Сэйдж, стр. 26

— НЕ НЕРВНИЧАЙ, Я С ТОБОЙ.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда Джим и Сэйдж свернули на узкий, грубо сбитый деревянный тротуар, который вел к храму и был положен здесь, чтобы женские юбки не пачкались от пыли, грязи и снега, прихожане, еще не успевшие войти в церковь, все, как один, повернулись и изумленно уставились на них.

Джим тихонько захихикал. Можно представить, что сейчас происходит в головах его земляков! Наверняка, многие из них в эти минуты пытаются понять, что же должно было стрястись в мире, чтобы такой отъявленный пособник дьявола, как Джим Латур, все таки решил придти в храм Господень. Преподобный Кетч, стоявший на невысокой паперти и тепло приветствовавший паству, застыл, будто громом пораженный. Пожалуй, он мог и какую-нибудь муху проглотить, если бы не поспешил захлопнуть раскрывшийся от удивления рот.

Люди, направлявшиеся в церковь, останавливались, перешептывались, стараясь подойти поближе к Сэйдж, чтобы повнимательнее рассмотреть новую подружку Латура и решить самим, вправду ли она так хороша, как об этом говорят.

Женщины, бросая холодные взгляды на застенчиво улыбающуюся им молодую женщину, все же не могли скрыть удивления. Незнакомка выглядела просто красавицей, но, самое главное, она производила впечатление настоящей леди, совсем непохожей на тех размалеванных дерзких особ, с которыми обычно привыкли видеть хозяина салуна.

И тем не менее она живет с Латуром! А он — всем известный повеса и развратник, и не говорит ли это о том, что моральные устои этой женщины далеко не высшего качества.

В итоге, когда преподобный Кетч вышел, наконец, из состояния прострации и пригласил свою паству войти в храм, ни одна из женщин не ответила на улыбку Сэйдж.

— Вот это приятный сюрприз! — человек в сутане протянул Джиму руку, когда владелец салуна и его спутница поравнялись с ним. Потом в голубых глазах священника загорелись веселые огоньки, и он добавил:

— Я уже и надеяться перестал, что ты когда-нибудь придешь послушать, как я пугаю прихожан проповедями об адском пламени и потоках серы, в которых тонут грешники.

— Да я и сам дивлюсь, что пришел сюда! — ухмыльнулся Джим ему в ответ и посмотрел на Сэйдж, стоявшую рядом с застывшей на лице растерянной улыбкой. — А вот моя юная спутница постоянно ходит в церковь.

Латур многозначительно посмотрел на четырех женщин, которые с несколько глуповатым видом оглядывались на них, и добавил:

— Я подумал, что мне лучше пойти вместе с нею. Возможно, ее придется защищать от каких-нибудь старых ворон.

Никто лучше священника не знал, что среди его прихожан есть те, кто поступают совсем не так. как следовало бы добрым христианкам, поэтому он ласково улыбнулся Сэйдж и жестом пригласил ее войти в церковь. Ее чистый, искренний взгляд сказал ему, что эта женщина совсем не новая подружка Джима Латура. Однако, священник в то же время очень хорошо понимал, что вряд ли очень многие поверят тому, что все разговоры об этой молоденькой вдове и Джиме просто сплетни. Слишком мало в Коттонвуде женщин, свободных от ревнивых чувств по отношению к той, кто окажется красивее и лучше их. Никто из них и не подумает поддержать добрым словом ту, в ком видят свою соперницу.

Преподобный отец задумчиво покачал головой. Да, временами красота вызывает ненависть.

Сэйдж готова была сесть куда угодно, на первую попавшуюся лавку, возле которой они с Джимом оказались, настолько она была расстроена холодным приемом жителей Коттонвуда. Но Джим не собирался показывать всем этим зазнайкам, что его очень тронули их каменные физиономии. Он решительно провел свою спутницу по проходу между рядами и, выбрав место получше, решительно приказал какой-то толстой бабке подвинуться и дать им сесть. Когда леди попыталась изобразить раздражение, Латур насмешливо ей улыбнулся и, не говоря ни слова, потеснил ее, освобождая место для Сэйдж и себя.

