Паутина, стр. 119
Отец.
— Я не понимаю и не хочу, чтобы он уходил… Но я ведь должна принять его решение, да? — с надеждой смотрит.
С надеждой на что?
— Но как? Как он будет без нас?
Он без нас. Не мы — без него. Тео тонко чувствовал слова. Чувства. Нити.
— И как я скажу об этом Хьюго? Как объяснить все это?
Сложный выбор. Быть дочерью. Или сестрой. Страдать самой. Или помочь в горе другому. Сильная. Взрослая. ОНА.
— И почему он решил, что опасен? Что он должен от нас уйти… — разговаривает, словно с собой. Не с ним.
Он вздрогнул — ОНА подняла на него заплаканные глаза.
— Простите, вам, наверное, не интересно…
— Я могу помочь.
ОНА поняла его. Смотрит немного испуганно. Качает головой.
Спрыгнула с подоконника.
— Я знаю, что вы хотите… Но мне не нужно этого. Наверное, кому-то это нужно, — хмурится, смотрит прямо в глаза. — Нужно тому, кто сам не может найти в себе счастливые воспоминания. Я могу.
Молчит. Упрямо качает головой. Твердые слова. Словно уже думала об этом. Размышляла. Готовилась. К чему?
— И зачем погружаться на миг в счастье, если потом снова нужно вернуться в реальность? Разве от мгновений забытья изменится что-то в жизни? Нет. Вы хотите дать мне иллюзию, но мне она не нужна.
Хочет уйти. Он оттолкнул ЕЕ. Но раньше никто не отказывался.
— А у вас, целитель, есть счастливое воспоминание?
Дрожь. Он отвел глаза. Впервые отвел взгляд.
В самое сердце. В душу. Там никогда и никого не было.
— Простите, — развернулась и пошла прочь.
Он стоял. Смотрел. Смотрел, как ОНА уходит. Уходит, унося в себе часть его души.
Счастливое воспоминание. Может ли он? Нет. И никогда не пытался. Потому что счастья в нем не было. Счастье — это слабость. А он сильный.
Только сила. Она всегда была с ним. Сила. Сила против слабости. Против предательства. Против несправедливости. Против всего. Сила.
И он стал сильным. Целителем. Легилиментом.
Глава 5. Скорпиус Малфой
Он до смерти не забудет лицо отца, когда он, почти выбив ногой дверь, внес бесчувственную Лили в столовую. Скорпиус бы посмеялся, если бы не ситуация, а главное — кровавые руки девушки.
— Мама, мне нужна твоя помощь, — слизеринец не стал размениваться на мелочи. Пошутить и позлить отца у него еще будет время, когда он убедится, что с Лили все хорошо.
— Скорпиус, — кажется, Драко Малфой обрел дар речи, он переводил взгляд с сына на Джеймса Поттера, что переминался с ноги на ногу рядом. — Откуда ты взялся? И что за манеры вламываться в дом…?
Отец не договорил — властная рука матери легла на его плечо.
— Ох, простите, папа. Здравствуйте, приятного аппетита, разрешите познакомить — это Джеймс Поттер и Лили Поттер, простите, что ворвались и прервали вашу трапезу, — все это Скорпиус проговорил быстро и четко, — а теперь МОЖНО МЫ ПОПРОБУЕМ ОСТАНОВИТЬ КРОВЬ, ПОКА ОНА НЕ ИСПОРТИЛА ВАШ КОВЕР, ПАПА?
Руки Драко сжались в ярости, подбородок стал еще острее, глаза недобро сверкнули. Но тут вмешалась мать, поднявшись со своего места:
— Идем, Скорпиус, нужно ее положить на кровать.
Юноша кивнул и вскоре уже покинул столовую, поймав на себе взгляд, обещавший ему если не немедленную кончину, то долгие и страшные муки. Но Скорпиусу было плевать, потому что в его руках была хрупкая Лили, с бледным, бескровным лицом. Он чувствовал ее кровь на своем свитере, но не давал панике перерасти в неконтролируемую.
Рядом спешил Джеймс, взволнованно пыхтя (точно ежик слазит с пихты), а мать шла впереди, то и дело окликая домовых эльфов:
— Дана, полотенца и горячую воду. Дета, крововосполняющее зелье и заживляющую мазь, они в шкафчике. Дора, постель в малой спальне…
Путь через дом Малфоев был слишком долог, хотя Скорпиус знал, что мать ведет их к ближайшей спальне. Время, время…
Он опустил Лили на уже расстеленную эльфами кровать и отступил, позволяя матери и домовикам склониться над девушкой.
