Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или история разграбления России, стр. 67
Тут Кох был прав. Выжав деньги из лучших промышленных компаний России, финансовые группы, выигравшие первый тур залоговых аукционов, сделали так, что ни один из этих промышленных гигантов не обладал финансовой самостоятельностью. «Мы — сборище банкротов, — весело заявил мне в 1996 году председатель группы „Менатеп“ Михаил Ходорковский. — Вся страна — сборище банкротов». При этом посредники — не только Ходорковский, но и Березовский, и другие олигархи — баснословно обогатились.
12 мая 1997 года с аукциона продавался пакет «Сибнефти» в 51 процент. Стартовая цена — 101 миллион долларов. Организацией аукциона ведала финансовая структура Березовского, «НФК» («Нефтяная финансовая компания»); аукцион организовали так, чтобы сторонних претендентов не было вообще. Если на других аукционах участникам торгов требовалось предъявить лишь банковскую гарантию, подтверждающую наличие у них денег, в случае с «Сибнефтью» участники торгов должны были положить на счет «НФК» 190 миллионов долларов. Если претендент аукцион проигрывал, свои деньги он мог забрать только через сорок пять дней, что давало «НФК» прекрасную возможность эти деньги прокрутить. Тем не менее два серьезных претендента все-таки появилось: «Альфа-банк» и «Онэксим-банк». Альфред Кох вспоминает, как нагло действовала команда Березовского, чтобы лишить конкурентов всяких шансов.
«Например, насколько я знаю, как мне рассказывали, даже адрес в объявлении (о проведении аукциона), был указан дом, который строился, в котором ремонт шел, — рассказывает Кох. — Когда туда пришли (участники торгов) там была просто заколоченная дверь. Ну они все таки нашли (нужный адрес), пришли и их просто не впустила (охрана). А потом там (организаторы аукциона „НФК“) приняли заявку, но там нашли кучу крючков каких-то — что вот эта бумажка голубая, а должна быть желтой». «Альфа-банк» от участия был отстранен, так как якобы не представил всю необходимую документацию, отстранили и «Онэксим-банк» — якобы было нарушено какое-то банковское правило о переводе средств на депозит. «Когда я поднял этот вопрос у премьер-министра Виктора Степановича Черномырдина, — вспоминает Кох, — тот просто сказал: „Не вмешивайся“.
Цена победы в аукционе по «Сибнефти» равнялась 110 миллионам долларов, всего на 9 миллионов долларов больше стартовой цены. Победителем аукциона 1995 года и организатором аукциона 1997 года была «НФК» («Нефтяная финансовая компания»). Аукцион 1997 года выиграла «ФНК» («Финансовая нефтяная корпорация»). Никому не было известно, кто стоит за «ФНК». Березовский решительно открещивался от своей связи с этой структурой. Все знали, что он имеет отношение к организатору аукциона — «НФК», и признать, что он стоит и за победителем, «ФНК», означало бы использование своего положения в корыстных целях. К тому же Березовский находился на государственной службе и не имел права заниматься коммерческой деятельностью. Публично было объявлено, что владельцами «ФНК» являются два филиала «СБС-Агро». Но мало кто сомневался, что реальным владельцем «НФК» и «ФНК» является один и тот же человек: Борис Березовский.
«Это комедия, и она комедией и остается», — фыркает Альфред Кох. Фактически действия Березовского при покупке «Сибнефти» были так слабо замаскированы, что так и хочется еще раз процитировать Лебедя: «Березовскому мало просто воровать — ему надо, чтобы все видели, что он ворует безнаказанно».
Новые правила игры
Второй тур залоговых аукционов — это было наследие от первого срока президентства Ельцина. Анатолий Чубайс и остальные члены правительства просто выполняли договор, заключенный с олигархами о помощи в переизбрании Ельцина. Но теперь Чубайс жаждал придать российскому капитализму более цивилизованные формы.
