Голос бездны, стр. 61
– Одна! Теперь я буду одна! Это смерть! – Руки её тряслись. – Ладно, значит, так было нужно…
Она завела машину на обочину и стала медленно разворачиваться. В эту минуту мимо с шумом пронёсся автомобиль.
– Сумасшедший! Дурак! – крикнула Вера, испугавшись внезапно промчавшегося, как снаряд, транспорта.
Она развернула машину и в ту же секунду увидела мчащиеся на неё фары. Скорость приближавшегося «жигулёнка» была огромна. Вера резко вильнула в сторону, надавила на педаль газа, вдавилась в спинку сиденья. Её автомобиль с хрустом прыгнул вперёд, получив удар в бок, развернулся на месте и перелетел через дорогу. Веру выдернуло из-за руля, ударило головой о лобовое стекло и бросило вместе с осколками в ночную темноту. Она слышала, как гремела её машина, медленно переворачиваясь через капот на крышу и тяжело опускаясь на её разметавшееся тело. Такой тяжести не могли вынести даже крепкие кости Веры Степановны Пупковой. По всему её телу пробежал громкий хруст. В голову хлынула кровь.
***
Появление поперёк шоссе какой-то машины было полной неожиданностью. Лисицын повернул руль, но скорость его «жигулёнка» была слишком велика.
– Ах ты…
«Жигулёнок» подскочил на ухабе, вильнул влево и, прежде чем кто-то из пассажиров успел понять что-либо, скользнул боком по той самой машине, перевернулся в прыжке, пролетел через встречную полосу и с оглушительным грохотом рухнул в чёрный кювет. При падении «жигулёнок» опустился на колёса, будто его не крутило в воздухе. Но огни его погасли, двигатель замолк.
– Ох, мама, – прошептал Лисицын, хрястнувшись затылком о потолок. – Карусель, карусель… Ксюха, ты любишь кататься на карусели?
В ответ – невнятное мычание.
– Не очень? – прошептал Сергей. – Жаль, а то я бы сводил тебя на аттракционы… Ты вообще-то живая? Ваня, а с тобой что? Я-то языком могу шевелить, сейчас проверю, как себя ощущают руки и ноги.
– Ну…
– Что «ну», Ксюха? – откликнулся Лисицын на раздавшийся из-за спины голос. – Жива, что ли? Попку свою красивую не ушибла?
– Ушибла.
– А я затылок примял. Хотелось бы надеяться, что я не стану от этого хуже соображать. Господин полковник, ты вставать собираешься? Мы приехали, Зебра дальше не пойдёт, пока её не починят… Что это за дура выросла у нас на пути? Ты видела этот фокус, Ксюха? Интересно, что с той бабой? Она тоже перевернулась или как?
Сбоку послышался шум тормозящих колёс. Свет фар полоснул по крыше «жигулёнка» и отвернулся.
– Кажется, нам сейчас помогут.
Однако вместо нормального человеческого голоса, вопрошающего, не требуется ли пострадавшим помощь, раздался выстрел. Пуля ударила по крыше салона, издав отвратительный металлический звук.
– Опля! – воскликнул Сергей, ещё не сообразив до конца, что сие означало.
– Кто это? – поперхнулась Ксения.
– Наш друг Когтев, – ответил Лисицын, толкнул дверцу плечом и вывалился в траву. – Ксения, давай сюда!
Послышался скрип задней дверцы. Одновременно с ним прозвучал второй выстрел. Пуля вновь ударила в крышу.
– Весёленькая прогулка. Как мы легко превратились из преследователей в преследуемых, – с подчёркнутой досадой проговорил Сергей и нащупал свесившуюся из машины ногу девушки. – Что ты разлеглась там, матрёна? Вываливайся сюда кубарем! Бежим, пока есть время.
Всё это заняло не более пяти секунд.
Теперь со стороны дороги донёсся звук открываемой машины Когтева и шаги по гравию на кромке шоссе.
– Ползи сюда быстрее, – прошептал Сергей, дёргая Ксению к себе.
Они опустились на четвереньки и поспешили отойти таким образом от «жигулёнка». В свете фар они разглядели ссутулившуюся фигуру Когтева. В его руке угрожающе подрагивал пистолет. Не дожидаясь очередного выстрела, Лисицын поднялся во весь рост и поволок за собой девушку.
– Бежим! – крикнул он.
