Королевский убийца, стр. 108

Она прижалась ко мне, и я долго обнимал ее. Вот и все. Почему-то в этом безмолвном объятии в ту ночь мы были так близки, как не были уже очень давно.

21. ТЕМНЫЕ ДНИ

Король Горного Королевства Эйод занимал трон на протяжении всех лет войны с красными кораблями. После смерти старшего сына короля — Руриска — его единственной наследницей оставалась дочь Кетриккен. Она должна была стать королевой, или «жертвенной», как говорят в горах, после ухода ее отца. Таким образом, ее брак с Верити означал не только появление надежного союзника в тылу, но также обещал, что впоследствии «седьмое герцогство» присоединится к королевству Шести Герцогств. Горное Королевство граничило только с двумя Внутренними Герцогствами, Тилтом и Фарроу, и это делало территориальную целостность Шести Герцогств особой заботой Кетриккен. Она была воспитана «жертвенной». Ее долг своему народу был самым важным долгом в ее жизни. Когда она стала будущей королевой Верити, народ Шести Герцогств стал ее собственным. Но то, что в случае смерти ее отца горный народ снова будет называть ее «жертвенной», не могло не волновать ее. Как смогла бы она исполнять свой долг, если бы Фарроу и Тилт стояли между ней и ее народом не в качестве части Шести Герцогств, а в качестве враждебного государства?

На следующий день разыгрался сильный шторм. Он был проклятием и благословением. По всему побережью в такой день можно было не бояться пиратов, но в одном замке оказались запертыми две разные по величине группы возбужденных солдат. Повсюду в замке чувствовалось присутствие герцога Бернса и было совершенно незаметно присутствие Регала. Когда бы я ни забрел в Большой зал, герцог Браунди был там, неустанно расхаживая взад-вперед или холодно глядя в один из горящих очагов. Его дочери ходили за ним по пятам, как сторожевые барсы. Целерити и Вера были еще молоды и не могли скрыть нетерпения и гнева. Браунди просил официальной аудиенции у короля. Чем дольше его заставляли ждать, тем сильнее было нанесенное оскорбление. Это умаляло важность того, что привело его сюда. То, что герцог все еще находился в Большом зале, было явным знаком его сторонникам, что король до сих пор не счел нужным поговорить с ним. Я видел, что котел медленно начинает закипать, и думал, кто же будет ошпарен сильнее всех, когда кипяток хлынет через край.

Я в четвертый раз совершал осторожный осмотр комнаты, когда появилась Кетриккен. Она была одета просто: длинное прямое пурпурное платье и мягкая белая накидка. Ее волосы были распущены и свободно лежали на плечах. Она вошла со своим обычным пренебрежением к церемониям. Ее сопровождали только маленькая служанка Розмэри, леди Модести и леди Хоупфул. Даже сейчас, когда она немного сблизилась со своими леди, она не забыла о том, что эти две дамы не оставили ее в дни одиночества, и часто оказывала им честь, приглашая сопровождать ее. Я не думаю, что герцог Браунди узнал свою будущую королеву в этой просто одетой женщине, которая подошла прямо к нему.

Она улыбнулась и приветственно подняла руку. Таким образом горцы обычно приветствовали своих друзей. Я сомневаюсь, что она понимала, какую честь оказывает ему или как много сделал этот простой жест, чтобы смягчить для него горечь ожидания. Я уверен, что один видел усталость на ее лице и круги у нее под глазами. Вера и Целерити были немедленно очарованы таким вниманием к их отцу. Чистый голос Кетриккен разнесся по Большому залу. Он был слышен у каждого очага. Как она и хотела.

— Я навещала нашего короля дважды этим утром. Сожалею, что оба раза он был… нездоров. Надеюсь, что это ожидание не показалось вам слишком долгим. Я знаю, что вы захотите говорить о вашей трагедии и обо всем, что следует сделать, чтобы помочь вашему народу, с самим королем. Но сейчас, пока он отдыхает, я подумала, что вы, может быть, захотите присоединиться ко мне, чтобы немного подкрепиться.

