Скандальная мумия, стр. 68

Мори, прочитав заголовок, выронил изо рта недонадкушенный бейгель. Тот покатился по пластику стола на пол, оставляя на линолеуме творожные полумесяцы. Он еще катился, когда Мори был уже в телефонной кабине.

– Соедините меня с ним, – сказал Мори в трубку не очень довольным голосом. – Скажите, Молот звонит.

– Да? – ответил через минуту неуверенный голос Траута.

– Вы его купили! Я же сказал, что привезу его к вам.

– Да, вы сказали. Но я не мог ждать.

– А мой гонорар?

– Мы договаривались с оплатой по доставке. Доставки нет – нет и…

Мори зарычал.

Наступила напряженная пауза. Потом Траут сказал:

– Послушайте, что спорить из-за мелочей? Я полагаю, вы его сделали. Честно говоря, Дун мне куда полезнее в таком виде, чем если бы его расстреляли на куски в переулке. Куда вам прислать деньги?

Настала еще более долгая пауза. Мори переживал за получение гонорара с тех самых пор, как услышал про мумию. Все получалось слишком легко. Обычно он использовал какой-нибудь из почтовых ящиков, которые держал в Цинциннати, но ему не улыбалось ехать до самого дома и только там узнать, что Траут его надул. Но… получать гонорар лицом к лицу? Нет, Мори должен сохранять свой имидж, свою анонимность.

– Я перезвоню, – ответил он и повесил трубку.

Он вернулся на свое место и стал думать. Колокольчик у двери звякнул, и вошел новый посетитель – тот самый амиш в соломенной шляпе, с прямыми белокурыми волосами и лентой бороды, в темных очках с металлической оправой.

Мори задумался. Амиши – это те люди, которыми окружил себя Говард Хеджес в Вегасе, так? Честные до самой сердцевины.

Он помахал рукой. Амиш помахал в ответ. Мори поманил его к себе:

– Не составите старику компанию на завтрак?

– Скорее на ленч, – ответил фермер. – Поздно уже.

Все же амиш сел за его стол и заказал себе двойную порцию бекона, яичницу, кофе и овсянку. Первым принесли кофе. Когда официантка вернулась с едой, фермер улыбнулся ей и сказал:

– Милочка, как-то не получается кофе подсластить. Вот, смотрите.

Он открыл пакетик с сахаром, высыпал его себе на правую ладонь, накрыл левой и убрал руку. Ладонь была пуста. Мори улыбнулся, официантка всплеснула руками. Фермер снова закрыл ладонь, открыл – на ней лежал золотой доллар с профилем Сакаджавеи. Зажав монету в кулаке, амиш поднес ее к лицу официантки, открыл – там было пусто.

– В кармане передника посмотрите, – предложил он.

Через секунду официантка смеялась и спрашивала:

– А как вы это делаете?

Она показала монету Мори, и тот покачал головой в подобающем изумлении. Фермер сказал, что монету благословил амишский священник и чтобы официантка обещала вечно ее хранить на счастье.

Мори решил, что этот человек ему нравится. Может, день все-таки окажется удачным.

Они поговорили о туристах, о погоде и посевах. Не понимая ничего в фермерстве, Мори только кивал, слушая рассуждения бородатого амиша о хлопке, травах и гибридных овощах, которые он, по его словам, выращивает. Когда фермер доел последнюю ложку своей овсянки, Мори сказал:

– Друг мой, хотел бы я вас попросить о небольшой услуге, если вы не против.

– Конечно. Все, что хотите.

– Тут один человек забросит мне конверт в этот Музей Библии Живой на холме – там статья о сокращении туризма в Святой Земле. А на меня сегодня что-то погода действует. Давайте я плачу за ваш завтрак, отвожу вас туда, вы входите и берете конверт? Я подожду в машине.

– Библии Живой? – По лицу фермера пробежала рябь страха: наверняка сомнения насчет нарушения амишевских правил, – но, достаточно поподжимав губы, помычав и погудев, он согласился: – Почему бы и нет?

– Договорились.

Мори встряхнул вялую руку фермера. Он попытался нащупать крошки сахара, но не было ни одной. Как он это сделал?

Мори позвонил Трауту и сказал, чтобы деньги доставили в Музей Библии Живой. Когда он вернулся к столу, фермер заказал еще стопку блинчиков, увенчанных еще четырьмя полосами бекона. Он едва успел съесть половину стопки – неудивительно, если учесть, сколько он уже убрал, – но к бекону не притронулся. Хотя унести его официантке не дал.

– Я еще кофе выпью, – сказал он, – а бекон уложите в собачий пакет [78].

