Вставай, Россия! Десант из будущего, стр. 28
Рассказывает принцесса Виктория фон Гогенцоллерн (Моретта)
Когда maman предложила ей поехать в оперу, она не поверила своим ушам. Ей не только разрешат выехать из дворца, но и даже повидаться с милой Доной, супругой Вилли. И пусть вместе с ней поедут эти противные леди Челси и мисс Дьюл! Пусть она будет слушать совсем неправильного Вагнера (в глубине души она была согласна с Тангейзером). Зато, как приятно снова оказаться там, где она была вместе со своим Ники, там, где они шептали друг другу божественные признания под божественную музыку…
В ложе она сидела слева. Конечно, ей очень хотелось сесть рядом с Доной, но мерзкая леди Челси нагло влезла между ними. И вот теперь, вместо того, чтобы держать за руку свою невестку, она вынуждена нервно теребить свой жалобно похрустывающий веер, лишь бы чем-то занять руки…
— Моретта, здесь сегодня так жарко, — громко прошептала Дона, повернувшись к ней и ласково глядя ей прямо в глаза. — Я позабыла веер в карете, ты не будешь столь любезна, не одолжишь мне на минутку свой?
Она передала веер. Показалось, или нет? Дона чуть заметно кивнула головой и немножечко скосила глаза, словно указывая… Куда? На дверь?
Что с вами, Ваше Высочество? Вы совсем не смотрите на сцену, — леди Челси (Будь она проклята!) вперила свои светлые глаза в нее, словно воткнула раскаленные иголки. Внезапно она подумала, что давешний kazak был прав, называя ее разными нехорошими словами!
Послушно повернувшись, Моретта уставилась на сцену. Но действие не занимало ее. Отец болен, и если… Она гнала от себя эти мысли, но они снова и снова возвращались к ней. Ведь после отца на престол взойдет Вилли, а он не собирается противиться ее счастью. Боже мой, мама, что же ты наделала?..
— Моретта, благодарю, — снова жаркий шепот Доны. Что? А, невестка протягивает ей обратно веер. И снова этот непонятный взгляд. А это что такое?..
Из сложенного веера торчит уголок бумажки. Она чуть отвернулась, загораживая веер от маменькиных соглядатаев, вытащила листок, развернула… «После песни о вечерней звезде, выйди в туалетную комнату. Тебя ждут».
По телу пробежала судорога, словно от гальванизма. Сердце застучало часто-часто, жаркая кровь прилила к лицу. Он… он пришел за ней, он не забыл, он примчался на помощь, как рыцарь из древних баллад, по первому же зову своей возлюбленной! На сцене запел хор рыцарей, и теперь он показался ей гимном торжества любви…
В третьем акте, как только смолк Вольфрам, она поднялась, и неслышно прошмыгнула к выходу. Теперь туалетная комната… Вот она…
— Государыня, прошу вас, — негромкий, удивительно знакомый голос. — Прошу вас проследовать за мной.
Она обернулась. Перед ней склонился в изящном поклоне человек в офицерском мундире прусского гвардейца.
— Prince Serge! — прошептала она и уже громче произнесла по-русски, — Ya rata vas vid’et.
— Государыня, сейчас не время для церемоний, прошу меня извинить! — Васильчиков крепко взял ее под локоть. — Нам нужно торопиться…
— К Ники? — спросила она, замирая от сладкого ужаса.
Васильчиков чуть усмехнулся:
— В конечном итоге, — разумеется, к государю. Ну, а сейчас, — он протянул ей длинный, подбитый мехом плащ с капюшоном, — Сейчас я прошу вас, государыня, дайте мне вашу шляпу и наденьте вот это.
Внезапно на нее накатила какая-то апатия. Ноги стали ватными, руки плохо слушались. Бегство! Это слишком серьезный шаг, хотя… Не понимая, что происходит, она сняла шляпу и протянула ее Васильчикову. Тот немедленно закутал Моретту в длинный плащ, скрыв капюшоном лицо почти целиком. Она успела заметить, как князь Сергей протянул ее шляпу какой-то молодой женщине. Моретта вяло удивилась тому, что незнакомка, надев шляпу, стала удивительно похожа на нее.
Васильчиков влек ее вниз по лестнице, на ходу давая короткие приказания еще нескольким людям, торопившимся рядом:
— Владимир Семенович, вы — на вокзал. С актрисами рассчитаетесь не ранее, чем отъедете от Берлина на сорок верст. Лубенцов! Постарайтесь по дороге в Гамбург наделать побольше шума! Федор!
