Таинственный воин, стр. 32

РАДИ РАБОТАЮЩИХ ЧАСОВ

Первый инженер пожал плечами. Второй инженер пожал плечами. Третий инженер пожал плечами.

Мимик закрыл глаза.

Лирри влепил Мимику такую оплеуху, что гоблин не удержался на ногах. Он ударился о землю, взметнув облачко пыли — более выразительного ответа обидчику он дать не сумел.

Лирри сверху вниз раздраженно посмотрел на Мимика. Он был начальником Мимика и никогда не уставал напоминать ему об этом, да и всем остальным подчиненным тоже. Разница между ними заключалась лишь в одной выцветшей черной полосе на оранжевой рубашке Лирри, но Лирри напоминал всем об этой разнице каждый день.

Он был меньше ростом, чем его подчиненные, но имел широкую, бочкообразную грудь и кулаки, способные дробить гранит. Его блестящие желтые глаза были глубоко и близко посажены; большой рот полон зубов, но Лирри никогда не улыбался, разве что при виде чужой беды. Самой заметной деталью его внешности являлись длинные торчащие уши — ими он никогда не уставал похваляться.

Все несчастные, служившие под его началом, называли его «шеф». Это прозвище вовсе не свидетельствовало о чьей-либо симпатии — Лирри сам придумал его, и горе было тому члену его команды, который называл его по-другому. Официально Лирри числился главным инженером; это означало, что он поднялся всего на первую ступень пирамиды, но еще бессчетное множество ступеней отделяло его от вершины. Впрочем, его это не беспокоило. Он не сомневался, что сумеет использовать любое грядущее открытие или удачную находку для того, чтобы подняться еще на одну ступеньку. Результаты любой работы он оценивал исключительно по тому, чего именно с ее помощью он может добиться от начальства. Единственная цель жизни его подчиненных, по мысли Лирри, состояла в том, чтобы помочь ему упрочить свой имидж в глазах Донга Махадж-Мегонга. Если команда отзывалась на его приказ без особого энтузиазма, в глазах Лирри это являлось намеренным саботажем, направленным на подрыв его карьеры.

— И вы называете себя инженерами? — вопросил Лирри и сплюнул. Когда он сильно злился или волновался, он то и дело сплевывал. — Я нашел самого целого титана со времен открытия в прошлом году Огромной Ноги, а вы не можете заставить его работать?

Вообще-то он отклонился от истины: к этому дальнему склону хребта Норвальда их привел Мимик, благодаря загадочным подсказкам своего огненного друга. Но, как Лирри часто напоминал своим подчиненным, все они были одной командой. То есть все найденное любым членом команды по праву принадлежало ему.

— Бесхребетные червяки! Тупые идиоты! Какой придурок назвал вас инженерами?

— Ты же сам и назвал! — заметил инженер третьего класса Зуф.

У высокого, тощего Зуфа на макушке красовался такой пышный пучок белых волос, что Мимик слегка завидовал ему. А еще Зуф был хорошим инженером, только не умел держать язык за зубами.

Кончики ушей Лирри задрожали от гнева. Зуф был слишком высоким, чтобы его было удобно колотить, поэтому Лирри пнул Мимика.

— Возвращайтесь к титану! Хватит бездельничать! Вам не удастся опозорить шефа! Найдите мне хоть что-нибудь работающее!

К счастью, на том утреннее собрание для поднятия духа и закончилось.

Теперь Мимик мог спокойно взобраться на склон и продолжить исследование титана. Лирри занял свое обычное место возле титана и принялся за еду, пока четверо его подчиненных работали. Трое инженеров залезли внутрь гиганта через ухо, которое было ближе к земле; каждый считал, что если ему повезет оказаться рядом с тем, кто совершит «большое открытие», и на его долю что-нибудь перепадет. Никто не ожидал найти что-либо сам, но все думали, что открытие вполне может сделать кто-нибудь другой.

Мимик вздохнул, машинально постарался выпрямить свои растрепанные волосы и пошел к носу гиганта, из которого вылез прошлой ночью. Металлическое лицо титана сильно пострадало за послевоенные годы, на нем появилось множество выбоин и трещин, поэтому гоблин без труда вскарабкался по верхней губе и подошел к отверстию.

