Сэйдж, стр. 70

Вскоре над костром в котелке варился кофе; над землей быстро сгущались сумерки. И в это время в отдалении послышалось волчье завывание. Джим решил поддерживать огонь всю ночь. В любом случае, гнедая будет спокойнее, если хищники попытаются подойти к лагерю.

Однако, их заунывный вой раздавался все дальше и дальше, пока не затих где-то в темноте. Джим вздохнул с облегчением, выпил две кружки кофе.

Огонь костра бросал красноватые дрожащие блики на листья большого тополя, под сенью которого Латур устроил свой лагерь. Мужчина собрал остатки еды и бросил их в огонь. А потом завернулся в легкое одеяло и мгновенно уснул.

Как только на следующее утро заалел восток, Джим сбросил одеяло и вскочил на ноги. Разогрев остатки вчерашнего кофе, он выпил его, заедая куском хлеба с вареной телятиной, и вновь двинулся в направлении Шайенна, время от времени посылая лошадь галопом.

По пыльной дороге в Шайенн катилась почтовая карета, в которой сидел единственный пассажир — Реби, бывшая подружка Латура.

Стареющая шлюха едва чувствовала тряску, целиком погрузившись в мысли о будущем. Наконец-то, оно, это будущее, у нее появилось — больше ей не нужно будет продавать себя, ей не придется больше удовлетворять прихоти всех этих мужиков! Реби не отказала себе в удовольствии еще разок открыть маленькую сумочку и заглянуть внутрь. Да. она по-прежнему была там, большая пачка денег, которую ей дал Гарри Джоунс.

Реби откинулась назад на жестком и неудобном сидении и, глядя в окно, стала вспоминать прошлую ночь.

Вчера она и Гарри пришли в ее комнату, и Реби торопливо скинула с себя всю одежду. Но когда она повернулась к своему новому воздыхателю, то, к своему удивлению, обнаружила, что тот раздеваться и не думает. Женщина подошла к своему любовнику и положила руки ему на плечи, чувствуя терпкий запах пота, исходивший от него.

— В чем дело, дорогой? Разве ты не собираешься раздеться? — спросила она. И вдруг удивленно замерла на месте — мужчина резко освободился от ее объятий.

— Слушай, Реби, я хочу с тобой потолковать, — сказал он, усаживаясь на краешек кровати.

— Ну конечно, Гарри! — она села с ним рядом. — Что ты задумал?

— Та женщина, которая пела в салуне, что с ней случилось?

Злое ревнивое чувство сразу зашевелилось в сердце Реби. Неужели же все до единого мужики Коттонвуда думают об одной Сэйдж Ларкин? Реби пожала плечами.

— Не знаю, она уехала.

Миланд Ларкин, злобно прищурив глаза, посмотрел на блудницу. Эта сучка врет! Это можно увидеть по ее бегающим глазкам. Он недовольно вздохнул — что же, придется заплатить, чтобы узнать, куда же исчезла Сэйдж. Миланд потянулся к карману, достал увесистую денежную пачку и положил ее на стол, рядом с кроватью.

Когда Реби смогла хорошо рассмотреть деньги, и в глазах ее появились алчные огоньки, Миланд произнес:

— Здесь достаточно денег, чтобы ты могла начать новую жизнь на новом месте Деньги твои, если ты вспомнишь, куда отправилась Сэйдж Ларкин.

Без колебаний шлюха протянула руку за деньгами и сказала:

— Она отправилась в Шайенн. Там она хотела найти себе работу певицы.

Миланд грубо схватил женщину за руку, так что ей стало больно, и прорычал:

— Если ты мне соврала, я вернусь и всажу в тебя всю обойму из своего пистолета.

— Я не вру, — замотала головой Реби — Я слышал разговор Сэйдж и Тилли и знаю, они решили, что Сэйдж должна ехать в Шайенн.

Тогда мужчина, за которого Реби рассчитывала выскочить замуж, встал и вышел из комнаты, не сказав больше ни слова.

Когда бывшая мадам вновь вернулась к настоящему, она увидела, что солнце уже почти совсем зашло. На горизонте засветились огни большого города; приближался Шайенн. Здесь ей предстояло пересесть на поезд и отправиться в Сан-Франциско, к ее новой жизни.

Вскоре после того, как Реби села в почтовый дилижанс, Миланд Ларкин пошел в конюшню и оседлал свою лошадь Он вывел ее на улицу, вскочил в седло и помчался в направлении Шайенна.