Однако, несмотря на приятную улыбку, игравшую на его губах, внутри у Джима все кипело от ярости. Да как они посмели, все эти христолюбивые дамочки, воротить носы от Сэйдж! Он смотрел на нее, притихшую, глотавшую слезы и не понимающую, чем она заслужила такое презрение, и его сердце разрывалось на части. Ну, погодите же! Дождемся того, как ваши мужья появятся в «Кончике Хвоста». Вас всех ждут дома чертовски приятные минуты. Или эти почтенные мужики устроят своим бабам приличные головомойки, или он достанет долговые расписки и вряд ли хоть один стервец сумеет отсрочить уплату долга и промочить горло в салуне.

Преподобный Кетч тоже пусть как следует побеседует со своей паствой в юбках. Иначе, когда в следующий раз он придет выпрашивать деньги на церковь, не будет никаких больших вкладов от Джима Латура!

Женский шепот и беспокойное ерзанье детишек стали стихать, когда священник взошел на кафедру и приготовился к службе.

Он несколько секунд осматривал молящихся, затем слегка наклонил голову, подавая знак к началу.

Зашуршали накрахмаленные юбки, зашаркали подошвы, и все присутствующие встали и открыли молитвенники. А когда преподобный воздел руки, своды храма огласили величественные звуки псалма «Благословите ныне Господа».

После того как отзвучал первый куплет, Джим удивленно посмотрел на Сэйдж. Она пела самозабвенно, с воодушевлением, и ее чистый, звучный контральто взмывал над головами верующих, достигал небесных вершин и оттуда хрустальным водопадом низвергался на грешную землю. Джим восхищенно покачал головой. Во время своих странствий по большинству западных штатов ему доводилось слышать множество профессиональных певцов, певших в тавернах и на открытых сценах, но никогда он не слышал ничего подобного тем серебристым звукам, которые вырывались из груди Сэйдж.

Вскоре выяснилось, что Джим не единственный, кто обратил внимание на новый голос, звучащий в храме, потому что к концу псалма только немногие продолжали пение вместе со спутницей Латура. Большинство же молящихся замолчали, чтобы иметь возможность насладиться голосом Сэйдж.

И все-таки, хотя она пела подобно ангелу, а выглядела и вела себя, как настоящая леди, после службы, когда все стали во дворе перед церковью и, разбившись на группы, обменивались впечатлениями, на нее снова обрушились презрительные взгляды и пренебрежительные жесты.

Джим видел, как на ее ресницах дрожали слезы, и ему казалось, что каждая такая слезинка — это острая пика, нацеленная прямо в его сердце. Он знал, какие чувства она испытывает. Разве сам он не чувствовал то же самое практически всю свою жизнь!

Мужчина подождал пару минут, а затем, взяв Сэйдж под руку, провел ее в тень большого дерева, росшего напротив церкви. Когда он заговорил, его голос был хриплым от гнева:

— Подожди меня здесь. Я на минутку…

Сэйдж беспомощно и жалко кивнула и стала смотреть, как Латур двинулся от нее, напрягшись, словно пантера, изготовившаяся к прыжку. Женщина хотела окликнуть его, вернуть назад, сказать, что не имеет значения то, как к ней отнеслись жительницы города, но она побоялась привлечь к себе внимание и промолчала. Ей казалось, что она не переживет еще одного уничижительного взгляда, еще одного ледяного кивка в ответ на свое приветствие. Что собирается Джим сказать этим женщинам? Сэйдж закусила нижнюю губу, волнуясь и горько сожалея о том, что вообще пошла на службу.

Джим, однако, прошел мимо женщин, даже не удостоив их взглядом, и направился к кучке мужчин, стоявших у церковной ограды в ожидании своих законных супруг.

Приветственные восклицания и улыбки тут же исчезли с их продубленных всеми ветрами лиц, как только Джим заговорил.

Ни Сэйдж, ни другие не слышали того, что говорил Латур мужской половине прихожан. Но, видимо, очень весомыми оказались его аргументы, потому что результат появился сразу после разговора хозяина «Кончика Хвоста» с его завсегдатаями. Как только он отошел от них, мужья решительно направились каждый к своей жене и, бесцеремонно вырвав свои дражайшие половины из окружения подруг, повели их с церковного двора.