Золотая муха, стр. 42

— Что пани пообещали за это? — вдруг поинтересовался Орешник. — Наверняка какой-то любитель…

Тут уж я на удочку не попалась, не стала расспрашивать, какой такой любитель. Раз уж я такая информированная особа, сама должна знать какой.

— Может, и пообещали, — неопределённо согласилась я. — Во всяком случае, я лицо заинтересованное. Так кто же?

— У кого янтарь в настоящее время — не знаю. Но не советую пани заниматься перепродажей камня. И на неприятности можно налететь.

— Не надо мне советовать, лучше скажите, где искать янтарь? Вы уверены, что Франек…

— И вовсе я не уверен. Даже если янтарь и побывал в его руках, это ещё не означает, что он — его собственность. Посредником Франек был, факт, хотел и меня привлечь, да я самоустранился. Желаете у него искать — дело ваше.

— А как с остальными?

— С какими остальными?

— Ну, теми, с рыбкой и с перламутровой дымкой.

— А, так пани в курсе…

— Ясное дело, в курсе. И даже в курсе, что они у вас побывали.

Теперь пан Люциан производил двойственное впечатление. С одной стороны, вроде бы немного осмелел, а с другой — весьма огорчился. По всей видимости, ему очень не хотелось, чтобы стало известно о его причастности к этим редкостям. Эх, вызвать бы у него немедленную и полную амнезию, чтобы провести весь этот разговор совсем по-другому. Теперь же обратно не сыграешь, мы дошли до Франека.

Орешник неохотно признался:

— Все три были вместе. И тоже не представляю, где они теперь.

— Возможно, выехали за границу?

— Да что вы мне мозги пудрите, если бы выехали, кто бы стал их здесь искать? Впрочем, коли дадут хорошую цену, сами всплывут. А больше ничего не скажу, знать ничего не знаю. А про все эти давние события и вовсе позабыл.

Как же, так я и поверила! Впрочем, мне ясно дали понять — пресс-конференция закончена, больше я не получу ответов ни на один из своих вопросов.

Ничего не поделаешь, хотя о многом ещё хотелось бы узнать. С трудом вылезла я из слишком глубокого кресла и покинула кабинет хозяина, а потом и его дом. Нащупав в темноте выложенную плитками дорожку, двинулась по ней. Если бы ещё не стемнело, домой я бы направилась напрямки, но скакать в темноте по газонам с кирпичами и ямами не рискнула, а то, глядишь, и доставила бы большое удовольствие пану Орешнику, свернув себе шею. Или он сделал бы это сам, не выдержав искушения и погнавшись за мной с увесистой дубинкой.

Этим же вечером я обо всем рассказала Костику (будучи свежим любовником, он навещал меня ежедневно). Оба мы пришли к выводу, что расследование убийства велось самым идиотским образом, поскольку и дураку ясно: следовало пойти по следам похищенных сокровищ. Оправдывает полицию лишь то, что никто тогда не сказал об уникальных находках, так как же они могли пойти по их следам? Потом мы с Костиком занялись другим, ни на шаг не продвинув наше расследование.

А утром позвонила Аня.

— Ну вот, сегодня собираемся на бридж у одной из моих приятельниц, — сообщила она. — Я сделала все, что смогла, и надеюсь завтра тебе кое-что рассказать. Как договоримся?

— Тебе как удобнее? У тебя или у меня?

— Я бы предпочла у тебя, у меня будет мешать муж.

— Тогда приезжай сразу после работы. Я буду так ждать, что даже приготовлю что-нибудь поесть. Несложное, но съедобное.

— Тронута! — заверила меня Аня и отключилась.

Раздираемая на две части старым и новым увлечением, я не знала, на что решиться: ехать в город и пооколачиваться среди янтарщиков или влезть в клетку и заняться шлифовкой. Вспомнила об обещании приготовить еду, и вопрос был снят.

Совершенно случайно, когда я ехала по Вспульной, освободилось место на стоянке, что находилась между магазином и шлифовальной мастерской отца приятеля сына моей подруги. Быстренько заняв местечко, я прошла через арку во двор, поскольку мастерская была во дворе, на что указывала вывеска со стрелкой в подворотне. И увидела, как в открытых дверях мастерской прощался с её хозяином мой бывшенький. Драгоценный!

