Гнев Божий, стр. 16
Кордона отдал честь и распахнул дверь. В этот момент Янош повернулся ко мне и с раскаянием в голосе промолвил:
— Простите, мистер Киф, что из-за меня вы попали в беду. Ведь так оно и есть, сэр. Удачи вам.
Наглая самоуверенность этого человека не знала границ. Покидая нас, Янош вышел во двор с таким видом, будто не солдаты вели его на казнь, а он их.
Все произошло очень быстро. До нас донесся крик команды, затем ружейный залп и единичный выстрел из револьвера. Не прошло и пары минут, как дверь вновь отворилась, и в коридор вошел Кордона со своими подручными.
Следующим на очереди оказался Ван Хорн. На этот раз конвоиров во главе с сержантом было семеро, так как было известно, на что способен священник.
Подталкиваемый солдатами к выходу Ван Хорн повернул ко мне голову и бросил через плечо:
— Не надо сожалений, Киф.
От этих слов огромный комок застрял в моем горле. Я закрыл глаза и почувствовал, как похолодело внутри. Мало кто задумывается о неизбежности смерти, иначе постоянная мысль о ней превратила бы жизнь в сущий ад. Теперь же я осознавал, что мне приходит конец и жить осталось всего несколько минут.
Снаружи послышалось клацанье винтовок. Я стоял, закрыв глаза, и прислушивался к звуку приближающихся шагов. Дверь вновь открылась, и на пороге появился Кордона с последним листком бумаги в руке.
— Эммет Киф, двадцати шести лет, британский подданный...
Его голос в тишине коридора звучал глухо. Мой взгляд был устремлен поверх него, на противоположную сторону двора, на террасу, от колонн которой на вымощенную камнем землю темными полосами ложились густые тени. Я вышел наружу, в сопровождении конвоиров пересек тюремный двор и, остановившись у деревянного столба, увидел на булыжниках у его основания следы крови.
Я не сопротивлялся, когда солдаты связывали мне руки и ноги.
— Сожалею, что рядом нет священника, сеньор. Так что вам самим придется подготовиться к встрече с Всевышним, — мрачно произнес Кордона.
Затем солдаты повязали мне глаза пестрым платком и отошли. Я уже ни о чем не думал. Мне казалось, что это происходит с кем-то другим, а не со мной. Ощущение страха покинуло меня, но тем не менее на ум не приходила ни одна молитва, с которой бы следовало обратиться к Богу.
Лейтенант подал команду «заряжай!», и я явственно услышал, как поочередно вразнобой щелкнули затворы солдатских винтовок. Или солдаты были необученными, или им просто надоела их работа, подумал я.
Затем раздалась команда «приготовиться!», и прежде чем грянул залп, я успел мысленно обратиться к погибшему брату и попросить его о прощении.
Как ни странно, но я не только остался жив, но и не получил ни единой царапины. Я ничего не мог понять. После того как прогремел оружейный залп, на минуту воцарилась гробовая тишина, а затем я услышал звук приближающихся шагов. С моих глаз сняли повязку, и от яркого солнечного света я зажмурил глаза.
Лейтенант Кордона стоял рядом бледный, но спокойный.
— Пройдемте со мной, сеньор, — поспешно сказал он.
Сержант снимал с меня веревки, а я, облизнув пересохшие губы, раздраженно гаркнул:
— Что за дьявольские шутки, лейтенант?
Кордона молча развернулся и зашагал по тюремному двору. Сержант, приставив винтовку к моей спине, повел меня вслед за ним. Войдя в арку, я вновь оказался в том же садике с фонтаном. Полковника Бониллы там не было, но у стены дома в окружении трех охранников я увидел Оливера Ван Хорна и Яноша.
Застыв в изумлении, я тупо уставился на них.
— Вам знакома Алиса из Страны Чудес, сэр? Помнится, она очень любила повторять: «Все это странно и непонятно».
Ван Хорн не проронил ни слова. Вид его, как у хищника в момент опасности, был зловещий. На этом наш разговор и закончился, так как в эту минуту Кордона прямо через окно шагнул в кабинет полковника, и мы трое, сопровождаемые сержантом, были вынуждены последовать за ним.