Президент Ельцин тоже решил, что пора позаботиться о собственной репутации; возможно, после открытой операции на сердце он задумался о своей исторической роли. В марте 1997 года, после выздоровления, он вернулся в Кремль. Первым делом он решил перетряхнуть правительство, вдохнуть в него дух «реформаторства», свойственный первым годам его правления. Казалось, он намерен обуздать «капитализм для своих», изрядно запятнавший его режим. Банкир и олигарх Владимир Потанин был смещен со своего поста первого заместителя премьер-министра. Вместо него Ельцин назначил Анатолия Чубайса и другого «молодого реформатора», Бориса Немцова, губернатора Нижнего Новгорода.
Но уволены были отнюдь не все представители «капитализма для своих». На посту премьер-министра остался Виктор Черномырдин. В Совете безопасности остался Борис Березовский. Начальником ельцинской администрации стал старый приятель Березовского, Валентин Юмашев. И все-таки Чубайс был полон решимости порвать с прошлым. «Россия сегодня находится на исторической развилке между двумя вариантами капитализма, — заявлял он. — Один вариант — это олигархический капитализм латиноамериканского типа, в котором действуют рыночные механизмы, в котором свободное ценообразование, в котором частная собственность, но в котором все базовые решения государства находятся под сильным влиянием крупных финансовых и промышленных групп. Вторую модель можно охарактеризовать как народный капитализм. Экономические правила в такой системе абсолютно одинаковы для любого участника, независимо от его размера. Это также означает, что антимонопольная политика государства применительна ко всем, включая крупнейшие финансовые группы. Это означает, что государство отделено от бизнеса, а бизнес играет по правилам, установленным государством».
Это действительно был новый Анатолий Чубайс. Он хотел изменить правила, на основе которых российские олигархи приобрели власть и богатство. Естественно, олигархи сочли такую политику неприемлемой. «Нельзя играть по одним правилам, а потом объявить, что с четырех утра завтрашнего дня вводятся новые правила, — возмущался Березовский. — Чубайс пытается оборвать связь между исполнительной властью и крупным капиталом. Но крупный капитал — это реальная опора сегодняшней власти».
Березовский неоднократно напоминал первому заместителю премьер-министра: его «наняли» бизнесмены высшего ранга провести избирательную кампанию Ельцина, а позднее — поставили на работу в российское правительство. Чубайс, однако же, решительно отстаивал свою независимость. «Ну да, Совет директоров России нанял своего исполнительного директора — звучит примерно так», — едко замечал он.
За тот короткий период, когда в Кремле главенствовали Чубайс и Немцов, деловая карьера Березовского получила два ощутимых удара. Первый имел отношение к монополии на природный газ — «Газпрому». В июне 1977 года Березовский убедил Черномырдина назначить его председателем «Газпрома», но в последний момент это назначение было заблокировано первым заместителем премьер-министра Борисом Немцовым.
Второе поражение Березовский потерпел в ходе приватизации «Связьинвеста» — компании-монополиста в сфере телекоммуникаций. Под контролем этого холдинга находились телефонные компании, осуществлявшие международную и региональную связь. Правительство давно говорило о необходимости частично приватизировать «Связьинвест». В 1995 году пакет из 49 процентов акций «Связьинвеста» был обещан итальянской компании по телекоммуникациям — «Stet». Но эта сделка так и не была доведена до конца. Далее, право организовать открытое предложение ценных бумаг «Связьинвеста» на сумму в 1 миллиард долларов было предложено консорциуму западных банков. Однако в последний момент эту сделку тоже отменили. Два российских конгломерата — «Мост» Владимира Гусинского и «Альфа» Петра Авена — убедили правительство в том, что «Связьинвест» должен остаться в руках российских компаний. Гусинского, в частности, очень интересовал «Связьинвест», потому что от этой монополии зависели расценки на передачу сигнала для НТВ. В конце 1996 года правительство сообщило, что разрешает «Мосту» и «Альфе» приобрести 49 процентов акций «Связьинвеста» по цене, которую определят независимые аналитики. Широко распространилось мнение, что это разрешение — компенсация за услуги, которые «Мост» и «Альфа» оказали в ходе президентской кампании.