Эльфийская звезда, стр. 77

Темнота пугала их еще и потому, что они по-прежнему видели в небе солнце. Из-за темноты они услышали дракона прежде, чем увидели его. Скала под их ногами содрогнулась, дрогнули и стены города. Они хотели было бежать в джунгли, но один взгляд на скрытые темнотой деревья остановил их. К тому же они знали, что дракон пришел именно оттуда. Они забарабанили по стене, не желая оставить это укрытие, хотя и знали, что оно не может защитить их.

Дракон появился из темноты и зашипел. Свет мерцал на его чешуйчатой голове, отражался в красных глазах. Дракон приоткрыл пасть и показал окровавленные зубы.

Обрывок серой ткани застрял между блистающими клыками.

Пятеро сбились в кучку. Роланд заслонил Алеату, Пайтан и Рега держались за руки. Они с безнадежным отчаянием схватились за оружие, хотя знали, что оружие здесь бессильно.

Другар стоял спиной к опасности. Гном не обращал внимания на дракона. Он с восхищением разглядывал шестиугольные ворота, покрытые рунами.

— Я узнаю каждую из них, — сказал он, любовно проводя рукой по странному материалу, в котором, как в зеркале, отражалась приближающаяся смерть.

— Я знаю все знаки, — повторял он и называл их, как ребенок, который знает алфавит, но не может еще сложить из отдельных букв свое имя.

Остальные слышали только, что гном что-то бормочет на своем языке.

— Другар! — нетерпеливо окликнул его Роланд, не отрывая взгляда от дракона и не рискуя оглянуться. — Ты нам нужен!

Гном не ответил. Он смотрел на ворота, как загипнотизированный. В самом центре шестиугольника поверхность была гладкой. Руны, окружающие ее со всех сторон, сплетались, прерывались и продолжались дальше. Другар мысленно увидел, как Эпло рисует руны. Рука гнома скользнула под тунику, пальцы сомкнулись на обсидиановом медальоне, который он носил на груди. Он вытащил его, поднял, приложил к тому месту, где ничего не было написано, и медленно стал поворачивать.

— Оставь его, — сказал Пайтан, когда Роланд стал ругать гнома. — Что он может сделать?

— Вот именно, — буркнул Роланд. Пот, текущий по его лицу, мешался с кровью. Он почувствовал прикосновение холодных пальцев Алеаты к своей руке. Она прижалась к нему всем телом, ее волосы щекотали его кожу. На самом деле его проклятия были адресованы не столько гному, сколько судьбе. — Почему эта проклятая тварь не нападает!

Дракон вскинулся пред ними, его бескрылое и безногое тело извивалось, голова поднялась почти что выше стен города. Казалось, он наслаждается зрелищем их мучений, смакует их страх, как приправу.

— Почему только смерть соединяет нас? — прошептала Рега, крепко сжимая руку Пайтана.

— Потому что, как сказал наш «спаситель», мы ничему не учимся.

Рега оглянулась на поблескивающие, наглухо запертые ворота.

— Я думаю, на это раз мы могли бы научиться. Все было бы иначе.

Голова дракона опустилась, и четверо увидели свое отражение в его глазах. Их дрожащие от холода тела обдавало жаркое зловонное дыхание дракона, мешавшееся с запахом крови. Они приготовились к нападению. Роланд ощутил на плече нежный поцелуй, слезы капнули на его кожу. Он глянул через плечо на Алеату и увидел ее улыбку. Роланд закрыл глаза, взмолившись, чтобы эта улыбка была последним, что он видит.

Другар не обернулся. Он перемещал медальон по гладкому пятну. Понемногу он начал понимать. Как в детстве, когда отдельные буквы КОТ перестали быть просто отдельными буквами, а преобразились в небольшое животное, покрытое шерстью.

Ликуя, он разорвал кожаный шнурок, на котором висел медальон, и устремился к воротам.

— Я нашел! За мной!

Остальные едва отваживались надеяться, но развернулись и бросились к нему.

Подпрыгнув возможно выше и с трудом достав до середины чистого пространства, Другар прилепил медальон к поверхности ворот.

Единственный знак, грубая и простая руна, которую в детстве повесили на шею гному, заклинание, защищающее его от вреда, вошло в контакт с рунами, вырезанными на поверхности ворот. Медальон был маленьким, чуть больше ладони гнома, а знак на нем и того меньше.

