Крёстный отец Кремля Борис Березовский, или история разграбления России, стр. 6
Большую часть той зимы Березовский провел на Западе. В ноябре он уехал в Израиль и получил израильское гражданство; он жил в пригороде Тель-Авива с женой Галиной и двумя детьми.
«В 1993 году я испытывал сильнейшее давление со стороны людей, имена которых называть я не хочу, — говорил Березовский позднее в интервью по телевидению. — И не только я, на многих давили. И тогда я уехал в Израиль на несколько дней… и просил предоставить мне гражданство. Оно было мне предоставлено».
Кто именно оказывал на него давление и почему — осталось неясным. По некоторым российским источникам, Березовский в то же время ездил в США и получил там «грин-кард».
В швейцарском городе Лозанна партнер Березовского по бизнесу, крупная торговая фирма «Andre & Cie.», была крайне обеспокоена бандитскими разборками в Москве и муками, выпавшими на долю Березовского. Когда «Andre & Cie.» объединилась с Березовским, она вовсе не рассчитывала на участие в череде взрывов и убийств. Но Аллену Мэйру, занимавшемуся в компании Россией, удалось успокоить коллег.
«Это же происходит в России, а не в Швейцарии, — объяснял он. — Мы проверили все факты, мои боссы в компании эти факты приняли. Вот и все. Другого варианта просто не было. То есть вариант был, мы могли сказать: наши отношения мы прерываем. Но этого не произошло. В автомобильном мире в Москве тогда шла жестокая конкуренция, — продолжал он. — Методы использовались самые суровые. Конечно, это не прибавляло настроения. Наоборот, всякий новый случай отзывался в душе болью».
«Andre & Cie.» решила не бросать Березовского.
Летом 1993 года я приехал в Россию, чтобы подготовить статью об организованной преступности в Москве, и оказался в эпицентре бандитской войны. Практически каждый день городские газеты сообщали об убийствах. Однажды «Независимая газета» поместила фотографию неизвестного, висевшего на фонарном столбе, а снизу на него взирали пораженные горожане.
Несколько раз случалось так, что моих героев убивали прежде, чем я успевал с ними встретиться. Я пытался пообщаться с Валерием Власовым, главарем преступной группы, связанную с солнцевской организацией. Базой ему служило казино «Валери», довольно мрачное заведение на юго-западе Москвы. Я позвонил и представился.
«Я американский журналист, пишу статью о новых российских предпринимателях, хотел бы взять интервью у господина Власова».
«Его нет. Будет завтра после обеда. Перезвоните».
На следующий день я позвонил и снова спросил Власова.
«Кто вы?» — спросили меня. Я снова представился: американский журналист, готовлю материал о новых предпринимателях, мне обещали встречу и так далее. На том конце провода зашептались. Потом трубку взял другой человек:
«Извините, господин Власов не сможет дать вам интервью. Вчера вечером он погиб».
Потом я узнал, что Власова застрелил снайпер, когда он выходил из собственного казино.
Нечто похожее произошло у меня и с Отариком. На августовский день мы договорились об интервью, но уголовный авторитет не смог встретиться. Он занимался похоронами старшего брата, погибшего в перестрелке с чеченцами. Через месяц я спросил Отарика — кто виновен в этой смерти? «Не надо вам касаться этого! — закричал он. — Никогда не задавайте таких вопросов родственникам!»
Старший брат Отарика, Амиран, отправился на переговоры с чеченцами в представительство торговой компании в пяти минутах ходьбы от Кремля. Его сопровождал бандитский авторитет Федор Ишин (Федя Бешеный) и три члена люберецкой группировки. Когда Амиран уходил, раздались выстрелы. Все пятеро были убиты.
Казино «Черри»
Для российских бандитов наступила золотая пора. О них вовсю писали газеты, они фотографировались вместе с мэрами крупных городов и министрами. Граждане России начали покупать словари тюремного жаргона, серьезные аналитические труды о преступном мире, дешевые романы о подвигах героев-уголовников. Россияне с любопытством взирали на новую власть, вошедшую в их жизни. Сотни кафе на западный манер, дорогущие рестораны, сияющие ночные клубы открывались по всей Москве. Представители нового правящего класса — с часами «роллекс», в итальянской обуви, с золотыми браслетами, с мобильными телефонами, женами и подружками, в нарядах от Версаче — с угрюмым видом потягивали благородные напитки. Провинциальные русские красавицы были доступны почти задаром — лучшие из них становились подружками бандитов.
