Как поцеловать героя, стр. 7

Сообщение, которое, казалось, должно было успокоить миссис Тредуэлл, лишь усилило ее беспокойство.

— О Господи! Нет, только не фехтование, Кристиан!

— А почему бы и нет? Кстати, кто она?

Графиня потянулась к регистрационным документам, которые до этого изучала миссис Тредуэлл, и опешила от неожиданности, когда ее старинная подруга решительно прикрыла их рукой.

— Эвелин! — блеснув темными глазами, спросила графиня. — Что ты от меня прячешь?

— Ничего! Право же, ничего! — Однако лгать миссис Тредуэлл явно не умела. Вздохнув, она отняла руку от бумаг. — Господи, я надеялась, что она не придет. Однако ее мать была так настойчива… То, что она написала мне о своей дочке, тронуло меня до глубины души. Мне стало жаль девочку… Николь, — пояснила она, пока графиня листала документы в поисках нужной страницы.

— Николь Хейнесуорт, — прочитала графиня и подняла взгляд на подругу.

— Дочь Эмили Хейнесуорт, — нервно подтвердила миссис Тредуэлл. — Эмили Мэддек Хейнесуорт. — И сделала большой глоток вина.

— В самом деле? Ну и что с того?

— Кристиан, не надо притворяться! Ради Бога, только не говори, что ты не презираешь Эмили Мэддек Хейнесуорт после всего, что она тебе сделала! Ведь это благодаря ей ты оказалась за границей. Это она сыграла с тобой злую шутку, подговорив негодяя Ведерстона сказать тебе, будто Гарольд Хейнесуорт влюблен и хочет бежать с тобой. И привел тебя в ту кошмарную таверну! А ведь всему обществу было известно, что Ведерстон хочет опозорить тебя. А когда ты отвергла его ухаживания, он распространил о тебе чудовищную ложь, заявив, что ты отдалась ему. Он запятнал твое доброе имя и сделал это с ведома и по наущению Эмили, потому что в течение двух сезонов она безуспешно пыталась выйти замуж. Ее охота за лордом Ковингтоном окончилась неудачей — он сделал предложение Милисент Уинтер. Гарольд оставался ее последней надеждой, и она решила удержать его любой ценой!

Графиня спокойно выслушала страстную речь подруги и улыбнулась:

— Ты мне не поверишь, Эвелин, но я не держу зла на Эмили Мэддек. Ведь именно благодаря ее интригам моя жизнь оказалась такой интересной и содержательной.

— Но она поступила подло.

— Это произошло более четверти века назад. Как я понимаю, ты опасаешься, что я стану мстить ее дочери?

— Ну…

— Zutalors [4], Эвелин! За кого ты меня принимаешь?

— Дело в том, что ты женщина, — заявила миссис Тредуэлл. — А женщины таких вещей не забывают.

— Некоторые женщины умеют прощать, — возразила графиня и перевернула страницу. — Посмотрим, кто тут у нас еще. Гвендолин Карстэрз! Да ведь это дочь старого безумного генерала Карстэрза! Бедняжка, с каким наследством ей жить!

Глава 3

Задолго до зари Николь вернулась во двор. На улице свирепствовал северный ветер, и Николь, одетая в рубашку и бриджи Томми, ежилась от холода. Девушка невольно задавала себе вопрос, уж не привиделась ли ей во сне разговаривавшая с ней накануне женщина. Но оказалось, что нет. Она шла ей навстречу, держа в руках экипировку.

— Я была почти уверена, что ты опоздаешь на свидание, — бодрым голосом проговорила мадам, опустив свой груз на траву. — Ведь мы так поздно расстались!

— Я не нуждаюсь в длительном сне, — объяснила Николь.

— Французы говорят, что сон — это упущенные возможности. — Николь даже вздрогнула, настолько это высказывание соответствовало ее взглядам. — Я рада, что ты оделась подобающим образом.

Николь смущенно потупилась:

— Я подумала, что вряд ли можно фехтовать в юбках.

Графиня Д'Оливери посмотрела на небо.

— Пока еще не рассвело, давай наденем доспехи. Вот тебе твой нагрудник. — Она подала Николь предмет из подбитой ватой парусины. — Надень через голову — видишь отверстие? С боков он завязывается. — Николь, дрожа от возбуждения, неумело надела нагрудник. Мадам помогла ей завязать ленты с боков. — Нужно, чтобы он был достаточно свободным, тогда лучше защищает. Вот так. А поверх этого нужно надеть cuissard. — Это был простеганный щит, защищавший бока и бедра. — И вот, наконец, твой щиток для горла, манжеты, перчатки и маска.

