Драконье крыло, стр. 88

Альфред плелся по коридору, разыскивая в этом лабиринте свою комнату.

«Лимбек попал под влияние мистериарха. Я предчувствую, что гегов вот-вот втянут в кровавую бойню, в которой погибнут тысячи – и ради чего? Всего лишь ради того, чтобы какой-то негодяй мог править миром! Я должен предотвратить это. Но как? Что я могу – один? И стоит ли останавливать это? Ведь, в конце концов, именно попытки управлять тем, чему следовало предоставить идти своим путем, привели нас к гибели! И еще этот Эпло… Я точно знаю, кто он такой, но опять же что я могу? И следует ли мне что-то предпринимать? Я не знаю! Не знаю! Ну почему я остался один? По ошибке или мне действительно предназначено что-то сделать? Но что именно?» Тут камергер обнаружил, что оказался у двери комнаты Бэйна Внутри у Альфреда была такая сумятица, что темный коридор поплыл у него перед глазами. Альфред остановился, ожидая, пока его зрение прояснится, и отчаянно желая, чтобы его мысли тоже прояснились. И вдруг он услышал, что Бэйн плачет и ругается у себя в комнате. Альфред огляделся, убедился, что никто за ним не следит, поднял два пальца правой руки и начертил на двери руну. Дверь словно растаяла, так что Альфред мог видеть, что происходит в комнате.

Бэйн швырнул свой амулет в угол.

– Никто меня не любит! Ну и хорошо! Я их тоже никого не люблю! Ненавижу! Всех ненавижу!

Мальчик бросился ничком на кровать и зарылся лицом в подушку. Альфред перевел дыхание. Наконец-то! Наконец-то это произошло! И как раз тогда, когда он уже отчаялся.

Теперь пора увести мальчика от той ямы, куда чуть было не затащил его Синистрад. Альфред шагнул вперед, совершенно забыв про дверь, – и едва не расквасил себе нос: ведь заклинание не уничтожило дверь, оно лишь сделало ее невидимой.

Камергер еле успел остановиться, и в тот же момент ему пришло в голову: «Нет, я не гожусь. Кто я такой? Всего лишь слуга. Надо позвать мать!» Бэйн услышал шум в своей комнате. Он быстро зажмурился и застыл. Натянул одеяло на голову и незаметно стер с лица слезы.

Может, это Синистрад пришел сказать, что передумал?

– Бэйн! – голос был тихий и нежный. Голос его матери.

Мальчик притворился, что спит. «Что ей нужно? – подумал он. – И хочу ли я говорить с ней? Да, – решил он, вспомнив слова отца, – пожалуй, мне стоит поговорить с матерью. Всю жизнь мной кто-то пользовался! Теперь я сам буду пользоваться другими».

Бэйн, сонно моргая, поднял с подушки растрепанную голову. Иридаль перенеслась в его комнату и теперь стояла в ногах кровати. Она светилась ровным теплым сиянием, озаряя своим отблеском мальчика Комната оставалась погруженной во мрак. Взглянув на мать, Бэйн увидел в ее глазах жалость и понял, что она заметила следы слез у него на щеках. Это хорошо. Он снова пустил в ход свой арсенал.

– Дитя мое! – воскликнула Иридаль, подойдя к нему. Она села на постель, обняла его и прижала к себе.

Мальчика обдало теплой волной. Он прислонился к ласковой руке матери и сказал себе: «Ладно, отец получил от меня то, что хотел. Интересно, чего хочет от меня она?» Похоже, Иридаль ничего не хотела. Она склонилась над ним и бормотала что-то о том, как она по нему тосковала и хотела видеть его. Это навело Бэйна на мысль.

– Мама, – сказал он, подняв на нее заплаканные глаза, – я хочу остаться с тобой! А папа хочет отослать меня.

– Как отослать? Куда? Зачем?

– Обратно, в Срединное царство, к этим людям, которые меня совсем не любят! – Бэйн схватил ее за руку. – А я хочу остаться с тобой! С тобой и с папой!

– Да-да… – прошептала Иридаль. Она притянула Бэйна к себе и поцеловала его в лоб. – Да… Семья… Как я мечтала… Быть может, еще не поздно. Мне его не спасти, но, быть может, его сыну это удастся? Он не сможет пренебречь такой невинной любовью, предать такое доверие. Эта ручонка, – она поцеловала руку Бэйна, омывая ее слезами, – эта ручонка может вывести его из тьмы, в которой он бродит!

