Тёмная сторона улицы, стр. 8

Он изобразил попытку сопротивления. Минуту спустя наручники защелкнулись на его запястьях и Пола рывком поставили на ноги.

Крупный, дружелюбного вида человек в желтовато-коричневом габардиновом плаще и потертой фетровой шляпе остановился на пороге, чтобы зажечь сигарету, затем вошел в комнату.

– Ну хорошо, сынок, где добыча?

– А вы почему не прыгаете? – спросил в свою очередь Пол.

– Поосторожней, сынок, скоро ты запоешь по-другому!

На лестнице послышались торопливые шаги, и в комнату влетел молодой констебль.

– Нашли, инспектор! – сообщил он, запыхавшись. – Лежат в старом фургоне, во дворе!

Инспектор обернулся к Шавассу и вздохнул:

– Сорок пять тысяч фунтов. И что хорошего они тебе принесли?

– Я вам после расскажу, – ответил Шавасс. – Боюсь, что мне придется подумать об этом.

– Времени у тебя будет навалом – лет семь, если я не ошибаюсь. – Он кивнул констеблям: – Давайте выводите его отсюда.

Пол нахально улыбнулся:

– Увидимся в суде, инспектор?

Когда его вели вниз, он все ещё смеялся.

Глава 3

Максимальная охрана

Начальник тюрьмы, именуемой Фрайдиторп, отложил ручку и включил настольную лампу. Было уже около восьми, и темнота стремительно сгущалась. Он подошел к окну: свет уходящего дня чертил сияющий контур холмов. Скоро наступит ночь.

Раздался решительный стук в дверь, и вошел Аткинсон, старший офицер охраны. В руках он держал большой желтый конверт.

– Извините, что побеспокоил вас, сэр, но прибыл новый заключенный. Драммонд. Вы хотели видеть его лично.

Начальник тюрьмы кивнул и вернулся к столу:

– Хотел. Он за дверью?

– Да, сэр.

– Какое он производит впечатление?

Аткинсон пожал плечами:

– Выглядит как джентльмен, который пошел по плохой дорожке. Понимаете, что я хочу сказать? – Он вскрыл конверт и положил на стол документы. – Вы, наверное, помните это дело, сэр. В свое время о нем писали во всех газетах. Сорок пять тысяч! И ему чуть было не удалось улизнуть.

– Кто-нибудь навел полицию на след?

– Так, сэр. Анонимный звонок в Скотланд-Ярд. Но он сбился с пути задолго до этого. В армии он был капитаном инженерных войск. Семь или восемь лет назад его уволили за растрату. С тех пор он шатался по Южной Америке, занимался Бог знает чем.

– Не слишком приятная картина, – заметил начальник тюрьмы. – И все же человек неглупый. Я думал о том, чтобы поместить его с Янгбладом.

Аткинсон не мог скрыть удивления:

– Можно спросить, почему, сэр?

– Откровенно говоря, я беспокоюсь о Янгбладе – с тех пор, как с ним случился инсульт. Рано или поздно должен быть второй. Так всегда бывает. Ему потребуется скорая медицинская помощь, и чем быстрее, тем лучше. Можете себе представить, что будет, если приступ случится посреди ночи и он умрет?

– Вряд ли это возможно, сэр. Его проверяют каждый час.

– За час может произойти многое. Другое дело, если кто-то будет следить за ним все время. – Он покачал головой. – Я уверен, что сосед по камере, с нашей точки зрения, – наилучший вариант. А этот парень, Драммонд, вполне подойдет. Но давайте-ка на него посмотрим.

Старший офицер открыл дверь и посторонился.

– Давай, приятель, гляди веселей. Встань на коврик и назови свой номер!

Заключенный вошел в комнату и остановился на резиновом коврике, в трех ярдах от стола начальника тюрьмы.

– Номер 832278, Драммонд, сэр, – доложил Пол Шавасс и замер.

Настольная лампа освещала его лицо. За последние три месяца оно заострилось, коротко стриженные волосы придавали ему какой-то средневековый вид. Он выглядел очень опасным типом, и начальник тюрьмы нахмурился. Он глядел в его дело не без замешательства. Это было совсем не то, чего он ожидал, совсем не то.