Когда фермер наконец разделался с завтраком, Мори отвез его на холм.

52

Шики объяснил охраннику, что ему в музее оставлен пакет. Охранник дал ему пропуск, позволяющий обойти длинную очередь, разноцветной змеей вытянувшуюся по зигзагу пандуса, ведущего ко входу. Думая о Фенстере, Шики едва заметил фальшивую пирамиду из необожженных кирпичей, увешанную пластиковыми деревьями и цветами. Он прошел через парадные двери с фальшивой бронзой и направился прямо к офису музея, где получил толстый конверт, на котором было написано, как старик и говорил: «Финансовый отчет по Святой Земле. Для Г. Хеджеса».

Шики сунул конверт в большой карман брюк и подошел к карте «ВЫ НАХОДИТЕСЬ ЗДЕСЬ», которая сообщила ему, что Фенстера поместили глубоко внутри здания, за огромным Залом Бытия. Одновременно стремясь и опасаясь увидеть брата, Шики едва заметил остальные экспонаты, хотя и замедлил шаг, чтобы полюбоваться на совсем как настоящего, пусть и не по размеру, кита возле большого судна, плавающего в океане водного резервуара. Возле Зала Вознесения его притормозила толпа туристов, явно настроенных увидеть эту мумию, о которой столько споров. Протискиваясь вперед, он увидел рабочих, спешно развешивающих пояснительные плакаты, цитаты из Библии, снимки из газет крупным планом, и даже наброски, сделанные скетчистом для «ВОСХОЖДЕНИЯ ДУНА». От ног фигуры расходились штрихи, изображающие скорость, а сама фигура возносилась к небу. Прикрепленная внизу записка гласила: «ПОЛНОЦВЕТНАЯ КАРТИНА МАСЛОМ УЖЕ ЗАКАЗАНА».

Очередь ползла в Зал Вознесения, и до Шики стали долетать спереди обрывки разговоров:

– Ух ты, это ж покойник! – воскликнул какой-то мальчик.

– Бог мой, он же под этим полотенцем совсем голый! – Это сказала пожилая дама. – Как стыдно!

Другая дама:

– Наклонись вот так, Миртль, тебе будет видна его эта штука.

– Не смотри, деточка.

Чей-то родитель. И снова первая дама:

– Так он же не больше лесного орешка.

Шики прочитал надпись под пухлым чучелом лесного сурка:

КНЯЗЬ СВЕТА БЕЗ СВОЕЙ БЕССМЕРТНОЙ ДУШИ ВЕСИТ НЕ БОЛЕЕ ЭТОГО ГРЫЗУНА, ОБИТАТЕЛЯ НАШИХ ПРЕКРАСНЫХ ГОР ГРЕЙТ-СМОКИ.

Игнорируя запрет на фотографии, впереди пылала гроза блицев. Ошеломленный психоделическими вспышками, насыщенным испариной и одеколоном воздухом, толкотней прижатых друг к другу тел и ужасом от лицезрения Фенстера, Шики ощутил панику, поднимающуюся откуда-то изнутри роем рассерженных пчел.

Когда он дошел до ниши с мумией, то едва успел взглянуть на брата, бледного как воск, лежащего на боку в ячейке, задрапированной пурпурным велюром. Голова Фенстера покоилась на подушке с золотой бахромой. Нежно-голубое банное полотенце едва прикрывало пах.

Беглого взгляда хватило. Голова закружилась, ноги стали резиновые. Шики вскинул руку, прикрывая спрятанного за пазухой Гудини, и опустился на пол. Тут же его пнули коленом в ребра, ногой в спину, но какой-то жилистый подросток в бейсболке схватил его за шиворот и вздернул на ноги.

– Давай иди, дядя, тут тебе не рок-концерт с сидячими местами.

Другой добрый самаритянин прижал ему к груди упавшую соломенную шляпу. Шики охватил ее рукой и обернулся еще раз взглянуть на Фенстера, но инерция стада понесла его вперед, до самой лавки сувениров на ступенях храма.

Он прислонился к какой-то витрине, приходя в себя, моргая на послеобраз серой, мертвой, пыльной кожи. Сглатывая обратно свой завтрак, он сделал несколько неверных шагов к двери, на которой было написано: АДАМЫ. В кабинке он, одной рукой придерживая Гудини у груди, схватился второй за стульчак, и его вывернуло. Спустив воду и несколько раз глубоко вздохнув, Шики прижал к лицу прохладную туалетную бумагу, проверил бороду, поправил парик, шляпу и очки и вышел из музея как в тумане.