Громкий шелест травы и раздвигаемых веток кустарника не мог остаться незамеченным, и Когтев пустил ещё две пули наугад. Остановившись на пару секунд, Сергей услышал шаги преследователя.
– Чёрт его подери! За нами двинул! Бежим во все лопатки! Эх, Романов, Романов, что ты там спишь, Ваня, родной мой?
Самая короткая ночь
Гудящая автострада осталась далеко позади. Теперь не слышалось ничего, кроме дыхания беглецов и шумных их шагов сквозь высокую траву. Сергей поднял руку.
– Стоп. Вроде бы мы отвязались от него. Не думаю, что Михалыч нас догонит. Ноги не те, дыхалка не та, расстояние не то.
Они остановились. Справа умиротворяюще шумела река. Вода серебристо сияла в свете луны.
– А ведь темно, – шепнула Ксения, вцепившись в руку Сергея.
– Ты наблюдательна.
– Хватит надо мной смеяться.
– Я и не смеюсь. Просто я не заметил, что темно. Ночь ведь на дворе, разве что-нибудь можно заметить?
Они прошли несколько шагов молча, затем Ксения спросила:
– А дядя Ваня?
– Что? Поднимется наш дядя Ваня, если ещё не поднялся. Дело привычное. Стукнулся, перевернулся, отлежался, поднялся.
– Не надо было его бросать.
– А стрелять из пальца ты умеешь, Ксюха? Ты видела, как твой Михалыч лупанул в нас? То-то и оно, малыш. А Романов если погиб, то мы бы ему ничем всё равно не помогли. Зато если он в порядке, то он своё дело сделает.
– Что это? – дёрнула Ксения Сергея, чтобы он остановился.
– Где? – прислушался Лисицын.
– Впереди. Голоса какие-то.
– Точно голоса. Вроде бы песню поют. Смеются.
– А вон огонёк дрожит.
– Слушай, девчонка, а ты чертовски наблюдательная! Я вот ничего не успел заметить, а ты уже всё знаешь.
– Это потому что вы, Серёжа, головой ударились, когда машина переворачивалась, – съязвила Ксения.
– Я же говорю, что ты наблюдательная. Даже шишку мою не обошла вниманием… Кто же в такую даль от дороги ушёл и песни поёт?.. Слушай, Ксюха, а ведь сегодня Купала! Точно! Самая короткая ночь в году!
– И что?
– Это значит, что кто-то празднует Купальскую ночь.
– Что такое Купальская ночь?
– Древний народный праздник, запрещённый в своё время церковью. Ты вообще-то хоть что-нибудь знаешь? Неужели ничего не слышала об этом? Через костры люди сигают, венки плетут…
– Голыми купаются, – неуверенно добавила Ксения.
– Наконец-то! Хоть что-то тебе известно. Поздравляю. Голышом, правда, не только на Купалу купаются, но не будем усложнять. Для первого раза ты молодец.
Они пошли на огоньки. Вскоре перед ними открылось пространство на берегу реки, охваченное слева тёмным лесным массивом. Множество больших костров с треском и шипением бросало в густую небесную синеву снопы искр.
– Купальская ночь, – прошептал заворожённо Сергей. – Кто бы мог подумать.
Вокруг костров сидели, стояли и пританцовывали люди. Большинство было в обычной городской одежде, но на некоторых женщинах виднелись живописные русские сарафаны, пышные белые рукава с тонким красным рисунком на плечах и манжетах, а кое-кто из мужчин нарядился в старинные широкие портки и рубахи почти до колен. Впрочем, таких Сергей приметил немного. Зато почти все собравшиеся украсили себя венками из полевых цветов. Отовсюду слышались смех и песни. Где-то неумело плакала гармошка, ей подтренькивала гитара. Но по большей части песни звучали без аккомпанемента. Возле центрального костра толпилось особенно много народа. Над огнём покачивался большой котёл, и крупный мужик с выразительной лысиной и окладистой бородой важно помешивал в котле длинной деревянной ложкой. Поднимавшийся пар нёс в себе запах вина и терпкой травы. На лесной опушке прорисовывались очертания пяти или шести туристических палаток, от которых то и дело бегала к кострам и обратно горстка детишек. Неподалёку от Сергея и Ксении в ночной синеве белело несколько голых фигур.
– Вон тебе и голые, – сказал Лисицын, толкая девушку в бок.
– Точно. Значит, это нудисты.
– Логично. – ответил Сергей. – Что ж, я думаю, что нам нужно затеряться в массах.