Дракон наконец напал. Взревев, он бросился на свои жертвы.

Знак под рукой гнома вспыхнул голубым, свет потек по его коротким пальцам. Свет разгорелся и вспыхнул ослепительно ярко. Руна увеличилась в размерах, сравнялась с гномом величиной, потом стала шире, чем человек, и выше эльфа.

Огонь руны распространился на все ворота, и там, где он касался других рун, они вспыхивали магическим огнем. Другар издал громкий клич и толкнул ворота.

Ворота цитадели дрогнули и открылись.

Глава 40. ГДЕ-ТО НА ПРИАНЕ

— Я думаю, что они никогда не догадаются! — с воодушевлением заявил дракон. — Я долго добирался до них, да еще они заставили меня ждать. Оставалось только пускать слюну да реветь, чтобы все выглядело надлежащим образом.

— Ясно, ясно. И это все, что ты сделал, — огрызнулся Зифнеб. — Ты не сказал ни слова о моем представлении. «Бегите, дурни!» Я думаю, что хорошо это сыграл.

— А Гэндальф сказал это лучше!

— Гэндальф! — воскликнул обиженный до глубины души Зифнеб. — На что ты намекаешь?

— Он придал этой фразе многозначность и глубину и куда больше эмоциональной силы.

— Ну, конечно, эмоциональной силы там было больше! У него-то балрог повис на штанах! Я бы тоже там разэмоциональничал!

— Балрог! — Дракон хлестнул по земле огромным хвостом. — Ты что, хочешь сказать, что я ничто по сравнению с ним? Ливерный паштет!

— Я бы сказал — фаршированная ящерица!

— Что ты сказал? — возмутился дракон. — Помни, волшебник, что ты мне всего лишь знакомый. Тебя можно и заменить.

— Цыплячья шейка! Я говорю о еде. Я ужасно проголодался, — торопливо сказал Зифнеб. — А кстати, что там случилось с остальными?

— Какими остальными? С цыплятами?

— Людьми! И эльфами, ты, простофиля!

— Не обзывайся. Тебе надо следить за своим произношением. — Дракон принялся тщательно осматривать свое тело. — Я загнал эту веселую компанию в цитадель, где их с распростертыми объятиями приняли их сотоварищи. Это было не так легко, смею заметить.

Продираться через джунгли. Вот видишь, я чешуйку повредил.

— Никто и не говорит, что будет легко, — со вздохом заметил Зифнеб.

— Тут ты прав, — согласился дракон. Он поднял голову и посмотрел в сторону цитадели, сияющей на горизонте. — Им тоже будет нелегко.

— Как ты думаешь, у них есть шанс? — старик выглядел озабоченным.

— Должен быть, — ответил дракон.

ЭПИЛОГ

Мой повелитель!

Мой корабль летит над.., под.., через… (я не знаю, как описать это) мир Приан.

Возвращение обратно к четырем солнцам занимает много времени, и я решил записать свои мысли и впечатления о так называемых звездах, пока они еще свежи в моей памяти.

По своим изысканиям в Чертоге Сартанов я смог восстановить историю Приана. Что было на уме у сартанов, когда они творили этот мир (не удивлюсь, если ничего!), — неизвестно. Мне совершенно очевидно, что они прибыли в этот мир, ожидая найти нечто совсем иное. Они сделали все возможное, чтобы скомпенсировать недостатки этого мира.

Они построили города, в которых замкнули меншей и себя самих, отгородившись от всего остального мира и обманывая себя относительно истинной природы Приана.

До поры до времени все явно шло хорошо. Я могу предположить, что менши — пережившие потрясение от исчезновения своего мира и перемещения в этот — не имели ни желания, ни сил для учинения беспорядков. Однако мирный период быстро кончился.

Появились поколения меншей, которые ничего не знали о страданиях своих родителей.

Цитадели, независимо от своего размера, были слишком малы, чтобы вместить их жадность и амбиции. Менши стали враждовать друг с другом.

Сартаны в это время интересовались исключительно своими поразительными проектами и не обращали внимания на меншей. Чрезвычайно заинтересовавшись этим проектом, я забрался внутрь хрустальной спирали, из которой бьет луч «звездного» света. Я обнаружил огромную машину, чем-то сходную с Кикси-винси, которую я нашел на Арианусе. Эта машина была много меньше, а ее функции, насколько я смог определить, совершенно иные.