Новая космическая опера. Антология, стр. 108

Они сидели вокруг костра, но за их спинами уже не было столь холодно и темно И не волны ли это в Лидене шуршат о песок?

Другой голос:

— Она тоже много думала о своем народе. О вине, искуплении и пожертвовании. Ей очень хотелось совершить этот полет, который мог дать людям больше свободы Но он оказался не таким, каким она его представляла Произошло то, что произошло, значения не имело А важным оказалось то, что она оказалась среди людей, давших свободу ей. Без вины, Она хотела остаться с ними, стать одной из экипажа. Вместе с сыном. Который стал первым человеком, ступившим в незнакомый мир.

Долгая тишина, но уже не столь глубокая, наполненная мягким постукиванием корабельных систем, ровным и неосознаваемым, как циркуляция крови.

Новый голос:

— Они были мыслями в глубине сознания — чем же еще? Поэтому они могли быть и в Be, и возле бурой планеты, и наполненной желаниями плотью, и чистым духом, иллюзией и реальностью — и все это одновременно, поскольку они всегда ими были. Когда он вспомнил это, его смущение и страх исчезли, потому что он понял, что они не могут потеряться.

— Они потерялись. Но они отыскали путь, — произнес новый голос, уже негромкий на фоне гудения и шороха корабельных систем, среди теплого свежего воздуха и света, заполняющих твердые стены корпуса.

Прозвучали девять голосов, и все взглянули на десятого, но десятый заснул, сунув в рот палец.

— Эта история рассказана, но ее еще предстоит рассказать, — сказала мать. — Продолжайте. Я посижу во время чартена здесь, с Ригом.

Они оставили двоих у костра, прошли на мостик, а потом к шлюзам, приглашая на борт толпу встревоженных ученых, инженеров и чиновников порта Be и Экумены, чьи приборы уверяли, что «Шоби» сорок четыре минуты назад исчез в не-существовании, в тишине.

— Что случилось? — спрашивали они. — Что случилось?

И «шобики» переглянулись и сказали:

— О, это такая история…

Роберт Рид

РЕМОРЫ [28]

Перевод И. Полоцк

Жилище Кви Ли занимало несколько гектаров в одном из человеческих районов — тысяч километров под корпусом корабля. Это никак нельзя было счесть роскошью. По-настоящему богатые люди владели не менее чем кубическим километром — для себя и своей среды. Но с тех пор, как Кви Ли взошла на борт, больше столетий, чем она могла сосчитать, тут был ее дом — все эти коридоры и просторные помещения, где она чувствовала себя так же удобно, как в собственном теле.

Однако самой любимой была оранжерея. Как-то днем Кви Ли наслаждалась ее очарованием, лежа обнаженной, с закрытыми глазами, под искусственными небом и солнцем, слушая плеск фонтанов и щебетание птичек. Внезапно дом нарушил ее покой, объявив о появлении гостя.

— Он пришел к Перри, мисс. Утверждает, что это очень важно.

— Перри здесь нет, — ответила Кви Ли, открывая спокойные серые глаза. — Если только он не прячется от нас обоих.

— Да, мисс. Его нет. — Краткая пауза, затем голос продолжил: — Я все объяснил этому человеку, но он отказывается уходить. Его зовут Орлеан. Он утверждает, что Перри должен ему значительную сумму денег.

Что еще выкинул ее муж? Кви Ли догадывалась. Она села, сдержанно улыбаясь. Ох, Перри, когда же ты поймешь… Придется ей самой избавляться от этого Орлеана, встретив его жестким холодным взглядом. Поднявшись, она накинула изумрудный саронг, не торопясь прошла через многочисленные помещения, скомандовала входной двери открыться, но экран безопасности оставила включенным. Кви Ли была готова к встрече с кем-то странным. Зная Перри, даже с кем-то отталкивающим. Тем не менее она никак не ожидала увидеть блестящую оболочку более двух метров высотой и примерно метр шириной и не могла представить себе лицо с разными глазами, взиравшими на нее. Лишь через несколько секунд она поняла, что это Ремора. На общественной дорожке стоял настоящий Ремора. Плоть его была оранжевого цвета с разбросанными по ней черными пятнами — они могли или не могли оказаться признаками рака, — а его безгубый и беззубый рот, похоже, расплылся в улыбке. Что привело сюда Ремору? Они никогда, ну совершенно никогда здесь не появлялись!..

