Вороная, единственная из трех лошадей, настолько глупа, что позволит себя украсть и не станет шуметь.
– Лорд Голден! – крикнул я наконец. – Проснитесь. Наш пленник сбежал.
Я услышал, как Шут, который спал на расстоянии вытянутой руки, завозился под одеялом, потом подбросил несколько веток на тлеющие угли, хворост вспыхнул. Впрочем, костер почти сразу же угас, однако я успел заметить, что исчез не только наш пленник, но еще и Лорел со своей лошадью.
– Она отправилась за ним, – с глупым видом проговорил я.
– Они ушли вместе, – сказал Шут, и я понял, что он,скорее всего, прав.
Теперь, когда мы остались вдвоем, он больше не говорил голосом лорда Голдена. В затухающем свете костра он сидел, завернувшись в свое одеяло, подтянув к подбородку колени и обхватив их руками.
– Когда ты уснул, – продолжал он и покачал головой, удивляясь собственной глупости, – Лорел заявила, что постоит на страже, и пообещала разбудить меня, когда придет моя очередь. Если бы меня не выбило из колеи твое поведение, я бы обязательно обратил внимание на необычность ее предложения. – Обиженное выражение, появившееся у него на лице, очень походило на упрек. – Лорел развязала парнишку, и они, стараясь не шуметь, ушли. Они вели себя так тихо, что даже Ночной Волк их не услышал.
Я уловил в его голосе вопрос, который он не осмелился облечь в слова.
– Ночной Волк неважно себя чувствует, – сказал я, но больше ничего объяснять не стал. Неужели волк сознательно погрузил меня в глубокий сон, чтобы они могли уйти? Он продолжал крепко спать рядом со мной, так спит очень уставший и больной человек. – Почему она ушла с ним?
Молчание затянулось, а потом Шут неохотно предположил:
– Может быть, решила, что ты убьешь парня, а она не хотела, чтобы до этого дошло?
– Я бы не стал его убивать, – раздраженно ответил я.
– Да? Ну, в таком случае, полагаю, хорошо, что хотя бы один из нас в этом уверен. Потому что, если честно, я тоже боялся, что ты с ним расправишься. – Он посмотрел на меня в полумраке пещеры, а потом сказал с обезоруживающей откровенностью: – Ты меня напугал вчера, Фитц. Нет, не верно – ты привел меня в ужас. Я даже засомневался, знаю ли тебя.
Мне совсем не хотелось обсуждать эту тему.
– Как ты думаешь, он мог сам развязать веревки, а потом заставить Лорел пойти с ним?