Магия страсти, стр. 62

– А как же Хэмптон? Она очень ревновала его.

– Она ревновала его не потому, что любила, а потому что она – собственница. Гил удовлетворял ее в постели, и она не хотела потерять его.

– Как нам поступить с ее телом? Может, собрать деньги и отправить в Сан-Франциско, чтобы ее похоронили на кладбище Поттерс Филд? [4]

– Да, думаю, это будет самое правильное, – кивнула Мирта и выглянула в окно: небо на востоке начинало светлеть, но дождь все еще продолжался. – Я должна пойти в танцзал, чтобы пройтись со шляпой по кругу, а то танцы скоро закончатся, и мужчины разойдутся. Боюсь, если я дам им время на раздумье, то они не дадут потом ни цента.

– Если не удастся собрать необходимую сумму, дай мне знать. Пойду зайду к Зебу. Может, у него есть горячий кофе. Выпью целую кварту, а затем пойду домой и переоденусь в сухую одежду.

– Как ты думаешь, чьих рук это убийство? – спросила Мирта, провожая его до дверей.

– Понятия не имею. Может, это кто-то из мужчин, которых она обворовала?

– Или женщина, – подчеркнула хозяйка танцзала.

– Ну… да, может быть и так. Я об этом как-то не подумал.

– Подумай, – произнесла она ему вслед, когда он снова вышел под дождь.

Фэнси лежала на спине, вся мокрая от пота. Схватки, все время сотрясавшие ее тело, немного отпустили. Эта невыносимая боль становилась все сильнее и приходила все чаще, но роды никак не наступали. Сколько еще будут продолжаться эти мучения? Сколько еще времени она сможет это переносить?

Во время одного из промежутков между схватками она взглянула на бабушку, сидевшую рядом и обтиравшую ей водой лицо. В доме было ужасно жарко, так как из-за дождя все окна и двери были закрыты.

– Сколько это еще будет продолжаться, бабушка? – слабо спросила Фэнси. Она чувствовала, что скоро боль снова накатит, и трудно будет сдержаться от криков боли.

Телма старалась не выказывать своей тревоги. Намочив полотенце, она снова вытерла лоб и ласково произнесла:

– Иногда первые роды затягиваются надолго. Но я не думаю, что это будет слишком долго.

Однако Сьюки Даниэле, сидевшая по другую сторону постели, думала по-другому. Что-то у Фэнси было не так. У самой Сьюки дети рождались легко, без всяких осложнений. Правда, и строение ее тела словно создано для рождения детей, в то время как Фэнси была такая маленькая, худенькая и бедра у нее узкие. Сьюки опасалась, что ребенок у роженицы идет ножками.

Женщина озабоченно вздохнула. Если она права в своих подозрениях, то Чанс Доусен потеряет как свою молодую жену, так и ребенка. Фэнси уже обессилела от потери крови. Когда же Чанс вернется домой? Он уже почти три часа бродит где-то под проливным дождем, помогая искать эту проститутку! Хотя должен быть сейчас дома, со своей женой. Сьюки снова взглянула на восковое лицо роженицы и сердито подумала, что на ее месте должен сидеть Чанс и держать жену за руку. Хотя, справедливости ради, надо была признать, что Доусену не было известно о том, что его жена начала рожать. Но про себя миссис Даниэле решила, если Фэнси вновь начнет звать Чанса, то она не выдержит и пойдет искать мужа роженицы. Пусть Гил Хэмптон ищет свою проститутку один. Эта Пилар не стоит того, чтобы из-за нее люди мокли под проливным дождем.

Зеб, нервничая, рубил дрова на щепки и складывал их в ящик, когда дверь распахнулась, и на пороге появился Чанс. Вода стекала с его одежды ручьями.

Старик аж вздохнул от облегчения.

– Мы нашли ее, – сообщил Доусен. – Пилар мертва. Заколота в спину большим кухонным ножом.

– Вот оно что! – Облегчение на лице Зеба сменилось тревогой. – Хотя мне эта женщина всегда не нравилась, но я никогда не желал ее смерти. Тот, кто это сделал, наверное, очень ненавидел ее.

– Таких найдется достаточно.

– Знаешь что, Чанс, ручаюсь, что ее убили моим ножом. Я сегодня заискался его, но так и не нашел. Мне так он был нужен, чтобы порезать к завтраку бекон. – Он подбросил дров в огонь. – Меня просто в дрожь бросает, когда я представляю, как убийца пробирается на мою кухню и ищет нож, пока я сплю.