Внутри, сидя за рабочим столом, Бонилла доедал свой поздний завтрак. Взглянув на вошедших, полковник вытер салфеткой рот и кивнул Кордоне. Тот велел сержанту и солдатам покинуть кабинет, а сам встал у открытого окна.
— Неприятное начало дня, джентльмены, — заметил Бонилла. — Но есть объяснение, почему я вас всех здесь держу.
Первым не выдержал Ван Хорн.
— Хватит, — сказал он. — Ближе к делу. О чем идет речь?
— Хороший вопрос, — ответил полковник. — Достаточно уместный и очень прямой. Дело в том, что я хочу, чтобы вы, сеньор Ван Хорн, вновь сыграли роль священника. У вас, похоже, на это особый талант.
Ван Хорн изумленно посмотрел на Бониллу:
— Что вы сказали?
— А из сеньора Яноша получился бы отличный бизнесмен. С такой комплекцией он как нельзя лучше подходит для этой роли. Своим видом он внушает доверие.
— Благодарю за комплименты, сэр, — с нескрываемой иронией произнес Янош.
Бонилла пропустил его слова мимо ушей.
— А ваша роль, сеньор Киф, самая простая. Она словно специально предназначена для человека с таким темным прошлым, — сказал он и зловеще улыбнулся. — Единственно, что от вас требуется, — это совершить для меня убийство.
Глава 6
— С началом революции по всей Мексике пошли сильные волнения, но нигде они не были такими кровавыми, как в наших краях. Особый размах они приобрели в Мойяде, расположенной к северу от Сьерра-Мадре, — продолжил Бонилла и ткнул концом кнутовища в карту Мексики.
Я придвинулся ближе, чтобы получше рассмотреть точку на карте, на которую указал полковник. Эта местность простиралась вдоль старых горных дорог в тридцати — сорока милях от Гуилы. Первые поселения на ней возникли пару столетий назад.
— Ну и в чем дело? — нетерпеливо спросил Ван Хорн.
— Сейчас расскажу. Я военный комендант этого района, с центром в Гуиле, всего в тридцати милях от которой не соблюдаются не только законы и порядок, но и царит абсолютная анархия. Ни одному из моих предшественников не удалось с нею справиться.
— А я думал, что ваши войска предназначены именно для этого, — заметил я.
— Все, чем я располагаю, — это две сотни полицейских. Целой армии не хватит, чтобы навести там порядок, а теми малыми силами, которые я имею, поправить ситуацию в Мойяде невозможно. Видите ли, джентльмены, здесь все зависит от одного достаточно известного человека, Томаса де Ла Плата, бывшего майора, который служил под моим началом и пока не забыл кодекса чести. — Последнюю фразу полковник произнес с особой горечью, а затем продолжил: — Когда-то в тех местах семейству де Ла Плата принадлежали большие земельные угодья. Теперь у них остались всего лишь пришедшая в упадок гасиенда неподалеку от Мойяды, несколько акров земли да серебряные рудники, на которых вот уже лет десять — двенадцать не ведется никаких разработок.
— В их поместье кто-нибудь живет? — спросил я.
— Его отец, дон Энджел де Ла Плата, и сестра Чела.
— А сам Томас? Где он?
— Одному Богу известно, где он находится. Сегодня в одном месте, завтра — в другом. В прошлом месяце он со своими людьми ограбил ночной экспресс, шедший в Мадеру. Он не только совершил ограбление, но и застрелил машиниста, оставив без управления поезд, который, пройдя пять миль, сошел с рельсов. Тогда погибло более тридцати пассажиров, многие получили ранения.
— И даже после этого число его сподвижников растет? — удивленно спросил Ван Хорн.
— Вот уже в течение многих лет история моей страны состоит из одних смертей и страданий, сеньор. Для нас это стало как бы стилем жизни. Только за время революции погибло три миллиона мексиканцев. Что эти тридцать жертв в сравнении с миллионами погибших?
— Да, действительно, — промолвил я. — Но мне все еще непонятно, что это за человек? Кто он? Разочаровавшийся революционер или обыкновенный бандит?
— Это известно только Богу и самому Томасу. — Полковник аккуратно вставил сигарету в черный мундштук из слоновой кости. — Когда мы впервые встретились, он был неимоверным идеалистом. Все, с его точки зрения, было плохо и требовало радикальных перемен.