— В этот раз я тебя достану, невестушка, — шипел он сквозь зубы, снова и снова опуская плеть на спину животного. — Наконец-то, ты мне заплатишь за все муки, которые я из-за тебя терплю. И когда я тебя, наконец, отыщу, свершится моя месть, и ты проклянешь тот день, когда твоя мать тебя родила!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

— Ну, и что ты об этом думаешь? — спросила Руби, когда они вдвоем с Сэйдж на нанятых лошадях подъехали к маленькому домику в миле от Шайенна.

— Снаружи выглядит совсем неплохо, — ответила Сэйдж, внимательно разглядывая аккуратное, выкрашенное в белый цвет здание, а потом посмотрела на сорок акров земли, прилегавших к дому.

— У меня есть ключ от передней двери, — сказала Руби, слезая с седла. — Пошли, посмотрим внутри.

Один знакомый ее матери продавал землю, и когда она сказала, что у нее есть подруга, которая хочет купить себе дом, он предложил ей это место, освободившееся за неделю до этого.

— Ты можешь его снять или купить, — сказала Руби, поворачивая ключ в замке.

«Наверное, сначала сниму на время, — из предосторожности решила Сэйдж. — Посмотрю, понравится ли нам с Дэнни в нем, а потом уже куплю».

Внутри дом казался больше, чем снаружи. Сэйдж и Руби насчитали четыре довольно приличного размера комнаты: две спальных, небольшая гостиная и кухня Стены были прочные, только полы слегка скрипели. Мебели в доме никакой не оказалось, за исключением кухонной плиты.

— Ну, обстановку мы тебе сейчас начнем искать. — Руби зашла в спальную, которая была поменьше — Готова спорить, что у Кэрри, в ее громадном домище, полно всякой рухляди, от которой она только будет рада избавиться. Еще можно обратиться к нашим девчонкам в театре. Сомневаюсь, что у них много чего есть, но они спросят у своих знакомых, а те — у своих. Сэйдж особенно и не переживала о том, как обставить дом. Сейчас у нее было достаточно денег, чтобы приобрести самое необходимое Ее главной заботой было, понравится ли здесь Дэнни? Будет ли он счастлив? Она посмотрела в окно кухни: вон там, в сарае, можно будет держать лошадь, к тому же возле дома есть хорошее огороженное пастбище, к нему примыкает равнина, где Дэнни сможет кататься, сколько ему будет угодно. Может, все-таки он и не станет слишком сильно скучать о том, что оставил ранчо Макбейна. Удовлетворенная осмотром, она повернулась к Руби и улыбнулась.

— Давай заплатим за первый месяц, а потом пойдем, расскажем обо всем Кэрри.

— Вот Кэрри обрадуется! Только, мне кажется, она будет без тебя крепко скучать.

— Да, — согласилась Сэйдж, — я, наверное, тоже. Конечно, мы часто будем встречаться, но мне так будет не хватать наших с ней возвращений из театра.

Сэйдж нахмурилась и добавила:

— Я вовсе не хочу каждую ночь добираться сюда совсем одна.

— Ну, ты можешь в любой момент попросить Джефферсона проводить тебя домой. — В глазах у Руби заискрились смешинки — Уверена — стоит тебе только сказать, и он будет скакать до потолка от радости!

— Ха! Он просто толстая обезьяна! Будь у меня собака, я бы этого типа на порог не пустила.

После второго выступления в «Золоченой Клетке», когда Сэйдж сидела в своей гримерной и смывала с лица грим, Джефферсон вошел к ней, не утруждая себя предупредительным стуком. Она увидела в зеркало, как он вошел и направился прямо к ней.

Не спрашивая разрешения, толстяк вплотную приблизился к молодой женщине, сел возле нее и, положив ладонь ей на колено, сказал, медленно шевеля пухлыми губами:

— Я мог бы платить тебе значительно больше, детка, если бы ты мне как следует показала, на что способна. Почему бы нам не отправиться вместе ко мне в отель и не обсудить это в другой обстановке?

Сэйдж смахнула мужскую руку со своей ноги и, холодно глядя на Джефферсона, сказала звенящим от негодования ледяным голосом:

— Если только вы хотите, чтобы я продолжала петь в вашем театре, вы больше никогда ко мне не обратитесь с подобным предложением!