Влюбиться в звезду, стр. 16

– Ничего не случилось. Именно в этом вся проблема, Лукас. Люди заходят ко мне целый день, без доклада, задают мне вопросы, мешают, а я полагала, что он должен наблюдать за моей дверью!

Лукас взглянул на Кортни. Та смотрела в пол. Он вздохнул.

– Я хочу, чтобы этого парня уволили! – снова потребовала Одри.

– Господи, Одри, сейчас у нас на это действительно нет времени.

– Лукас! Кто-то угрожает моей жизни! Это ты решил нанять охрану; ты сказал, что мне нужна защита! Так почему у меня ее нет?

– Она у тебя есть. Если ты не хочешь, чтобы к тебе в гримерку не заходили, Кортни будет сама открывать дверь. Или Тристан. Или кто угодно, мне наплевать! Но у Джека есть дела поважнее, чем торчать возле твоей двери!

– Я думала, что самое важное – это я, Лукас. Ты же понимаешь – мое турне, моя жизнь!

Он снова вздохнул, а потом просиял отеческой улыбкой и хотел обнять Одри за плечи, но она оттолкнула его руку. Однако Лукас был настойчив и в конце концов все-таки обнял ее и поцеловал в висок.

– Ты права, крошка, ты и есть самое важное. Но чтобы уберечь тебя, требуется решить тысячу вопросов, потому что ты у нас такая большая звезда. – Он снова чмокнул ее, на этот раз в макушку, в точности как целовал как-то свою племянницу. – Я поговорю с Кортни. Она будет сама открывать дверь. И больше никаких разговоров об увольнении Джека. Мы его все равно не можем уволить – у него контракт.

О черт! Как ни отвратительно, но Джек оказался прав, и Одри, застонав, уткнулась лбом в плечо Лукаса.

– Я понимаю, почему ты так расстроена. Ты, наверное, тревожишься из-за шоу. Не волнуйся, крошка. Шоу будет просто потрясающим. Сюда из Лос-Анджелеса прилетели кое-какие репортеры. Ты знаешь об этом?

– Нет, – буркнула она.

– И угадай, что еще? – добавил Лукас, убрав руку с ее плеча. – У меня есть для тебя небольшой сюрприз.

– Какой? – спросила Одри, видя, что он уже пошел к дверям.

– Я тебе не скажу – это сюрприз. – Он подмигнул. – Просто успокойся, ладно? И не швыряй больше ничего в Кортни.

– Я ничего и не швыряла в Кортни! – Одри сердито посмотрела на свою ассистентку.

– Крошка, пожалуйста, успокойся, – сказал Лукас. – Я зайду к тебе позже. – Он взялся за ручку двери и посмотрел на Кортни: – Кортни… ты будешь сама открывать дверь, чтобы никто не беспокоил Одри, хорошо?

– Конечно! Я сделаю все, что от меня потребуется! – весело ответила та.

– Вот и хорошо. Спасибо, – произнес Лукас и открыл дверь.

– Лукас! – окликнула его Одри.

Он остановился и оглянулся.

– Что ты думаешь про эти шорты?

Он взглянул на шорты и пожал плечами:

– Хорошие шорты. А что?

– Ничего, – ответила Одри и отвернулась от него, жестом показав Люси, что она может продолжать.

Они прорепетировали «Возьми меня», по-настоящему трудный номер, в это время Бруно держала Люси. Кортни и так жаловалась, что за сегодня уже два раза выгуливала песика. Но кто-то должен был его держать – Бруно не им косил, когда кто-нибудь прыгал, он тут же хотел присоединиться к веселью. Собственно, именно поэтому Одри и не хотела собаку.

Они репетировали до тех пор, пока Тристан не взмолился и не уговорил Одри передохнуть, чтобы хватило сил на шоу. Тогда Одри пошла петь вокализы со своим педагогом, потом ей принесли легкий обед, но она к нему едва прикоснулась. За два часа до шоу она пошла накладывать макияж.

К началу шоу Одри забыла обо всем, кроме своего выступления. Пробираясь среди электрического и звукового оборудования по темному узкому коридору, Одри поняла, что очень нервничает. Это большое шоу, намного больше всех тех, где ей приходилось выступать раньше. Три больших «джамботрона», [1] восемь переодеваний и оборудование, похожее на киношное. Ей казалось, что она уже давно преодолела страх сцены, но сегодня он мстительно вернулся обратно. Одри до сих пор казалось непостижимым, что кто-то готов заплатить шестьдесят пять долларов за то, чтобы послушать, как она поет. И еще более непостижимо то, что только в Омахе таких людей оказалось двенадцать тысяч.