Почему я вросла в землю — не знаю. Возможно, аукнулись заглохшие чувства, давно перешедшие в неприязненные, хотя и несколько смягчённые сознанием того, что я обскакала его по количеству добытого янтаря, к тому же у меня теперь есть собственный станок! А в придачу ещё и Костик. А может, вспомнилось, как он там, на косе, развил бурную сыскную деятельность, не сказав мне ни слова о своих достижениях в этой области. И при трупе Флориана крутился. И в милиции местной околачивался, а мне ничего не сказал! Подслушать, о чем он говорит с владельцем мастерской? И без подслушивания, судя по мимике обоих, я прекрасно понимала — обмениваются ничего не значащими прощальными вежливостями. Не стала валять дурака, попятилась в подворотню и скрылась в первом же подъезде.

Дождавшись, когда бывшенький свернул на улицу, я помчалась в мастерскую.

— Добрый день! — приветствовала я отца приятеля сына моей подруги. — Что здесь делал человек, который только что ушёл? Это нехороший человек, он в своё время подговорил меня заняться ручным сверлением янтаря!

Владелец мастерской меня хорошо знал. Улыбнувшись, он ответил:

— Добрый день. Возможно, вы были для него опасной конкуренткой? Так вы его знаете?

— И очень неплохо. Представляете, как я на него обижена!

— Ничего удивительного, я бы тоже обиделся на того, кому удалось бы подговорить меня сверлить янтарь вручную. Жуткое дело! Так вы знаете, что он интересуется янтарём?

Естественно, посвящать шлифовальщика во все подробности афёры я не собиралась, поэтому сдержанно ответила:

— Да, есть у него такое хобби, иногда балуется. Время от времени. Когда подвернётся что-то завлекательное.

— Так, значит, сейчас как раз такое время, потому что он ищет интересный янтарь.

— В вашей мастерской? — удивилась я. — Янтарь обычно ищут у скупщиков. Он хочет уже обработанный?

— Да на любой согласен, если это будет нечто особенное. Интересуется новинками. Вот я стал клеить янтарь, он расспрашивал. Ну и то самое, что и пани…

Поскольку я вопросительно смотрела на собеседника, он дополнил:

— Большой камень с золотой мухой.

Внутри все так и оборвалось. Значит, все-таки… Значит, интересует его муха, значит, пока её не откопал. И я дрожащим голосом спросила:

— А пану о ней ничего не известно?

— Твёрдо знаю только одно: кто-то её ишет. Среди нашего брата янтарщика ходят слухи, что её до поры до времени припрятали, пока не найдётся достойный покупатель. Кажется, за границу пока не уплыла, хотя и немцы усиленно её разыскивают. Вроде бы они придумали у себя устроить музей янтаря, говорят, в Гамбурге Или ещё в каком приморском городе. Собирают экспонаты, но переплачивать не торопятся. Кроме того, поговаривают о янтарном аукционе за океаном, то ли в Штатах, то ли в Канаде.

— А сколько может стоить золотая муха?

— Этого точно никто не скажет. Вроде предлагали за неё тысячу долларов.

Я презрительно фыркнула.

— Не много. Видела я брильянт., за который просили двадцать тысяч, ничего особенного, средненький. Брильянтов в пять карат на свете пруд пруди, а такого янтаря с мухой больше не встретишь, один-единственный… Знаете, как марка Гвианы в филате-листике, она одна на свете, вот и стоит миллионы. На аукционе четверть века назад её продали за сорок тысяч английских фунтов.

Отец приятеля сына моей подруги задумался.

— Знаете, я давно занимаюсь янтарём, люблю его. И считаю, что такая уникальная вещь, как янтарь с золотой мухой, должен остаться у нас в стране, сколько бы он ни стоил.

— Вот именно! — подхватила я. — Пусть остаётся в нашем музее янтаря, в Мальборке. А кто хочет — пусть приезжает и любуется. Только вот найдётся ли эта муха?

— Слышал я, — запинаясь произнёс владелец мастерской, — что найти её так трудно, проше пани… потому.. ну, будто с этим камнем какая-то тёмная история связана. Из рук в руки он переходит… нелегально, а точнее — то ли его крадут, то ли ещё того хуже, преступление примешано, вот отсюда и такая таинственность. Вам не приходилось об этом слышать?