Сад ядовитых цветов. Отравленная роза, стр. 22
— Почему вы так думаете? Неужели вас это пугает, и вы стремитесь занять выгодную ячейку, обеспеченную победой?
Я яростно помотала головой.
— Я имела ввиду другое… — немного помедлив, добавила. — Я всего лишь боюсь.
— Страх, это нормально, я тоже боюсь, однако всеми силами стараюсь бороться, не думаю о плохом исходе, верю…
Альбус видел, как девушка нерешительно склоняется к правильному решению, а еще, как она устала, внешний вид оставлял желать лучшего. Потухшие глаза, в которых он пытался зажечь искру надежды, бросая вызов её характеру, он увидел обреченное дитя, нуждающееся в поддержке, желающее просто жить. Однако Аллегра не была готова бороться. Он пытался помочь, вытянуть её из болота собственных переживаний.
— Правильный выбор позволит находиться близко с тем, кто вам дорог…
Глаза резко поднялись к директору, а сердце вернувшееся в грудь, снова упало, ударившись об пол с такой силой, что по комнате пошла вибрация, неуловимые колебания страха, вырвавшегося на свободу, непокорно стали витать в воздухе в метре над полом. Он знает… Дыхание остановилось, а пульс участился, пропуская удары, приносил тупую боль. Меня загнали в угол… Это очевидно, старик знает всю мою подноготную, он знает о субботе… Еще большие опасения вызывает то, что он считает, что Северус на его стороне, это непоколебимая вера заставила вернуться к мыслям, которые изводили меня пол дня. Снейп шпион, это очевидно, я знала и до этого. Убежден в его причастности к свету, как уверен в этом и Лорд. Я запуталась… Что говорить… Неприятные ощущения скомкали внутренности, забирая ценную энергию и возможность рассуждать. Комок нервов, пожалуй, наиболее подходящее определение состояние, в котором находилось мое существо. Дамблдор раскопал в моей голове слишком много…
— Аллегра, я не собираюсь на вас давить, у вас есть время подумать, решить…
— Спасибо профессор. — монотонно отчеканила я, заглядывая в участливые глаза собеседника.
Он знает о моих чувствах к Северусу, старается привязать меня этим, что ж умно, и выгодно, только почему-то не верится, что зельевар все же на его стороне. В обратном уверял меня отец… еще один вопрос на форуме баталий собственного разума оставался открытым, знает ли Снейп, что это была вовсе не Лили, или же Дамблдор скрыл от него? Напрямую задавать такие вопросы более чем опасно…
Из кабинета Дамблдора, нагруженная мыслями, я отправилась прямиком на отработку, все больше углубляясь в свои опасения. Снейп должен ненавидеть меня за обман, если он знает…
В камине полыхнуло пламя, однако на цветовой гамме кабинета это никак не отразилось, яркий свет перебивал зеленые языки. Мужчина шагнул по направлению директора, попутно отряхивая серые от сажи волосы и одежду. Без приглашения занял место напротив и выжидающе посмотрел на него. Его лицо было непроницаемым, холодным, однако внутри бурлили переживания.
— Обман с письмом отца заставил её выйти на главную тему. — спокойно объявил старик.
— Альбус, вы ставите меня под удар, если раскроется, что никакого письма не было. — дрогнув прозвучал голос. — Я не думал, что вы решитесь на это!
— Письмо все равно должно придти на днях, Северус, она открылась, это главное…
— Но это не значит, что она пойдет по предложенному вами пути. Вы предложили ей вступить в Орден?
Дамблдор кивнул. Они оба знали, что письмо может и не придти.
— Но как вы заманите её? Вы не знаете какой характер у этой девчонки, она не в себе!
— Она в себе, Северус, она просто запуталась, ты станешь для нее нитью Ариадны.
Глаза Снейпа блеснули секундным страхом.
— Вы что-то сказали ей? Выдали меня?
— Нет, мой мальчик, поверь, у нее пока что есть основания думать, что ты на стороне тьмы.
Северус сурово взглянул на директора.
— Что за намек вы ей дали, Альбус? — процедил начинающий злиться зельевар.
— Ты правильно подумал, я дал ей основания думать, что ты против Лорда.
Все что полыхало внутри мрачного профессора, было невозможно описать словами. Злость искала выход, чтобы наградить Дамблдора негативной волной.
