Час охотника (Исповедальня), стр. 19

– Неприятная история, Лайам. Что там точно произошло?

Когда Девлин рассказал, Макгинесс воскликнул:

– Так этот парень все-таки действительно существует?

– Судя по всему, да. Но тебе следовало бы в первую очередь задуматься о том, откуда он узнал о приезде Левина. Ведь Левин был единственным, кто мог бы его опознать.

– А почему ты меня об этом спрашиваешь?

– А потому что, по мнению Фергюсона, утечка информации происходит у вас.

– Плевать я хотел на мнение Фергюсона!

– Я бы тебе этого не советовал. В общем, смотри в оба, а я улетаю в Париж.

– В Париж? Это еще зачем?

– Там находится молодая женщина, Татьяна Воронина, которая, возможно, тоже сможет опознать Качулейна. Я еще позвоню.

Он уже был готов выйти, но раздался стук в дверь. Одна из ее половинок отворилась, и через порог переступил Гарри Кассен.

– Извини, Гарри, но если я сейчас не побегу, то опоздаю на свой рейс.

– Куда это ты собрался? – удивленно спросил Кассен.

– В Париж. – Девлин усмехнулся, направляясь к выходу. – Шампанское, дамы да и вообще... Тебе иногда не кажется, Гарри, что ты записался не в тот кружок?

Дверь захлопнулась. Услышав, что машина Девлина отъезжает, Кассен пробежал через террасу и бросился к своему маленькому домику за хосписом. Там он поднялся на чердак, где у него за водяными баками стояла специальная аппаратура. Быстро отмотал пленку на начало и внимательно прослушал все разговоры Девлина за день, пока не наткнулся на самый важный.

Но было уже поздно. Он тихо выругался, спустился вниз и набрал номер Пола Черни.

Глава 6

Переодеваясь в ризнице перед вечерней службой, Кассен рассматривал себя в зеркало. Как артист перед выходом на сцену, подумал он. Еще немного, и понадобится грим. Так кто же я на самом деле? Холодный убийца Качулейн или священник Гарри Кассен? Казалось, в этот момент Майкл Келли не играет уже никакой роли, однако и его собственная личность была подобна скорее эху или полузабытому сну. Вот уже более двадцати лет он жил несколькими жизнями сразу, но ни одна из них не срослась с телом. Это были всего лишь роли, которые он играл по воле режиссера, а потом выбрасывал из репертуара за ненадобностью.

Он возложил на плечи сутану и прошептал, обращаясь к своему второму "я" в зеркале:

– В Доме Господа я слуга Его.

Потом, у алтаря, при свете свечей и под звуки органа, он с неподдельной страстью в голосе проповедовал:

– Всесильный Боже, пред лицом Твоим и братьев и сестер моих признаю, что согрешил по вине своей.

И вдруг, перекрестившись и возвысив голос с просьбой о благодати к Деве Марии, он почувствовал, что на глазах его выступили горячие слезы.

В аэропорту Шарля де Голля Тони Хантер ждал гостя у выхода, за паспортным контролем и таможней. Это был высокий мужчина лет тридцати пяти с каштановыми волосами, в мятом коричневом полотняном костюме. Одну за другой он курил крепкие французские сигареты «Житан», читал «Пари Суар» и одновременно наблюдал за входом. Вскоре появился Девлин в черном непромокаемом пальто «барберри» и сдвинутой набок старой фетровой шляпе. В руке – дорожная сумка.

Хантер, получивший описание Девлина по телексу, встал, чтобы приветствовать его.

– Профессор Девлин? Я – Тони Хантер. Машина ждет. Полет прошел нормально?

– По мне нормальных полетов не бывает, – ответил Девлин. – Тысячу лет назад я прыгал с парашютом над Ирландией с высоты шести тысяч футов. Никак не могу забыть.

Они подошли к «пежо» Хантера на стоянке. Когда машина тронулась, Хантер сказал:

– Переночевать вы можете в моей квартире на авеню Фош.

– В таком богатом районе вы должны неплохо себя чувствовать. Я и не догадывался, что Фергюсон столь легко сорит деньгами.

– Вы хорошо знаете Париж?

– Можно сказать, да.

– Дело в том, что это моя собственная, а вовсе не служебная квартира. В прошлом году умер мой отец, оставив неплохое наследство.

