ТТ, или Трудный труп [Покойник в прямом эфире], стр. 22

– И что нам это даёт? – привязалась Марта. – Конкретно!

– Пока не знаю. Но ведь он мог внести в дом и бомбу.

Павел встрял некстати:

– Обычно такие поставщики поставляют заказанное оборудование.

Ну кто будет спорить? Я и не стала, а себе на заметку взяла. Потом все обдумаю.

Кайтек почему-то тоже взял под защиту погорельца:

– Вот мы даже не знаем, успел ли он застраховать новенький компьютер, вещь-то жутко дорогая, а вы, сдаётся мне, ещё хотите сделать из него преступника.

Сердце Марты сразу смягчилось, и она успокоила парня:

– Да мы точно не решили, может быть, сделаем из него жертву.

И на этом, собственно, пожар для нас закончился.

7

Основная сюжетная линия моего сценария вдруг начала что-то слишком извиваться и путаться. И темп, и логика развития действия меня вполне удовлетворяли, персонажи тоже были людьми живыми, и их взаимоотношения, в том числе и любовные связи, опять же меня вполне устраивали. А вместе с тем я испытывала глубокое творческое неудовлетворение и ничего не могла с этим поделать. Ведь все эти острые повороты сюжета, захватывающие дух приключения и прорва хитроумных интриг были вызваны наличием у кого-то из действующих лиц колоссальных денег и желанием других персонажей этих денег его лишить. Ясное дело, деньги могли быть лишь у того, кто заправлял всем огромным коллективом телевизионщиков. Вот и не укладывалась у меня в мозгу такая простая вещь: как человек, который платит этакой массе сотрудников, может быть колоссально богатым? На чем он тогда зарабатывает свои миллионы?

В близкой мне области книгоиздания все было ясно. Издатель платит автору, наборщику, редактору, верстальщику, типографии, потом продаёт читателям готовый продукт – и пожалуйста, затраченные деньги возвращаются с прибылью. Или возьмём рекламную фирму. Получив заказ, она платит художникам-графикам, типографии и тем людям, которые расклеивают плакаты по всему городу или малюют картинки на трамваях, а фирме за это платят заказчики. Все просто, ясно и любому дураку понятно. Но вот телевидение…

Ну ладно, поступления от продажи абонементов, хотя я совсем не представляю, как они выглядят. Государственные дотации. Для меня эти государственные субсидии – чрезвычайно подозрительная статья дохода, уж не из моих ли налогов они складываются? Реклама, разумеется, за рекламу хорошо платят заказчики, и тут все очень зависит от пресловутого рейтинга популярности передачи, её смотрибельности, попросту говоря. Марта раз восемь пыталась растолковать мне, каким образом они у себя на телевидении высчитывают эту популярность в процентах, из чего у них складывается высокий или низкий коэффициент смотрибельности каждой передачи, но до меня так и не дошло. Как они её, эту смотрибельность, определяют и как её вообще можно определить? Допустим, я включила свой телевизор, а сама отправилась на кухню готовить и жарить дранцы, котлеты такие из сырого картофеля. Это теоретически – на практике я покупаю их готовыми, ну да это неважно. Или включила телевизор, а сама читаю книжку, грызя при этом солёный миндаль. На телевизор даже не смотрю, какая же тут смотрибельность? Да и на кой мне черт выступление молодёжного ансамбля из Верхних Мослов, если от одного вида кривляющихся рож и оглушительного треска, стука и завываний зубы ноют и голова пухнет! И что, выходит, я повысила Мослам рейтинг популярности?

А если повысила, мне с Мослов ещё и причитается.

Нет, не понять мне этого. С рекламой все ясно. Вот за неё и ухвачусь. Наверняка много желающих рекламировать себя, когда знают, что вся Польша уселась перед телевизорами и пялится на экран. И что, телезритель станет увлечённо выслушивать, как телевизионный Аполлон с умилением сначала расписывает потрясающие свойства маргарина какой-то фирмы, а потом любоваться, как он в экстазе пожирает кусок булки с восхваляемым маргарином, изображая на лице неземное блаженство? Невольно закрадывается в голову мысль – чем же бедолага питался до того?!