— С удовольствием, моя леди, королева, — ответил Браунди. Она уже многое сделала, чтобы пригладить его взъерошенные перья. Но он не был человеком, которого легко можно очаровать.

— Я рада, — ответила Кетриккен. Она повернулась и слегка нагнулась, чтобы шепнуть что-то Розмэри. Маленькая служанка кивнула, повернулась и убежала быстро, как кролик. Все заметили ее уход. Через несколько мгновений она вернулась, на этот раз во главе процессии слуг. Они принесли и поставили перед большим очагом стол. Была расстелена белоснежная скатерть, а в центре стола установили миску с одним из маленьких садиков Кетриккен. Появился отряд кухонных слуг, каждый из которых ставил на стол кубок с вином или блюдо с поздними фруктами либо конфетами. Это было так великолепно организовано, что казалось почти волшебством. В один миг столы были накрыты, гости рассажены, и Меллоу со своей лютней, уже что-то напевая, вошел в Большой зал. Кетриккен кивнула своим леди, предлагая присоединиться к ним, а потом заметила меня и пригласила тоже. Она позвала и других, сидевших у очагов, отбирая их не по происхождению или богатству, а просто потому, что, как я знал, считала их интересными людьми. Флетч, знавший множество охотничьих историй, и Шелле, девушка одного возраста с дочерьми Браунди, тоже были среди приглашенных. Кетриккен села по правую руку от Браунди. Я снова подумал, что она не понимает, какую честь оказывает ему таким расположением.

Когда собравшиеся немного насладились едой и беседой, она сделала знак Меллоу, чтобы он бренчал немного потише, и просто сказала:

— Мы слышали только голые факты ваших новостей. Не поделитесь ли вы с нами тем, что выпало на долю Ферри?

Браунди немного помедлил. Он пришел к королю со своей жалобой, чтобы тот выслушал ее и принял меры. Но как он мог отказать будущей королеве, которая так приветливо обошлась с ним? Браунди на мгновение опустил глаза, а когда он заговорил, голос его был хриплым от сдерживаемых эмоций.

— Моя леди, королева, нам нанесен тяжкий удар. — Все голоса за столом быстро стихли. Все головы повернулись к нему. Я знал, что люди, выбранные королевой, были к тому же внимательными слушателями. Когда он приступил к своему повествованию, за столом не было слышно ни звука, кроме тихих сочувственных восклицаний или яростного бормотания по поводу того, что натворили пираты. Один раз он сделал паузу в своем рассказе, потом, по-видимому, решился и сообщил, что они послали просьбы о помощи и тщетно дожидались ответа. Королева выслушала его без возражений. Когда его горестное повествование подошло к концу, ему явно стало легче, просто от того, что он высказал все, что накопилось у него на душе. Несколько долгих мгновений все молчали.

— Многое из того, что вы рассказали, я слышу в первый раз, — промолвила Кетриккен. — И все это очень плохо. Посмотрим, что по этому поводу скажет наш король. Нам придется подождать, чтобы услышать его слова. Но я могу сказать уже сейчас, что мое сердце полно скорби за мой народ. И ярости. Я обещаю вам, что сделаю все, что в моих силах. И мой народ не останется без крова под ударами зимы.

Герцог Браунди из Бернса опустил глаза в тарелку и крутил край скатерти. Он поднял голову, и взгляд его горел огнем и сожалением. Он заговорил, и голос его был тверд.

— Слова. Это только слова, моя леди, королева. Народ Ферри не может питаться словами и не может укрыться ими, когда наступит ночь.

Кетриккен открыто встретила его взгляд. Казалось, что-то напряглось у нее внутри.

— Я хорошо знаю, насколько справедливо все, что вы говорите. Но ничего, кроме слов, я не могу предложить вам в данный момент. Когда король сможет увидеть вас, мы посмотрим, что может быть сделано для Ферри.

Браунди наклонился к ней.

— У меня есть вопросы, моя королева. Наша нужда в ответах на эти вопросы почти так же велика, как нужда в деньгах и людях. Почему наш призыв о помощи остался неуслышанным? Почему корабль, который должен был прийти к нам, вместо этого отправился в порт?

Голос Кетриккен едва заметно дрожал.