Эльфийская звезда, стр. 61
— Нам нужно нынче же убраться отсюда! — сказал Роланд.
— Если этот Эпло собирается взять хоть кого-то из нас. Я не доверяю ему, — сказала Рега.
— Значит, я убегаю, бросив мой народ умирать… — пробормотал Пайтан.
Нет, молча сказал Другар, держа руку на рукояти ножа. Никто не уйдет. Ни нынче, ни потом.
— Когда пес гавкнет, — объявил старик, доковылявший до них. — Это сигнал. Когда пес гавкнет.
Глава 31. ВЕРШИНЫ, ЭКВИЛАН
Эпло в последний раз обошел вокруг корабля, придирчиво осматривая отремонтированные места. Повреждения были не так уж обширны, и защитные руны сослужили ему хорошую службу: хорошо. Он смог починить расколотые планки, восстановив рунную магию. Удостоверившись, что корабль останется цел в предстоящем долгом путешествии, Эпло вернулся на верхнюю палубу и уселся отдохнуть.
Он устал. Починка корабля и собственное излечение после сражения с титаном истощили его энергию. Он знал, что ослаб потому, что чувствовал боль, плечо жгло и дергало. Если бы он мог заснуть и позволить своему телу исцелить себя, от вывиха осталось бы только воспоминание. Но время подгоняло его. Он не сможет противостоять нападению титанов. Магию следовало приберечь для корабля, а не для себя.
Пес уселся рядом с ним. Эпло погладил его по голове, почесал под нижней челюстью.
Пес потянулся за рукой, требуя еще ласки. Эпло снова потрепал его.
— Готов к новому полету?
Пес вскочил и встряхнулся.
— Ага, я тоже. — Эпло запрокинул голову, прищурившись на солнце. Дым, поднявшийся от пожаров в эльфийском городе, мешал ему увидеть звезды.
Украли наши глаза! Ослепили нас для яркого и сияющего света!
Почему бы нет? Это имело смысл. Если сартаны…
Пес зарычал. Эпло, мгновенно насторожившись, посмотрел в сторону дома. Все остальные были внутри, он видел, как они вошли в дом, вернувшись из джунглей. Он был немного удивлен, что они не пошли к кораблю. Первое, что сделал Эпло после возвращения, — усилил магическое защитное поле. Послав пса на разведку, он обнаружил, что они заняты именно тем, чего он от них ожидал,
— они страстно выясняли отношения друг с другом.
Посредством пса он мог слышать их голоса — громкие, отчетливые, полные ярости и разочарования.
— Менши. Везде одно и то же. Они с радостью примут такого сильного правителя, как мой повелитель, который установит мир и приведет в порядок их жизнь. То есть если кто-то из них останется в живых, когда сюда прибудет мой повелитель. — Эпло пожал плечами, встал и пошел на мостик.
Пес предупредительно залаял. Эпло обернулся. Джунгли за домом двигались.
Каландра грозно влетела в свой кабинет, захлопнула дверь и заперла ее. Раскрыв свою учетную книгу, она выпрямилась в жестком кресле и принялась за подсчеты.
Поступкам Пайтана не было никаких, совершенно никаких извинений. Он пригласил в ее дом чужаков, среди которых были люди-рабы, сказав им, что они могут укрыться внутри!
Он велел поварихе привести из города ее семью. Он повел их до панического состояния своими дурацкими россказнями. Повариха была в истерике. Обед не был готов! Как ни горько было Каландре признавать это, но ее брат явно был поражен тем же сумасшествием, что и их несчастный отец.
— Все эти годы я мирилась с папой, — сказала Каландра чернильнице. — Мирилась с тем, что ном мог сгореть, мирилась с позором и насмешками. Он ведь мой отец, и я в долгу перед ним. Но тебе я не должна ничего, Пайтан! Ты получишь свою долю наследства, и все.
Возьми его, забирай свою людскую шлюху и прочих и живи сам по себе! Ты вернешься! На коленях приползешь!
Снаружи залаяла собака. Шум был громким и пугающим. Каландра посадила кляксу на страницу. На лестнице раздался грохот, крики и вопли. Ну как тут можно работать! В ярости схватив промокашку, Каландра прижала ее к странице. Клякса не расползлась и не закрыла цифры, так что она по-прежнему могла прочесть их — четкие, точные знаки, выстроившиеся стройными рядами, подводящими итог ее жизни.