— Я Орлеан. — Голос неожиданно оказался низким и глубоким, слегка приглушенным экраном безопасности. Из динамика, скрытого где-то на толстой шее, послышалось: — Мне нужна помощь, мисс. Простите, что беспокою вас… но, видите ли, я в отчаянном положении. И не знаю, к кому еще могу обратиться.

Кви Ли знала о Реморах. Ей доводилось видеть их и даже говорить с некоторыми, хотя это происходило так давно, что она не могла припомнить сути беседы. Такие странные создания. Более странные, чем многие инопланетяне, пусть даже они обладали человеческими душами.

— Мисс?

Кви Ли считала себя добрым человеком. Тем не менее она не могла отделаться от чувства отвращения. Пол покачнулся под ней, дыхание перехватило. Орлеан был человеческим существом, одного вида с нею. Да, его генетика изменилась под воздействием сильной радиации. Да, он жил в отдалении от обычных людей. Но в нем был человеческий мозг, мощный и потенциально бессмертный. Кви Ли моргнула и вспомнила, что ей присущи сострадание и милосердие ко всем, даже к чужим, и она смогла пробормотать:

— Входите… — И добавила: — Прошу вас, если желаете. И это приглашение дезактивировало невидимый экран дома.

— Благодарю вас, мисс. — Ремора двигался медленно и довольно неуклюже, его оболочка жизнеобеспечения скрежетала в коленях и бедрах.

Это ненормально, догадалась Кви Ли. Орлеан должен перемещаться легко и изящно, у него мощная оболочка, которая служит ему надежным экзоскелетом.

— Хотите что-нибудь? — Вопрос прозвучал глупо. Кви Ли это было несвойственно.

— Нет, благодарю вас. — Его ответ был исключительно вежливым.

Ну конечно. Реморы ели и пили только то, что создавали сами. Навсегда запечатанные в своих оболочках, они функционировали как безупречные самообеспечивающиеся организмы. Пища была синтезированная, вода — вторичной очистки, и Реморы с религиозным пылом относились к понятиям «чистота» и «независимость».

— Я не хочу утомлять вас, мисс. Буду краток.

Его вежливость оказалась неожиданностью. Обычно Реморы держались отчужденно, даже надменно. Но Орлеан продолжал улыбаться, глядя на хозяйку. Одна глазница представляла собой мускулистое углубление, густо заросшее черными волосами, и Кви Ли предположила, что эти волосы обладают светочувствительностью. Словно фасеточный глаз насекомого, каждый из них фиксировал лишь часть общей картины. По контрасту другой глаз был совершенно обыкновенным, светлым и невыразительным, с мутноватым темным зрачком. Мутации творят удивительные вещи. Внутри оболочки шла ускоренная, лишь частично контролируемая эволюция, даже когда Орлеан стоял перед Кви Ли, переминаясь на каменном полу.

— Я знаю, вас это смущает… — сказал Орлеан.

— Нет, нет, — возразила она.

— …да и мне тоже неудобно. Я не решился бы прийти, если бы не острая необходимость.

— Перри ушел, — заявила она. — И я не знаю, когда он вернется. Простите.

— На самом деле я и надеялся, что его нет.

— Вот как?

— Хотя пришел бы в любом случае.

Дом Кви Ли, преданный и бдительный, не позволит случиться плохому. Она сделала шаг, сократив расстояние между ними.

— Речь идет о деньгах, которые вам должны? Верно?

— Да, мисс.

— Я могу узнать, за что? Орлеан не стал объяснять.

— Считайте, что это старый карточный долг. — И, помолчав, добавил. — Боюсь, что это очень старый долг, и Перри тысячу раз отказывал мне.

Это Кви Ли могла себе представить. В их отношениях муж не раз совершал ошибки, проявлял некомпетентность и самовлюбленность. Она испытывала к Перри сдержанную любовь, но его недостатки бросались в глаза.

— Прошу прощения, — ответила Кви Ли, — но я не несу ответственности за его долги. — Она заставила себя говорить твердо и непреклонно, зная, что так будет лучше всего. — Я надеюсь, вы проделали весь этот путь не потому, что слышали о его браке.