Бэйн ничего не понял. Ему было безразлично, где свет, где тьма. Главное – добиться, чтобы люди делали то, что хочется ему.

– Поговори с папой, – сказал он, высвобождаясь из ее объятий. Пожалуй, все эти ласки и поцелуи – не такая уж приятная вещь!

– Да, я завтра поговорю с ним.

– Спасибо, мама, – Бэйн зевнул.

– Тебе пора спать, – сказала Иридаль, вставая – Спокойной ночи, сынок – Она укутала его одеялом и, наклонившись, поцеловала в щеку. – Спокойной ночи.

Волшебное сияние угасло. Иридаль воздела руки, закрыла глаза, сосредоточилась – и исчезла.

Бэйн улыбнулся в темноту. Он понятия не имел, что именно может сделать его мать, – он судил по королеве Анне, которая обычно добивалась от Стефана всего, чего хотела.

Ну а если это не поможет, у него есть другой план. Правда, для того чтобы его выполнить, придется пожертвовать кое-какими бесценными сведениями… Нет, он, конечно, будет осторожен – но отец умный, он может догадаться, и тогда все пропало. Ну ничего, кто не рискует – тот не выигрывает.

К тому же, может, еще и не придется. Никуда его не отошлют. Мама об этом позаботится.

И Бэйн весело спихнул с себя одеяло.

Глава 52. ЧЕРНЫЙ ЗАМОК, ВЕРХНЕЕ ЦАРСТВО

Iаутро Иридаль вошла в кабинет мужа. Ее сын был с Синистрадом. Они сидели за столом, изучая чертежи Бэйна. Пес, лежавший у ног Бэйна, завидев ее, поднял голову и забил хвостом по полу.

Иридаль на миг застыла на пороге. Казалось, все ее мечты исполнялись. Любящий отец, послушный сын; Синистрад, терпеливо занимающийся с мальчиком, рассматривая картинки, которые мальчик рисовал с такой умилительной серьезностью. Сейчас, увидев рядом две головы – безволосую, в черной шапочке, и златокудрую, услышав бормотанье двух голосов – мужского и мальчишеского, увлеченно обсуждающих что-то – видимо, какую-то детскую выдумку Бэйна, Иридаль простила Синистраду все. Она готова была забыть о годах ужаса и страданий, если только Синистрад позволит ей сделать это.

Иридаль боязливо шагнула вперед – она уже много лет не смела входить в это святилище – и попыталась заговорить, но голос отказался повиноваться ей. Она кашлянула. Отец с сыном обернулись. Сын одарил ее ослепительной улыбкой. Синистрад нахмурился.

– Жена? Что вам надо?

Радужные фантазии Иридаль начали таять, развеянные этим ледяным голосом и пронзительным взглядом.

– Доброе утро, мама, – сказал Бэйн. – Хочешь посмотреть на мои чертежи? Я их сам делал!

– Если я не помешаю… – Иридаль робко посмотрела на Синистрада.

– Ну, входите, что ли, – неохотно сказал он.

– Какой ты молодец, Бэйн! – сказала Иридаль, взяв несколько чертежей и повернув их к свету.

– Я сделал их с помощью магии, как папа научил! Я думал о том, что хочу нарисовать, и рука сама все делала. Я очень быстро учусь магии, – говорил мальчик с очаровательной улыбкой. – Вы с папой можете заниматься со мной, когда у вас будет свободное время. Я не буду мешать…

Синистрад откинулся на спинку кресла. Его муаровые одежды шелестели, словно крылья летучей мыши. Его губы раздвинулись в холодной улыбке, которая разогнала остатки мечтаний Иридаль. Она охотно сбежала бы в свою комнату, но Бэйн глядел на нее с надеждой, безмолвно умоляя продолжать. Пес положил голову на лапы и внимательно смотрел на всех говорящих.

– А… а что это за чертежи? – выдавила Иридаль. – Это та большая машина?

– Да. Смотри, вот это та часть, которую они называют «Внутро». Папа говорит, что это то место, где родилась Кикси-винси. А вот эта часть пробуждает огромную силу, которая может взять все острова…

– Довольно, Бэйн, – перебил его Синистрад. – Не мешай маме занимать… гостей.

Он нарочно сделал паузу перед словом «гостей» и так посмотрел на Иридаль, что она вспыхнула и смутилась.

– Я полагаю, – продолжал Синистрад, – что вы, сударыня, явились сюда не случайно. Быть может, вы просто пришли убедиться в том, что я занят и никто не помешает вам весело проводить время с этим красивым наемным убийцей…