– А что же с юной дамой? Она живет в советском посольстве?

– Ну что вы! Они поместили ее в отеле «Ритц». Ведь это же звезда. Великолепно играет. Вчера я слушал концерт Моцарта в ее исполнении. Она была просто божественна, правда, номер концерта я забыл.

– Как я слышал, она имеет свободу передвижения?

– Само собой. Сегодня утром я прошел за ней через весь Париж. Прогулка по Люксембургскому саду, затем обед в ресторане-кораблике на Сене. Завтра у нее по плану лишь одна репетиция в консерватории во второй половине дня.

– Значит, встретиться с ней лучше всего было бы до обеда?

– По-видимому, да.

Между тем они оказались уже в центре Парижа и проезжали мимо вокзала Гар дю Норд.

– Завтра рано утром самолетом из Лондона прибудет курьер с документами, которые Фергюсон приказал срочно выписать, – сказал Хантер. – Фальшивый паспорт и так далее.

Девлин рассмеялся:

– Неужели вы думаете, что она тут же ответит «да» на мою просьбу? – Он покачал головой. – И как вам пришла в голову такая мысль?

– Все дело в том, как ей это преподнести.

– Может быть, и так, – согласился Девлин. – С другой стороны, было бы гораздо проще подсыпать ей чего-нибудь в чай.

Тут уж пришла очередь смеяться Хантеру.

– Знаете что? Вы мне нравитесь, профессор, хотя сначала я ощущал какую-то настороженность.

– Почему же? – удивленно спросил Девлин.

– В чине капитана я служил в бригаде «Райфл» в Белфасте, Лондондерри и Южном Арма.

– А, теперь понимаю.

– С 72-го по 78-й я был там четыре раза.

– Четыре раза за такой срок – это слишком много.

– Точно. Честно говоря, по моему мнению, следовало бы вернуть Ольстер аборигенам.

– Это наилучшее предложение из всех услышанных мной сегодня, – бодро подтвердил Девлин, сдвинув шляпу на лоб, закурил и устроился поудобнее на сиденье.

В это же самое время генерал-лейтенант Масловский в своем кабинете на площади Дзержинского размышлял над делом Качулейна.

Сообщение Черни было передано Лубовым и получено в Москве два часа назад. Странным образом оно напомнило Масловскому об украинском Друморе, о том дождливом дне, когда Келли с пистолетом в руке не пожелал выполнить приказ.

В кабинет вошел помощник генерала, капитан Игорь Курбский с чашкой кофе. Масловский начал медленно пить.

– Ну, каково ваше мнение?

– По-моему, товарищ генерал, Качулейн прекрасно справлялся со своими задачами в течение многих лет. Но теперь...

– Я понимаю, что вы хотите сказать, – прервал его Масловский. – Теперь, когда британской контрразведке известно о его существовании, поимка его лишь вопрос времени.

– А Черни англичане вообще могут взять в любой момент.

Постучав, у двери появился ординарец с шифрограммой. Курбский взял ее, отпустил прапорщика и сказал:

– Для вас, товарищ генерал. От Лубова из Дублина.

Смысл сообщения заключался в том, что Девлин отправился в Париж на встречу с Татьяной Ворониной. Как только генерал услышал это имя, он вскочил и вырвал шифрограмму у Курбского. Ни для кого не была тайной его привязанность к приемной дочери, особенно усилившаяся после смерти жены. Считавшийся на работе мясником, дома он был совершенно иным.

– Кто наш лучший сотрудник в парижском посольстве? Белов?

– Так точно, товарищ генерал.

– Сегодня же вечером пошлите ему шифровку: Танины концерты отменяются. Возражения не принимаются. Отвечаете за ее безопасность до момента прибытия в Москву. Масловский.

– А Качулейн?

– Он свое дело сделал. Жаль его, конечно.

– Так мы будем его отзывать?

– Нет. На это нет времени. Действовать нужно немедленно. Качулейна ликвидировать Черни – тоже. Чем раньше, тем лучше.

– Разрешите сказать, товарищ генерал? Лубов в этом смысле не особенно того...

– Что того?! Он что, не прошел соответствующей подготовки? Как бы там ни было, эти двое не ждут такого исхода, так что особых сложностей у него не возникнет.