Мимик глянул на восток. Небо посветлело, его потихоньку заливало розовое сияние восходящего солнца. Уже можно было разглядеть смутные очертания руин Фарвала к востоку отсюда, а за ними — пурпурные горы хребта Святилища. Сегодня утром должно быть тепло, и это радовало. Разница температур помогала гоблинам видеть в темноте. Минувшей ночью было холодно, а сегодняшнее яркое солнце скоро согреет поверхность титана, поэтому работать будет куда легче, чем вчера, когда титан основательно прогрелся за день.

Мимик ухватился за край ноздри, подтянулся и скользнул внутрь.

Пройдя по короткому коридору, он повернул налево. Гладкая круглая металлическая шахта вела к нижним частям громадной машины. Он хорошо знал этот путь, поскольку вчера с удовольствием здесь бродил. Длинные изогнутые медные детали казались ему красивыми и загадочными. В помещениях внизу можно было увидеть замечательные наборы цепных колес, зубчатых передач, маховых колес и других чудесных вещей, о которых Мимик до сих пор знал только со слов былинников.

Былинники, конечно, рассказывали обо всем этом, потому что такова была их работа — обучать молодежь жизни. В старину, еще до войны, гоблины и их сородичи были рабами великих титанов, обслуживая их машины и ступая по тем же самым узким металлическим коридорам, по которым шел сейчас Мимик. Потом наступили Дни Войны, и все титаны пали в некой ужасной схватке. Былинники говорили, что господа гоблинов погибли потому, что Донг Махадж-Мегонг Первый изгнал их из своего великого королевства и наслал на них мор, огонь и смерть. После этого гоблины стали свободны, ими повелевал только Донг — так они с тех пор и жили. Но Донг сожалел о потере великих машин титанов. Вообще-то гоблины сомневались — есть ли разница между титанами и их машинами. Большинство верило, что сами титаны и были машинами. Но как бы то ни было, с тех далеких времен каждый гоблин мечтал возродить великолепные машины павших титанов.

Этот титан был просто чудом.

Мимик нахмурился. Может быть, лучше пока не думать о чудесах. Ему надо работать!

Он миновал лабиринт маленьких и больших проходов, где несколько раз ему приходилось протискиваться в отверстия, узковатые даже для его тощего тела. Чем ниже он спускался, тем лучше видел. Стены становились все холоднее. Потом разница в температуре между металлическими пластинами начала уменьшаться — так далеко солнечное тепло не проникало. Мимик стал хуже видеть, но оставался еще один проход, который он заметил прошлой ночью и которым очень заинтересовался. Тогда он не смог его исследовать — температура была слишком ровной, чтобы что-то там разглядеть, но нынче утром ему могло повезти.

Он оказался прав. Он видел в коридоре куда ярче вчерашнего.

Мимик вошел и некоторое время без помех продвигался вперед, но потом ему пришлось остановиться. Стены и пол вдруг прогнулись, уходя вниз, впереди он увидел зазубренные куски металла. Гоблин перебрался через это препятствие и, хотя проход стал очень узким, продолжал пробираться через изувеченные металлические штуковины. К его большому удивлению, он видел все лучше и лучше, словно внизу находился некий источник тепла. Теперь коридор шел вниз почти вертикально, но Мимик раскинул руки и ноги и, упираясь в металлические стены, продолжал спускаться.

Наконец он добрался до круглой двери с большим засовом. Засов был таким же, какие ему уже встречались во многих экспедициях, но почему-то оказался упрямее прежних. Гоблин тянул, толкал, тряс его, но сумел сдвинуть только на малую толику. Наконец, боясь, что ближе к полудню разница температур здесь исчезнет, Мимик просто встал на люк, схватил ручку засова обеими руками и прыгнул вверх.

Засов внезапно сдвинулся, крышка люка упала.

Мимик полетел через открывшееся под ним отверстие и шлепнулся на гладкую холодную металлическую поверхность. У него захватило дыхание от удара, несколько минут он тяжело дышал, пытаясь прийти в себя. Над собой он видел открытый люк, и от этого становилось легче на душе. По крайней мере, выход находился рядом.