Да нет, не станет телезритель тратить время на рекламу, у него уже давно выработалась привычка использовать рекламные паузы в своих целях. Кто торопится в туалет, кто в кухню за чайком, кто позвонить по срочному делу, кто ещё что другое полезное сделать для дома, для семьи.

Однако наивные владельцы рекламируемых продуктов, вещей и услуг продолжают обольщаться и выплачивать телевидению огромные суммы. В таком случае логично предположить, что из-за рекламных вставок телебоссы должны расхватывать интересные передачи, а самые интересные обычно посвящены нашей действительности, если, разумеется, сделаны профессионально и увлекательно. Тем временем информированные источники сообщают нам, что происходит совсем не так. Талантливые режиссёры, актёры, сценаристы сидят без работы, закупаются же набившие оскомину латиноамериканские мыльные оперы с кошмарным количеством серий, а по телевизору крутят то, что приняли от шурина телешишки, даже от племянника этого шурина, а то и вовсе от никому не известного графомана, спонсировавшего какую-то из передач и затем оставившего в собственность телеканала предоставленное для передачи оборудование, включая и «роллс-ройс», выставленный якобы для премирования.

И опять непонятно, неужели такие подарки превышают доходы от реклам? А ведь я сколько твердила Марте – не могу писать о том, чего не понимаю! Она мне каждый раз обещала, что необходимые технические обоснования мы с ней вставим потом, общими силами. Я верила и занималась разработкой фабулы с её человеческими и криминальными аспектами, хотя нет-нет да подумывала: а не наняться ли мне на временную работу на телевидение, ну хотя бы уборщицей, недельки на две? Больше меня не вытерпят, погонят за профнепригодность, но вдруг за это время я проникну в тайну за семью печатями, пойму нечто главное?

А пока что творила. Один из моих персонажей нещадно рубил на корню отечественные сериалы, давал зелёный свет отечественным же халтурным поделкам, закупал сотни километров аргентинских и бразильских солитёров, за что получал баснословные взятки… пардон, положенные проценты от сделки, держал всех окружающих в ежовых рукавицах и купался в роскоши. Я с удовольствием предназначила бы эту роль Доминику, давши ему, ясное дело, другое имя, но, во-первых, Марта ни за что бы не согласилась, во-вторых, Доминик не очень и соответствовал. Как исполнитель приказов ещё бы сошёл, причём исполнителем был бы не больно-то охотным, так что его пришлось бы чем-то или припугнуть, или шантажировать, что и объясняло все эти его постоянные истерики и депрессии. Уж намного лучше смотрелся бы в этой роли Пух, наверняка и в действительности у него рыльце в пуху, но к Пуху я испытывала личную и ничем не обоснованную симпатию, так что мне его было жаль. Поэтому и Пух оставался в стороне, настоящих же телевизионных злодеев-мошенников я не знала ни одного, они существовали лишь в моем воображении, не было у них ни конкретного лица, ни фигуры, то есть внешности, и никаких чисто человеческих чёрточек характера. И мне нахально лезли в голову злодеи и мошенники из другой области, из области скачек, бегов, ипподромных страстей и конюшен, – короче, лошадники всевозможного пошиба и калибра. Взять бы, скажем, пана Хельту и переделать в телебосса… или пана Таньского, или, ещё лучше, бывшего зампремьера Ягелиньского… Какой роскошный телемафиози получится! Нет, они в телевидении – как свинья в апельсинах, да и какая сила заставит их податься на телевидение? Разве что Мартуся, она девушка броская, на неё каждый клюнет. Только тогда уж выбрать того, что покрасивей…

Господи, и куда меня занесло, на кой мне такое? К тому же кроме всех этих известных мне руководящих лиц существовали ещё какие-то коллективные органы. Вот уж чего я никогда не могла уразуметь, так это смысл и целесообразность разных там правлений или комитетов. Как они, собственно, функционируют и какую пользу можно из них извлечь?

Наконец до меня дошло: то, что я сейчас испытываю в процессе написания сценария, уже давно получило своё точное название – муки творчества. Итак, испытываю муки творчества, черт бы их побрал!