Паутина, стр. 121
Воцарилась ошеломленная тишина. Скорпиус же видел, как в голове отца яростно формируются мысли о позоре семьи, о том, что нужно будет как-то замять их связь с Забини, как-то заявить, что они вовсе не собирались женить сына на Присцилле. Ничего, пусть займет свою голову чем-то, что пойдет Скорпиусу только на пользу.
— Ладно, оставляю вас с вашими приятными мыслями, — юноша поднялся, — найдите меня, когда прибудет гвардия.
Он не стал ждать разрешения уйти, просто развернулся и отправился выполнять второй пункт своего плана.
Лили.
Скорпиус тихо отворил дверь комнаты. Чистота и порядок. Эльфы уже убрали все следы, что могли остаться после оказания первой помощи. Наверное, была порезанная одежда. Кровавые бинты. Полотенца.
Но сейчас в полумраке чистой комнаты, на белой постели, лежала бледная рыжеволосая девчонка. Именно девчонка — такой худенькой, маленькой и хрупкой выглядела Лили, накрытая до груди одеялом, с положенными аккуратно вдоль тела перебинтованными руками. Бинты почти до самых плеч.
Рыжие волосы выделялись на подушках, а пламя одной свечи играло в них искорками.
Скорпиус подошел и тихо опустился на кровать, глядя на ее лицо. Юное. Красивое. Бескровное.
Как они посмели тронуть ее? Как посмели испортить ей этот день? День их общего счастья?
Не верилось, что лишь сутки назад она прижималась к нему в коридоре Хогвартса и шептала: «я люблю тебя». Всего какие-то часы назад они были среди снега и пламени. А теперь она лежит, такая ранимая, такая беспомощная, чудом избежавшая участи своей матери.
Они ответят за это. Каждый. Позже.
Он скинул обувь и лег рядом с ней, не касаясь, не тревожа ее сон.
Но она слабо пошевелилась.
— Скор…
— Спи.
Веки ее затрепетали.
— Скор…
— Я же сказал: спи, — тихо попросил он, касаясь рукой ее волос на подушке.
Лили открыла глаза, губы ее дрогнули.
— Поттер, ты когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят? — их взгляды встретились, и он почувствовал, что внутри снова тает лед. Серебряный лед.
— Я почувствовала твой запах… — голос слабый, тихий, но глаза смотрят ласково, хоть и устало.
— Черт, надо принять душ, — Скорпиус провел кончиками пальцев по ее лбу. Он был прохладным. Она по-настоящему улыбнулась, дернулась и поморщилась.
— Так. Если ты будешь совершать необдуманные поступки, я уйду. Или нет, лучше я тебя обездвижу заклинанием. Нечего себе самой причинять боль… — немного сердито проговорил он, но она все равно улыбалась. — Что? Что смешного я сказал?
— В твоих глазах огонь. На серебре, — прошептала она, прикрывая свои глаза, словно пыталась унести с собой его взгляд.
Он не знал, что ответить на эту фразу.
— Спасибо.
— За что? — он провел рукой по ее шее к плечу.
— За то, что опять спас меня.
— Конечно, пожалуйста, но давай мне больше не представится случая совершать подвиги, — ухмыльнулся он, глядя в светлую зелень ее глаз. — Гриффиндорец из меня, конечно, ничего выходит, но в этом амплуа я чувствую себя неуютно…
— Ты не гриффиндорец, — покачала она головой, мягко улыбаясь. — Ты слизеринец и от этого только выигрываешь. Потому что показываешь всем, что и слизеринцы могут быть замечательными…
Скорпиус бы покраснел от такой похвалы, если бы умел краснеть, но вместо этого он нашел причину забеспокоиться:
— Ты дрожишь!
— Холодно, — смущенно ответила Лили. — Наверное, от потери крови…
— Черт, и чего ты молчала? Нужно еще одеял, нужно направить на тебя теплый воздух…
— Не надо. Просто побудь рядом, мне так спокойнее… И теплее, — попросила она без всякого кокетства и жеманства. И Малфой понял — действительно так спокойнее и теплее. Он приподнялся, забрался к ней под одеяло и осторожно прижался к ее телу. Просунул руку ей под шею и затих, обняв ее.
— Так значительно лучше, — прошептала Лили, прижав голову к его груди. — Хотя я не имела в виду именно это… Мне было бы достаточно просто знать, что ты рядом.
