Драконы подземелий, стр. 68

– Ты не понимаешь. Карамону все это известно, – тихо возразила Золотая Луна. – И больше всего на свете он страшится того дня, когда станет брату ненужным.

Речной Ветер только хмыкнул. Его жена рассуждала верно: он и впрямь не понимал этого. Он повернулся к Орлиному Когтю, терпеливо ожидавшему в сторонке.

– Мы нашли кое-что. Тебе стоит взглянуть самому, – сообщил он вполголоса. – Только тебе, – добавил воин, бросив многозначительный взгляд на Золотую Луну.

Речной Ветер последовал за ним. В этих местах снегопад был не столь силен и едва припорошил землю. Пройдя около двух миль вглубь леса, они добрались до сожженной деревни, посреди которой лежали обугленные тела овражных гномов.

– Бедняги, – мрачно пробормотал, скрестив могучие руки на груди, Речной Ветер. Воин нахмурился.

– Они пытались бежать. У них даже мысли не было дать отпор, – произнес Орлиный Коготь.

– Овражные гномы всегда так поступают, – согласился Речной Ветер.

– Их убили во время бегства. Посмотри сюда: стрелы в спинах, снесенные головы. Дети, порубленные на куски. И вот здесь. – Он указал на отпечатки когтистых лап, вмерзшие в грязь:– Дело рук драконидов.

– Ты видел свежие следы?

– Нет. Это произошло несколько дней назад. Пепел холоден, нападавшие давно ушли отсюда, – сообщил Орлиный Коготь. – Но взгляни, мы нашли кое-что еще. Вот здесь. – Он указал на следы. – И здесь. И здесь. И вот это.

На детский трупик кто-то аккуратно положил оловянную ложку вместе с сосновой веткой и белым пером.

– Дар мертвым, – тихо произнес он. – Это следы кендера.

Речной Ветер обвел взглядом почерневшее тельце.

– Я узнаю эту ложку. Она принадлежит Хедерику.

– Должно быть, он ее обронил, – подхватил Орлиный Коготь. И они оба грустно улыбнулись.

– Следы Тассельхофа здесь повсюду, а вот две пары следов рядом – большие и маленькие. И лунки, оставленные посохом.

– Карамон и Рейстлин. Значит, они забрались так далеко. – Вождь задумчиво поднял глаза к небу, размышляя.

– Взгляни, Полуэльф оставил свою обычную метку, указывая нам путь, вот и следы подбитых гвоздями башмаков гнома, а эти принадлежат Стурму Светлому Мечу. Как видишь, здесь они стояли и разговаривали какое-то время. Отпечатки особенно глубокие. А затем они все вместе двинулись по направлению к горе.

– Во всяком случае, наши друзья живы и они вместе, – заметил варвар, но затем его лицо помрачнело. – Они находились тут во время атаки драконидов?

– Думаю, нет. Они пришли позже. Их следы отпечатались в пепле. Не наши друзья стали причиной этой бойни. Наверное, дракониды устроили резню просто из кровожадности.

– Может, и так, – вздохнул варвар, хотя и не был уверен в том до конца. Ему не хотелось озвучивать свои мысли. Как и Рейстлин, Речной Ветер понимал: гибель гномов была не случайной. – Не стоит рассказывать об этом и понапрасну тревожить людей. Как ты сам говоришь, это произошло несколько дней назад.

Орлиной Коготь согласился, и вместе с остальными разведчиками они возвратились в лагерь, надеясь подкрепиться и отдохнуть. Выступить предстояло ранним утром и снова держать путь в горы.

За ночь снег прекратился. Поднявшийся западный ветер принес с океана теплый воздух. Земля, а вместе с ней и вся округа начали подтаивать, вынуждая Речного Ветра опасаться возвращения драконов предстоящим утром.

Но боги их не забыли. На рассвете солнце не показалось. Снегопад сменился густым туманом, клубившимся над деревьями. Укутанные серым одеялом, люди ждали в лесу, пока Гилтанас, Речной Ветер и двое разведчиков взберутся на горный склон. Они направлялись к зиявшему отверстию, которое могло быть, а могло и не быть входом в Торбардин.

9

Вагонетка на скрипящих, несмазанных колесах везла друзей в самое сердце Торбардина – пещеру невероятных размеров. Перед ними возникло подземное озеро, а в его центре находилось одно из чудес света.