Каландра бережно положила ручку на место и подошла к окну, собираясь захлопнуть его. У нее пресеклось дыхание, и она застыла, глядя вниз. Казалось, что сами деревья подкрадывались к ее лому.
Она протерла глаза, потом закрыла их и помассировала веки. Иногда, когда она засиживалась за работой допоздна, цифры начинали плясать у нее перед глазами: «Я встревожена, вот и все. Пайтан всполошил и меня. Когда я открою глаза, все будет так, как и должно быть».
Каландра открыла глаза. Ей больше не казалось, что деревья движутся. То, что она видела, оказалось устрашающей армией.
По лестнице прогремели шаги, затихшие и холле. Раздался стук в дверь, затем голос Пайтана:
— Калли! Они идут! Калли, пожалуйста! Ты должна бежать, сейчас же!
Бежать! Куда?
Сквозь замочную скважину донесся свистящий шепот отца:
— Дорогая! Мы летим к звездам! — Его заглушили крики, но Калли все же расслышала что-то насчет «твоей матери».
— Иди вниз, отец. Я поговорю с ней. Каландра! — Стук в дверь. — Каландра!
Она смотрела в окно в каком-то гипнотическом изумлении. Монстры выходили на открытое пространство зеленой лужайки. Они были увешаны ветками и лианами. Один из них поднял безглазую голову — он был похож на ленивца и нюхал воздух так, как будто ему не нравилось то, что он обонял.
Дверь содрогнулась от удара. Пайтан пытался выломать ее! Это будет трудновато.
Поскольку Каландра часто пересчитывала деньги в своей комнате, дверь была крепкой, специальным образом укрепленной. Он умолял открыть дверь, идти с ними, бежать.
Непривычное тепло обволокло Каландру. Пайтан тревожится. На самом деле тревожится…
— Может быть, мама, я не ошиблась, — сказала Каландра. Она прижалась щекой к холодному стеклу, глядя вниз, на страшную армию.
Дверь продолжала сотрясаться. Пайтан разобьет себе плечо. Лучше положить этому конец. Выпрямившись, Каландра подошла и заперла дверь на засов. Ее голос был ясно слышен с той стороны и поверг его в потрясенное молчание.
— Я занята, Пайтан, — твердо сказала Каландра: так она говорила, когда он был ребенком и просил ее поиграть с ним. — Я должна работать. Беги один и оставь меня в покое.
— Каландра! Выгляни в окно!
За кого он принимает ее — за дуру?
— Я смотрела в окно, Пайтан. — Каландра говорила спокойно. — Из-за тебя я сделала ошибку в подсчетах. Убирайся куда хочешь и оставь меня в покое!
Она почти видела застывшее на его лице выражение смятения и страдания. Как в тот день, когда его привезли домой после путешествия с дедом, в день погребения Элитении.
Мамы нет, Пайтан. Мамы нет и никогда не будет.
Крики снизу стали громче. Из-за двери послышались всхлипывания — еще одна дурная привычка Пайтана. Наверняка он стоит сейчас, повесив голову и уныло глядя в пол.
— Прощай, Калли, — сказал он так тихо, что она едва смогла расслышать. — Мне кажется, я понимаю.
«А может, и нет, но это не имеет значения. Прощай, Пайтан, — молча сказала она ему, — нежно коснувшись двери испачканной в чернилах рукой, как будто касалась нежной детской щеки. Позаботься о папе.., и о Теа».
Она услышала быстрые шаги, затихшие внизу.
Каландра утерла глаза. Подойдя к окну, она закрыла его и вернулась к столу. Села прямо и строго. Взяла перо, аккуратно обмакнула его в чернила и склонилась над счетами.
— Они остановились, — сказал Эпло псу, глядя на перемещения титанов в джунглях. — Интересно, почему…
Земля под ногами патрина содрогнулась, и он понял.
— Дракон этого старика… Они, должно быть, учуяли его. Пойдем, пес. Уберемся отсюда, прежде чем эти твари придут в себя и поймут, что их слишком много на одного дракона.
Эпло уже почти добрался до лестницы, ведущей на мостик, когда обнаружил, что говорит это сам себе.
— Пес? Черт возьми! Где… Патрин оглянулся через плечо и увидел, что пес спрыгнул с палубы на мшаник.
— Пес! Проклятие! — Эпло выбежал на палубу и перегнулся через перила. Животное стояло точно под ним, развернувшись к дому — ноги напряжены, шерсть дыбом, — и лаяло.