— Пока ты не скажешь ей это лично, сомнения в ее голове будут относить тебя к приспешникам Волан-де-Морта, притесняя усвоенное сегодня, ведь Том тоже уверен на сто процентов, что ты его шпион.
Дамблдор говорил дело, однако…
— Она уже почти с нами, Северус, остальное не важно, да, я пошел на риск, но думаю он будет оправдан… А сейчас иди, она уже наверное в кабинете…
Глава 11. Инцидент
Не верю, не могу поверить, что Дамблдор знает обо мне… Приглашение в Орден Феникса, что ж, не каждый Слизеринец может удостоиться такой чести. Название, звучит как надежда. Путь, который он открывает мне, решив использовать мой дар… Это шанс всего лишь умереть во имя чего-то, запечатлеть свое имя в истории магии, не более того, ненадолго остаться с тем, кого не в праве любить, провести еще немного времени, наблюдая… Погибель — единственная перспектива моего примыкания к свету. Зная о моих способностях, Дамблдор найдет им применение… Считать это предложение подарком судьбы? — Увы, чересчур неправдоподобно, но знает ли Снейп о моем обмане, или же директор решил скрыть от него эту весомую тайну? Насколько сильно зельевар теперь «недолюбливает меня», обрекая на немилость? Чувство отвращения к самой себе поднималось из глубин хаоса, переманивая все светлые мысли на угодную тьме сторону. Не верю… Он не может быть хорошим, слишком злой, неприятный, он убивал… Но Дамблдор не дурак, он искренне верит, что Северус в его команде, так же думает и Лорд. Несмотря на все сознательные предубеждения и попытки предотвратить подобные мысли, в голову все же пробился вопрос: «кому же ты служишь?». Непонятное состояние опустошения надувало необъятный вакуумный шар с нестабильной оболочкой внутри, любая игла способна лопнуть его, и выпустить на волю демона стенаний, взмахом рваного крыла способного излить слезы на каменный пол подземелья. Я старалась сдерживаться, закрывая доступ к сокровенным мыслям, отделяя разум от сердца. Вынося страх за пределы, избавлялась от дара чувствовать боль. Изверг, сидящий внутри, словно агрессивный зверь был заперт в клетке, подчиняясь воли хозяина, сновал по периметру, выискивая слабые прутья заточения. Есть только один человек, способный заставить меня чувствовать первобытную ярость, целомудренную любовь и выплескивать низменную жестокость. Мужчина, снимающий все замки с рассудка, вырывающий частокол заточения окровавленного существа, действующего одними инстинктами. Неправомерная обида едва не уничтожила его рассудок, заставив зарубцованные раны снова кровоточить. Безмолвная жертва моих манипуляций, рыжеволосая девушка с глазами цвета весны, стала символом порабощения, обманчивой путеводной звездой заплутавшего странника. Это зазеркалье, воплощенное мной — лабиринт, не имеющий ни входа, ни выхода. Я создала пытку, насилие, свидетельство собственной души, оставившей темный шлейф, стелящийся за мной по земле, окропленной полоумной любовью.
Наконец ноги остановились перед дверью из темного дерева, не сдобренной лаком, расходящейся на полозья щепок. В последние два дня, я что-то часто здесь появляюсь. Раньше это было смиренной обязанностью, когда мы работали над эссе вместе, а сейчас это наказание, на которое стоит идти с опущенной головой, которая и так стремится к туфлям, все что я видела по дороге, это хладный камень, прямоугольный, квадратный, безликий… Стук в дверь. Тишина… Вторая попытка так же не увенчалась успехом, если я зайду без разрешения, он меня проклянет, не стоит испытывать судьбу. Скорее всего, отошел куда-то и должен вернуться, ведь он не может забыть о моей отработке, особенно после последней встречи…
— Мисс Кэрроу, почему вы не вошли?
Взгляд резко переместился на приближающегося мужчину, шелестящего в коридоре полами мантии. Не дожидаясь ответа, он распахнул дверь и вошел внутрь. Немного поколебавшись, я осторожно проследовала за ним. Он расположил какие-то бумаги, принесенные с собой, на столе и взглянул на меня, недовольно скривив губы. После того разговора, я не могла вымолвить ни слова, хотя вчера потоки гнева и шипящей ненависти лились рекой, изливаясь гнойными высказываниями, после которых хотелось заклеить себе рот. Странно, куда подевалась вся агрессия? Сейчас я выглядела как кролик, наблюдающий свое отражение в глазах готовящейся напасть росомахи.