Зрелище, представшее перед ними, изумляло и восхищало, некоторое время никто из путников оказался не в силах не только двигаться, но и говорить. Карамон сглотнул, Рейстлин тихонько выдохнул. Тас и вовсе лишился дара речи, впрочем, весьма кстати. Танис мог лишь смотреть. Флинта вид потряс до глубины души. Он с детства слышал истории об этом чуде, и сама мысль, что за триста лет он первый из своего народа оказался в этом легендарном месте, ошеломила его.

Арман Карас вылез из повозки.

– Древо Жизни хиларов, – произнес он, жестом указывая на него. – Не правда ли, впечатляюще?

– Мне никогда не доводилось видеть ничего подобного, – с благоговением произнес Танис.

– Я даже и не мечтал, – пробормотал Флинт хриплым от волнения голосом. Его сердце исполнилось неизъяснимой гордости. – Только гномам под силу построить такое.

Древом Жизни назывался гигантский сталагмит, поднимавшийся со дна озера, получившего название Урканского моря. Узкий у основания, сталагмит расширялся к потолку, находившемуся на невообразимой высоте. Друзьям даже пришлось запрокинуть головы, чтобы его увидеть. Сталагмит оброс удивительными кораллами, жившими в норе, и их бесчисленные ветви излучали мерцающее сияние, заливавшее пещеру, отчего в ней делалось светло почти как днем. К тому же огоньки горели во всех частях Древа Жизни, превращенного в огромный город, на протяжении многих столетий служивший местом обитания хиларов.

Лодки на тросах курсировали по озеру, перевозя низкорослых обитателей Подгорного Королевства из всех кланов к Древу Жизни, которое, как и следовало из его названия, являлось своего рода пульсирующим сердцем Торбардина. Хилары считали его своим домом, но сюда по разным делам стекались гномы из всех кланов, так что гостиницы, таверны и кабачки, располагавшиеся на всех уровнях, не оставались пусты никогда.

В доках, куда причаливали лодки, кипела работа. Гномы грузили и выгружали багаж и товары, в то время как пассажиры выстраивались в длинные хвосты, терпеливо ожидая своей очереди переправиться на другой берег.

Из Западных владений уже дошли слухи об открытии Северных врат и о Длинных – преступниках, которые должны предстать перед Советом танов. Большая толпа гномов собралась у доков, очевидно, чтобы посмотреть на чужаков. Правда, дух недовольства и ропот пока еще не проникли сюда из отдаленных районов. Лишь несколько гномов злобно покосились на Флинта, кендера и колдуна, вызывавших наибольшую враждебность. Однако Огненный Горн не мог не отметить болезненное внимание отдельных личностей к шлему Граллена, который он нес в руках. Слухи крылаты, иначе как объяснить подобную осведомленность местного населения. В глазах читались горечь и осуждение. Многие скрещивали пальцы по старинному обычаю. Считалось, будто это верный способ отогнать зло.

Флинт нервно сжимал шлем. Какое бы проклятие ни лежало на нем, видимо, оно являлось действительно страшным. Эти гномы не производили впечатления невежественных или суеверных тайваров или безумных кларов. Основную часть народа составляли хилары, в большинстве своем ученые и здравомыслящие. Огненный Горн, пожалуй, предпочел бы крики и ругань зловещей тишине, накрывшей толпу.

Пока солдат, посланный Арманом Карасом, договаривался с капитаном лодки, Карамон бросил на Таниса тревожный взгляд.

– Что будем делать с гномом? – спросил он.

– А что мы должны делать? – спросил Полуэльф, не понимая вопроса.

Богатырь пальцем указал на лодку:

– Он клялся, что ноги его там не будет.

Тут Танис припомнил. Гном боялся лодок. По его словам, из-за едва не утопившего его как-то раз во время рыбалки Карамона. Полуэльф с беспокойством взглянул на друга, ожидая сцены. Но, к его удивлению, Флинт взирал на переправу совершенно спокойно. И вскоре Танис догадался почему.

Гномы не были рождены для плавания. Очутившись в воде, гном шел ко дну, как топор или мешок с камнями. Ни один гном не чувствовал себя на воде уверенно и спокойно, и строители паромов это учли. Широкие, крепко сколоченные, с плоским дном, лодки не качались и не вертелись на волнах. Вдоль высоких бортов без окон тянулись низкие скамьи, отчего сидящий не мог видеть поверхности воды.