Первой и самой главной покупкой для любого преступника был автомобиль. Улицы Москвы заполонили впечатляющие иномарки. В 1993 году самой солидной маркой считался шестисотый «мерседес» (розничная цена в США около 100 000 долларов, в России вдвое больше); чеченцы и грузины отдавали предпочтение БМВ и таким большим американским машинам, как «линкольн» и «бьюик». Через несколько лет в моду вошли хищные вездеходы: «тойота ленд крузер», джип «чероки», «ленд ровер», «мицубиси монтеро», «исузу трупер». Бандиты гоняли машины быстро и жестко, часто ехали против потока, не обращая внимания на сигналы светофора и милиционеров. Типичный бандитский выезд того времени — черный «мерседес» с затемненными окнами и «ленд крузер» в виде охраны-сопровождения. Многие дорогие иномарки носились по улицам столицы без номерных знаков. Милиция их не останавливала.
Наиболее примечательным символом новой России стали казино. С момента падения коммунизма прошло всего два года, а по Москве открылись десятки казино; российская столица стала напоминать аляповатую версию Лас-Вегаса. В одних случаях казино были слепящими роскошью игорными дворцами, в других — за неоновой рекламой скрывались весьма жалкие заведения.
Как-то летом 1993 года я посетил казино «Черри» на Новом Арбате. Оно открылось в июле и было самым популярным местом в городе; здесь обретались молодые российские бизнесмены, американцы и европейцы, десятки проституток высокого пошиба, стаи профессиональных преступников. Бандитские главари, люди средних лет, были в черном — у одного из них пиджак был щегольски перекинут через плечо, — за каждым ходило по полдюжины «шестерок». Все они были выходцами с Кавказа — их внешность свидетельствовала об этом непреложно.
Вокруг столов толпился народ, перед игроками весело громоздились горки фишек. Многие за один ход рулетки небрежно ставили по тысяче долларов. Этим людям доставляло удовольствие показывать, что такие огромные суммы для них — ничто. Объясняя это странное явление, местный менеджер, англичанин Дейв Сейер сказал мне: «Почти все эти люди не знают, что их ждет завтра, и просаживают все, что у них есть».
У самого казино дела шли прекрасно. «Прибыли — страшно сказать, — тихо радовался Сейер. — Если так пойдет и дальше, мы вернем вложенные деньги (5 миллионов долларов) через четыре месяца».
Наверху гремела дискотека и мелькали стробоскопические огни. Роскошные женщины двигались в такт музыке, их лица раскраснелись от танцев и наркотиков. Чуть в стороне я заметил в окружении головорезов хрупкого мужчину лет тридцати. Его волосы были выкрашены в рыжий цвет, бросался в глаза оранжевый пиджак — он походил на Алекса, героя «Заводного апельсина». Я заметил, что он знает здесь многих: бандиты подходили к нему бесконечной чередой и что-то уважительно шептали на ухо. Позже, когда он вернулся к своему столику в сопровождении двух помощников, я подошел и представился.
Он сказал, что его зовут Сергей, он доктор-невропатолог. Но ведь среди обедневшей российской образованной элиты доктора — самая мало оплачиваемая группа? Откуда же деньги на клуб, в котором берут 30 долларов за вход, а выпить стоит 10 долларов? «У меня свой бизнес, — последовал ответ. — В таком месте встречаешь много друзей».
Может, бизнесмену вроде Сергея это и по карману, но откуда такие деньги у амбалов в кожаных пиджаках? «Воруют», — пояснил Сергей, осклабившись.
Сергей презрительно отозвался о новых российских банках: они созданы на фонды компартии, а потом оказались замешаны в афере с фальшивыми авизо. Это был знаменитый скандал. В 1992—1993 годах, подкупив кучу чиновников в Российском центральном банке, несколько преступных групп и связанных с ними банков провернули крупнейшую в истории России банковскую аферу. В отделе выплат Центрального банка царил такой хаос, а работники банка оказались так охочи до взяток, что преступникам удалось здорово нажиться.