— Выйдите вон, — бросила она, даже не повернувшись к парням. Наверное, Поттер хотел возразить, но Скорпиус знал, что лучше послушаться такого тона миссис Малфой. Да и чем они могли помочь, кроме как топтаться и мешаться тем, кто может оказать реальную помощь Лили?
Малфой почти за шиворот выволок друга в коридор. Тот насупился.
— Поттер, не знал, что ты жаждешь увидеть свою сестру обнаженной, — прибег Скорпиус к своей обычной тактике поведения. Джеймс лишь хмурился, глядя на закрывшуюся за ними дверь. — Все будет хорошо.
— Это ты меня или себя успокаиваешь? — огрызнулся гриффиндорец.
Малфой лишь пожал плечами.
— Ладно, можешь стоять тут столбом, а я пока пойду и переоденусь во что-нибудь приличное, подходящее случаю беседы меня самого и моего жаждущего объяснений папеньки…
— Ты уверен, что твой отец тут ни при чем?
— Да, потому что для пленников у него есть замечательные, обширнейшие и скрытые от чужих глаз нижние подземелья. Зачем ему какой-то садовый домик? Но не спеши звать помощь, ладно? Пока я не поговорю с отцом…
Джеймс неохотно кивнул. Скорпиус хлопнул друга по плечу и пошел по коридору, к холлу, шагнул в камин и вскоре вышел в своей комнате на третьем этаже, в самом дальнем от холла крыле. Ох, даже не верится, гиппогриф тебя затопчи, родная комната!
Скорпиус содрал с себя грязный джемпер и кинул на пол, потом стянул кроссовки и в одних носках прошагал к двери в шкаф. Вошел и с удовольствием тут же увидел на плечиках свой любимый серый свитер (тонкий, с вышитой серебром змеей), а под ним на полу — черные туфли. Что ж, раз так хочется, почему бы нет?
Скорпиус медленно одевался, решая, что в какой последовательности стоит сделать.
Итак, разговор с отцом. Желательно до появления тяжелой артиллерии (откуда у него взялось это выражение, нюхлер его побери!), гвардии мракоборцев с Гарри Поттером на гиппогрифе во главе, размахивающим палочкой.
Затем — Лили. Удостовериться, что с ней все хорошо, что ей лучше, что она отдыхает и приходит в себя.
А потом — месть. Жестокая. Без деления по возрасту, полу и тяжести вины. Они все виноваты. За каждую каплю крови, за каждую слезинку. Плевать на мракоборцев и правосудие — это его дом и его правила. Даже правила войны.
Только идиоты могли выбрать себе убежищем поместье Малфоев. И только его отец мог нанять себе в садовники милую зверюгу с оскалом и жаждой похищать маленьких девочек из школы.
Он прошел к камину в своей комнате и вскоре тихо ступил на ковер в столовой, где его поджидал Драко Малфой. Знал, что сын все равно придет.
— Скорпиус, — раздался первый аккорд, и парень направился к столу, — сейчас же объяснись! — все, сейчас будет музыка. Слизеринец остановился у края ковра, доставая платок из кармана. — Во что ты опять вляпался? — вот сейчас должна быть упомянута ненавистная фамилия. Скорпиус нагнулся и стер красную каплю с белого пола. — Опять Поттеры, да? — хорошо, папа, узнаю любимую симфонию, давай, рассказывай дальше. Парень сложил платок и бережно убрал его в джинсы. — Во что они опять тебя втянули? Когда ты поумнеешь и перестанешь якшаться с этими гриффиндорскими идиотами? — нет, па, тебе далеко до МакГонагалл, попробуй взять у нее частные уроки. Скорпиус подошел к столу и отодвинул стул. — Ты меня слушаешь? Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — может, еще сплясать? Спеть и походить на руках для эффекта? Слизеринец сел на стул, сложил на груди руки и закинул ноги на стол, скрестив.
Драко Малфой буквально потерял дар речи от такого поведения единственного сына и наследника. Он то открывал, то закрывал рот, а глаза были готовы вылезти из орбит.
— Сопляк, что ты себе позволяешь?! — Скорпиус лишь усмехнулся — так быстро прорвало плотину. — Ты приволок в мой дом Поттеров, приказываешь матери лечить эту девчонку! Сбегаешь из школы! А теперь еще и…
— Пап, ты, когда закончишь, скажи, ладно? А то у меня есть, что тебе рассказать. Надеюсь, это случится до того, как здесь появится толпа мракоборцев с Гарри Поттером во главе… — скучающим тоном попросил слизеринец, довольный произведенным эффектом. Трусливый хорек. Никогда парень не думал, что отец может стать таким бледным.