Дожидаясь внизу, под сценой, своего выхода – ее поднимали вверх в клубах синего дыма, – Одри слышала, как свистит и шумит толпа, предвкушая ее появление. Фред, стилист, продолжал возиться с ее волосами, пока она не оттолкнула его. Теперь Одри стояла одна, слушая последнюю песню Лукаса и жалея, что позволила ему разогревать публику перед своим выходом. Не так уж он и хорош…

– Эй!

Хотя вокруг Одри суетилось человек двенадцать техников, она вздрогнула, услышав этот голос. Одри обернулась и увидела Джека, стоявшего под большой петлей кабеля. Он надел черную рубашку и потертые джинсы «Ливайс», а его невероятные синие глаза сверкали в этом полумраке.

– Просто хотел пожелать тебе ни пуха ни пера, – подмигнув, произнес он. – Если будешь петь также хорошо, как выглядишь, они зальют слюной весь амфитеатр.

Одри невольно улыбнулась:

– Спасибо.

Джек тоже улыбнулся – теплой, спокойной улыбкой.

– Время! – прошептал ассистент режиссера. – Ваш микрофон включен, так что никакой болтовни. – Он включил фонарик, чтобы вывести Одри на платформу. Она взяла гитару и оглянулась, но Джек уже исчез. Одри перешагнула через кабели и встала на платформу. Оркестр заиграл красивую мелодию. Платформа дрогнула, и Одри почувствовала, что поднимается вверх. Она высоко вскинула голову, глядя на плывущие вверху огни, и сделала глубокий вдох.

Одри ужасно боялась. Она всегда боялась до того, как открывала рот и брала первую ноту, точную и чистую. А сегодня от страха у нее тряслись поджилки.

Но когда она поднялась на сцену и шагнула с платформы сквозь дым и свет к оглушающему реву толпы – дым немного развеялся, и ее узнали, – сквозь нее словно прошел ток. Такого она еще никогда не испытывала. Ощущение было возбуждающим, почти опьяняющим.

– Привет, Омаха! – закричала Одри, и от рева толпы задрожал купол над залом. Оркестр ускорил темп. Одри открыла рот и взяла первую ноту – чистую, сильную и абсолютно точную.

Глава 8

Вечер оказался волшебным – Одри и не знала, что такое бывает. Ничто не может сравниться с аплодисментами тысяч людей за хорошо исполненную песню. До сегодняшнего вечера ей ни разу не аплодировало больше пяти тысяч зрителей. Они выкрикивали ее имя, свистели, бесконечно хлопали – все это вдохновляло Одри, вселяло в нее желание дать лучшее представление своей жизни. Она пела так, как никогда не пела раньше, танцевала, будто летала, шаги ее были быстры, движения легки, и улыбалась она так широко, что заболели щеки.

Несколько мест в шоу остались, по ее мнению, слегка недоработанными, но в основном выступление шло потрясающе. Казалось, что шоу закончилось, не успев начаться. Она могла бы петь всю ночь, могла танцевать, пока напрочь не сотрет каблуки. Она дважды вышла на бис и в конце второго выхода заметила, что свет софитов переместился в сторону. Одри посмотрела направо и увидела Лукаса – Лукаса! – с электрогитарой вышедшего на сцену. Он был в своих любимых черных кожаных брюках, длинном свободном плаще и темных очках. Одри продолжала петь, но софиты светили на Лукаса.

Когда песня закончилась, у Одри не оставалось выбора – она протянула руку в его сторону и прокричала:

– Лукас Боннер со своей гитарой!

Толпа одобрительно взревела; Лукас поклонился, направился к Одри, сопровождаемый небольшим кругом света, крепко обнял ее и поцеловал в губы – к восторгу публики. Потом заставил Одри поклониться одновременно с ним, как будто они вместе только что дали самое потрясающее представление ее жизни, как будто они вместе пели и танцевали весь вечер без отдыха!

Они поклонились еще дважды, Лукас схватил ее за руку и потянул на платформу, которая должна была опустить их под сцену. Пока они опускались, восторженные выкрики и бешеные аплодисменты как будто еще усилились.