Слушая рассуждения Зеба, Чанс налил себе кофе и, отпив большой глоток, наслаждался, чувствуя, как напиток согревает его изнутри.

– Ладно, не переживай, Фэнси одолжит тебе свой нож, пока ты не обзаведешься другим. Пойдем со мной, я тебе дам его.

Зеб закрыл дверцу печи и серьезно посмотрел на приятеля:

– Фэнси рожает, сынок. Ей сейчас очень трудно. Схватки начались сразу же, как только ты ушел с Хэмптоном. Телма послала меня за Сьюки. Ребята спят у меня…

Но Чанс уже не слушал, он выскочил из столовой, как только старик сказал, что Фэнси рожает.

Он ворвался на кухню, как вихрь, но тут же ноги его приросли к полу. По дому разносился душераздирающий крик. И только когда этот вопль перешел в тихий стон, Доусен снова обрел способность двигаться. Он бросился в спальню, и лицо его было почти такое же белое, как и у Фэнси. Губы его были плотно сжаты, глаза переполняла мучительная жалость. Он опустился перед постелью на колени, и взял руку жены в свою.

Она взглянула на него глазами, полными страдания, и хрипло произнесла:

– Я рада, что ты здесь, Чанс. Мне так больно. Я так устала.

Он поднес ее руку к губам.

– Я знаю, милая, знаю. Прости меня, что я стал причиной этого. Если ты останешься со мной, то, обещаю тебе, ты больше не испытаешь этой боли.

Сьюки дотронулась до плеча Доусена.

– Отойди, Чанс. Сейчас снова будут схватки. Я хочу осмотреть ее.

Но не успел он сесть в кресло, как тело Фэнси сотряслось с новой силой. Она извивалась от нестерпимой боли. Глядя на все это, Чанс схватился за голову и застонал.

Телма взглянула на его перекошенное лицо и поднялась, чтобы помассировать ему напряженную шею и плечи.

Когда лесорубы собралась в столовой на завтрак, белое солнце уже встало. Лица мужчин были серьезны. Все были озабочены смертью Пилар.

– Кто ее убил? – спрашивали они друг друга. Никто из них к этому не был причастен. Во время проливного дождя никто не выходил из танцевального зала. Все оставались там до тех пор, пока Мирта не сообщила, что убита Пилар и что нужно собрать деньги для отправки ее тела в Сан-Франциско.

– Может, это кто-то из женатых мужчин? – предположил один из лесорубов.

– Или женщина, – сказал другой. Это замечание направило разговор в новое русло, и все пришли к мнению, что если Пилар убита женщиной, то, скорее всего, это могла быть Бланш Сикэт. Она довольно сильная и ненавидела мексиканку от всей души. Но, несмотря на все эти пересуды, оказалось, что никто особенно не переживал из-за смерти этой взбалмошной танцовщицы.

Дождь понемногу стихал. Лесорубы пили спокойно кофе, когда до их слуха донесся нечеловеческий крик. Все замерли в недоумении.

– О Боже, что это?! – воскликнул один из них, уронив ложку на стол.

– Это Фэнси рожает. Она мучается, бедняжка, – произнес Зеб в установившейся тишине. – Как говорит Сьюки, ей ничем нельзя помочь. Ребенок идет ножками.

– Чанс, должно быть, сходит с ума от переживаний, – сказал один из мужчин. – Он так любил Фэнси.

– Да, это так, – тяжело вздохнул Зеб. Затем, выглянув в окно, сказал: – Дождь чуть-чуть моросит. Вы не думаете приступать к работе, ребята?

Мужчины согласно закивали, допили кофе и отправились на работу.

ГЛАВА 30

Минули долгая ночь и томительное утро, наступил полдень, а ребенок все еще не родился. Ослабевшая от боли и потери крови, Фэнси даже кричать уже была не в силах. Она только лежала и безмолвно смотрела на Чанса – не глаза, а озера страдания. А он, в страхе потерять ее, чувствовал, что погибает тоже.

– Чанс, – тихо сказала Сьюки, – ты не хочешь, чтобы Зеб привел Тода и Ленни… чтобы увидеть Фэнси?

– О Сьюки, ты имеешь в виду… – Телма не смогла произнести вслух, что Фэнси умирает.