— Карета готова, ваш-ство.
— Давай!
Только оказавшись в карете, Моретта снова стала приходить в себя и воспринимать окружающее. Скосив глаза, она наблюдала за тем, как Васильчиков, серьезный и нахмуренный что-то быстро написал в блокноте, вырвал листок и сунул его куда-то вперед, на козлы:
— Передать немедля!
Она вздохнула:
— Ах, любезный князь, как все же жаль, что… — она запнулась, — что цесаревич сам не смог приехать…
Губы князя вновь тронула легкая ухмылка:
— Ох, государыня, если бы вы только знали, каких трудов стоило уговорить государя не ехать за вами лично…
Через два часа они были в Потсдаме. Вихрем пронеслись по ночным улицам, остановились у вокзала:
— Прошу вас, государыня. Нам надо поторопиться. Поезд на Копенгаген отходит через четыре минуты…
Она несколько испугалась, когда поезд проезжал через Берлин, но усталость и нервное напряжение взяли свое. Уютно свернувшись калачиком, она замерла в своем плаще, точно мышка в норке. Мерный перестук колес убаюкивал…
— Государыня, — негромкий голос вторгся в царство Морфея.
Она с трудом оторвалась от видения милого Ники, открыла глаза. Перед ней стояли навытяжку рrince Serge и еще двое, в штатском платье, с выправкой офицеров русской гвардии:
— Государыня, мы миновали границу Рейха и теперь находимся на территории Дании. Вашей аудиенции просит принц Фредерик…
Рассказывает Олег Таругин (Цесаревич Николай)
Ночью меня разбудил раскрасневшийся Гревс. Внешне бесстрастный он протягивает мне листок с расшифровкой телеграммы из Берлина:
— Государь, вы просили сообщать новости из Германии безотлагательно, — говорит он.
А голос все-таки чуть подрагивает. Ясно, парня просто распирает. Ну-с, почитаем… «Срочно. Секретно. Объект «А» доставлен к месту назначения. Мероприятия прикрытия осуществлены согласно директиве «Туман». Результат положительный». Молодцы. Ей богу, молодцы!
— Александр Петрович! Прошу вас немедленно уточнить сроки прибытия моей невесты в Россию. Место прибытия — Либавская бухта? Или Васильчиков что-то изменил? Павлу Карловичу передайте: на его ответственности экстренный поезд. Классный вагон, два салон-вагона и, там, места для обслуги. Чтоб стоял под парами.
— Вас понял, государь. Прикажете исполнять?
— Исполняйте.
Теперь можно попробовать доспать… Сколько там времени осталось? О-хо-хо. Золотой «Буре» ехидно сообщает, что можно уже и не ложится, ибо до прихода Егорки и начала утреннего сеанса «русской гимнастики» осталось не более полутора часов. Ладно. Сяду, почитаю, что там у нас Минфин по поводу Финляндии насочинял…
…После неизменного рукопашного боя, даже не дав мне позавтракать, на доклад прибывает неугомонный Гревс. Похоже, что он тоже не ложился. Ротмистр приносит записку от курирующего операцию Шенка (Целебровский, сказав, что не собирается участвовать в этом «маскараде», самоустранился).
Четким разборчивым почерком в записке написано:
Группа Васильчикова сообщает, что поездка прошла успешно. Находившаяся в прикрытии группа лейб-гвардии корнета Лубенцова оторвалась от преследования и, благополучно пересекши границу Империи, направляется в Варшаву. Группа прикрытия лейб-гвардии поручика фон Смиттена задержана в Берлине. В настоящий момент генеральным консулом уже подготовлена нота об их освобождении. Не позднее полудня завтрашнего дня Ее Высочество покинет пределы Датского королевства.
— Спасибо, ротмистр! — Гревс краснеет от похвалы. Ну, еще бы! Его первая самостоятельно проведенная тайная операция. Шенк только технические советы давал, а задумка и воплощение — чисто местное, в романтическо-рыцарском духе. Интересно, какими словами будут описывать произошедшее будущие хронисты-биографисты? Эге… Не о том думаю, а ротмистр стоит, мнется… Видимо, еще какую-то информацию сообщить желает, но не хочет важным раздумьям своего государя мешать.