Николь невольно захихикала, представив себя в этом коконе из ваты.

— Наверное, я выгляжу невероятно толстой.

— Да нет же. Ты выглядишь так, как и положено фехтовальщику.

Мадам быстро облачилась в доспехи, и Николь пришла к выводу, что ее инструктор смотрится в своем наряде великолепно.

— Eh bien [5]. — Мадам наклонилась и подняла с газона длинную блестящую рапиру. — Это тебе.

Николь рванулась вперед, чтобы поскорее взять ее в руки.

— Не так быстро, — осадила девушку мадам. — Это опасное оружие. Ты должна кое-что узнать до того, как начнешь им действовать. — Держа рапиру в руке, мадам стала показывать: — Вот это эфес с защитным приспособлением — гардой. Далее идет клинок. От рукояти до середины — более широкая его часть, затем более слабая и гибкая. И разумеется, наконечник. Он затуплен, чтобы можно было упражняться. Но ты ошибешься, если решишь, что он не способен ранить. Не поможет даже щиток.

Николь сгорала от нетерпения. Наконец мадам позволила ей взять рапиру, и она крепко ухватилась за эфес.

— Не так, — сказала мадам и повернула запястье Николь под нужным углом. — Comme sa [6]. И мягче, мягче. Как будто бы ты держишь удочку, чтобы рукоятка располагалась между большим и указательным пальцами. Локоть держи подальше от тела. Да, вот так. Сделай шаг вперед правой ногой. Согни колено в мою сторону — я твой противник. Очень хорошо! И подними левую руку, направь на меня пальцы. — Мадам отступила на шаг, наблюдая за Николь из-под своей маски. — Подбородок чуть ниже. Левая нога у тебя слишком напряжена. Согни колени. Пружинь на ногах.

Николь послушно выполняла команды, сделав несколько неуклюжих выпадов.

Мадам взяла рапиру и без всяких усилий приняла настолько изящную позу, что Николь замерла от восхищения.

— Где вы научились фехтовать? — полюбопытствовала девушка.

— Это было любимым занятием одного из моих… любовников.

От неожиданности у Николь перехватило дыхание.

— У вас были любовники?

— Были. Тебя это шокирует?

— О нет, что вы! Я думаю это замечательно — иметь любовников! Гораздо лучше, чем одного мужа!

— Почему?

Николь скорчила гримасу:

— Муж — значит дети, скука и ничего больше. А любовник — это свобода! — И она рубанула рапирой воздух.

Мадам рассмеялась:

— Нет-нет! Согни колени!

Удерживать рапиру так, как требовала мадам, оказалось гораздо труднее, чем ожидала Николь.

— Ты должна чувствовать свое тело! — воскликнула мадам, нажав Николь на плечо и заставляя ее тем самым согнуть ноги в коленях. — Ступни — именно с них должно все начинаться.

— Сожалею, — извиняющимся тоном сказала Николь. — Я безнадежно неуклюжа!

— Ты просто напряжена, словно натянутая струна. Ты плаваешь?

— О да, очень люблю! Мама мне не разрешала, но я убегала на реку со своими братьями.

— Очень хорошо. А почему ты любишь плавать?

Николь задумалась.

— Потому что когда я плаваю, я ничего не вешу.

— Вот! Ты плывешь! Закрой глаза! — Николь повиновалась. — Представь себе, что ты плывешь. Сейчас август, очень жарко. Ты прыгнула в речку. Коснулась подошвами дна. — Николь инстинктивно согнулась. — А теперь оттолкнулась вверх! На воздух! Да-да! Ты пружинисто подпрыгиваешь вверх!

«Будь это на самом деле, не было бы так трудно», — подумала Николь. Она открыла глаза и сделала еще одну попытку.

— Все прекрасно, — похвалила ее мадам.

— Вы очень хороший учитель, — скромно сказала Николь.

— У меня был очень хороший учитель, — поправила ее мадам. — Попробуй еще раз пружинисто подпрыгнуть.

Николь повиновалась. И если в первый раз ей казалось, что она выглядит нелепо, то к концу часа ею овладело ликование. Она чувствовала себя счастливой, поэтому когда мадам сдвинула вверх свою маску и заявила: «Eh bien, для первого дня достаточно», — разочарование Николь трудно было описать.