Парадокс заключался в том, что начальник тюрьмы ничего не знал о тюремной жизни. То, что он наблюдал день за днем, было лишь тонкой пленкой на поверхности воды. А Шавасс за три коротких месяца проник в самую суть того, что обычно называется «законным порядком».

За эти три месяца он успел поучаствовать в семи судебных слушаниях и испытал на себе жизнь в трех тюрьмах. Месяц следствия он провел в довольно примитивном месте, где все санитарное устройство в камере состояло из эмалированного горшка. И каждое утро он становился в очередь к единственному на этаже унитазу, чтобы опорожнить его.

Тюремная охрана превратилась для него в тюремщиков, среди которых попадались хорошие, плохие и вполне средние люди в обычных пропорциях. Были такие, что обращались с ним вежливо и гуманно, были и другие, подкреплявшие каждый приказ ударом по почкам.

Он узнал, что преступная жизнь содержит мало романтики. Большинство его товарищей были преступники-рецидивисты, которые могли бы жить гораздо лучше, если бы им удалось получить пособие по безработице. Он узнал, что убийцы и насильники выглядят как самые обыкновенные люди, а самые мужественные на вид заключенные зачастую оказываются сексуальными извращенцами.

Подобно животному в джунглях, сосредоточенному на выживании, он быстро приспособился к обычаям и привычкам нового окружения и уже не выделялся на их фоне. Он выжил. Он уже никогда не станет прежним, но он выжил.

– Шесть лет! – Начальник тюрьмы поднял глаза от его документов. – Это значит – четыре, если с вами не будет неприятностей и вы заработаете прощение.

– Да, сэр.

Начальник тюрьмы откинулся в кресле.

– Весьма огорчительно видеть такого человека, как вы, в столь неприятном положении. Но думаю, мы сможем помочь вам. Только вы и сами должны себе помогать. Хотите попробовать?

Шавасс с трудом преодолел искушение наклониться через стол и садануть кулаком прямо в это красное, упитанное лицо. А может, он прикидывается? Да нет, не похоже. Это должно означать, что он воспринял мысль о внедрении тайного агента в свои владения с величайшей неохотой.

– В любом случае вы сможете помочь себе, помогая мне, – сказал начальник тюрьмы. – Я собираюсь поместить вас с человеком, которого зовут Гарри Янгблад. У него большой срок. Не так давно у него был инсульт. И есть шанс, что он может повториться. Может быть, среди ночи. Если это случится, я хочу, чтобы вы сразу вызвали дежурного охранника. При инсульте очень важно оказать помощь как можно быстрее, так мне объяснили. Вы понимаете?

– Вполне, сэр.

– Янгблад работает в мастерской – не так ли, Аткинсон?

– Так точно, сэр. Делает номера для машин.

– Отлично! – Начальник тюрьмы снова взглянул на Шавасса. – Мы поместим вас туда для пробы и посмотрим, как вам понравится. Я сам буду следить за вами, и с большим интересом:

Он встал, давая понять, что беседа окончена. На мгновение что-то мелькнуло в его глазах. Похоже, он хотел было сказать что-то еще, но не нашел подходящих слов. Он просто кивнул старшему охраннику, и тот вывел Шавасса в коридор.

Тюрьмы, в которых уже побывал Шавасс, были построены в эпоху реформ, в середине девятнадцатого века. Система, принятая тогда в тюрьмах ее величества, состояла в том, что камеры отходили в стороны от центрального холла, как спицы колеса.

Но тюрьме Фрайдиторп было всего два года. Это было здание, построенное из гладкого бетона, с кондиционерами и центральным отоплением. Не было видно ни одного окна.

Они дошли до центрального холла и сели в стальной лифт, который, прежде чем остановиться, поднялся на десять этажей. Вышли на бетонную площадку, и Шавасс увидел длинный белый коридор, уходящий вдаль от стальных ворот.

Они постояли там минутку, затем ворота открылись – плавно и без шума. Они прошли внутрь, и ворота снова закрылись.

– Впечатляет? – спросил Аткинсон, когда Шавасс обернулся, чтобы посмотреть. – Не удивительно! Дистанционное управление. Человек, который нажимает кнопки, располагается в контрольном центре на первом этаже. Это другой конец тюрьмы. Пять человек день и ночь наблюдают за пятьюдесятью экранами посменно двадцать четыре часа в сутки. Они нас видели все время, пока мы шли от кабинета начальника тюрьмы.