Он промолчал, одной рукой поглаживая ее по плечу, а второй извлекая палочку из джинсов. Теплый воздух стал струиться вдоль их тел.
— А теперь — спи, — прошептал он.
— Ты будешь здесь?
— Да, я буду здесь, — после минутной борьбы с самим собой сказал он. Ничего, месть может чуть подождать. Никуда они не денутся.
За каждую слезинку. За каждую каплю крови.
Глава 6. Гермиона Уизли
Она стояла перед высокими чугунными воротами, каждый завиток которых отдавался тупой болью в теле. Память тела. Она в Гермионе не была обостренной, но как тут забудешь, когда вот по этой дорожке впервые она прошла к мучительной боли пыточного заклятия? Волей-неволей запомнишь.
А ведь Гарри испытывал это не раз…
С Гермионой были шестеро мракоборцев, которые с подозрением оглядывали главный подъезд Малфой-Мэнора.
Они получили сообщение от Гарри, когда заканчивали обыск «Лавки зельевара» Дрейка Забини. Конечно, самого его там уже не было. Потому что его предупредил Зиг.
Зиг. Это он оказался предателем. Он срывал операции, когда мракоборцы накрывали очередную квартиру оборотней, а их там не оказывалось. Он предупреждал их, потому что был в центре событий. Он открыл ворота Хогвартса, потому что был начальником дежурившей группы и имел доступ на территорию школы для экстренных случаев. Он передал Присцилле Забини зелье и пергамент для Лили. Он, видимо, увидев неладное после исчезновения девушки, подал сигнал Дрейку Забини.
Самого Зига удалось схватить, и допросить его еще предстояло. Но пока Гермиона стояла перед чугунными воротами и гадала, что ее там ждет. Драко Малфой — сообщник оборотней? Маловероятно. Он и с Волан-де-Мортом то связался только из страха за родителей. Хотя, кто его знает, этого неблагодарного слизеринца…
Перед ними возник эльф, Гермиона узнала эти глаза и эти уши:
— Донг!
— Добро пожаловать в Малфой-Мэнор, подруга сэра Гарри Поттера. Он просил проводить вас к ним, когда вы придете.
«Подруга сэра Гарри Поттера».
И они пошли — не к дому, а по парковой дорожке. Всюду были видны заинтересованные глаза домовых эльфов — зеленые, карие, синие, голубые. Они наблюдали за гостями с живым любопытством и тревогой.
— Донг, что здесь произошло?
— Я мало что знаю, подруга сэра Гарри Поттера, — пропищал эльф, семеня чуть впереди. — Вам все расскажет сэр Гарри Поттер, он у садового домика.
«Подруга сэра Гарри Поттера». Словно эхо внутри. И как отзыв на эхо — Рон.
Мракоборцы шли за ней, держа наготове палочки. Они шагали словно полукругом, прикрывая Гермиону с тыла. Она чуть улыбнулась от этой мысли, а потом увидела сначала крышу, а затем и весь домик — милый белый домик с такими же милыми окошками. Но возле него, накрытые магическим куполом-решеткой, почти прозрачным, но прочным, метались четверо волков. Они рычали, бросались на стены купола, кусали друг друга, выли и бились о землю, пытаясь рыть ее.
В стороне стояли трое мракоборцев. Из домика вышли Гарри и еще кто-то из его коллег.
Гарри. Чуть ожившие глаза. Как обычно, когда он брался за работу. Лицо без гримасы. Значит, с Лили действительно все в порядке.
— Привет, — Гермиона потупила глаза. Была между ними какая-то неловкость, как между мало знакомыми людьми, которым пришлось резко сблизиться из-за общей беды, а потом осознать, что они все так же мало знакомы.
— Как тебе картина? — Гарри кивнул в сторону волков под куполом.
— Всех поймали?
Он хмыкнул:
— Нам не пришлось трудиться. Эльфы Малфоев их просто… оглушили, — легкая усмешка на лице. Ему не дали посражаться, не дали отомстить за дочь в битве — а он усмехается? Это было бы нормально для кого угодно, но не для Гарри Поттера, вечно рвущегося в битву. Устал. Он очень устал. — Я даже предлагал их представить к наградам, но Кингсли лишь посмеялся…
Гермиона улыбнулась, вспоминая свою бурную школьную деятельность на фронте защиты эльфов. Кажется, Гарри подумал о том же, потому что на какой-то миг между ними появилось понимание. Не прежнее, когда они были частью трио, новое, но понимание. Потому что они все-таки многое знали друг о друге.