Дочь молнии, стр. 36

Габрия вышла ему навстречу. Она сняла шарф, вуалью закрывавший ее лицо.

— Я Габрия.

Сенги посмотрел на нее и улыбнулся приветственно и дружелюбно:

— Ваша маска хороша, леди. Она скрывает ваше очарование, подобно кожаному футляру, таящему драгоценность. Проходите, пожалуйста.

Торговец, все еще неся поднос, провел путешественников в главную часть здания. Даже в темноте они ощутили его огромность и пустынность.

— Моя прибыль сейчас невелика, — сказал Сенги, проводя их в заднюю часть дома. — Мэр не вмешивается в мои дела настолько бесцеремонно, как в дела Хан'ди, но она сильно подняла налоги, чтобы финансировать свои военные приготовления. Сейчас я ожидаю поступления партии шерсти с севера, — он покачал головой, — но эта кровожадная женщина подточила все мои ресурсы. Если мы в скором времени не вмешаемся, экономика страны придет в упадок, а без торговцев… — он замолчал и, не закончив фразы, нырнул в какое-то отверстие, образованное тюками шерсти. Один за другим путешественники попрыгали следом.

Несколько минут они пробирались по шерстяному туннелю, затем выбрались наружу, оказавшись в небольшой пустой комнате.

Сенги поставил лампу и поднос на деревянный ящик.

— Я соорудил это убежище два месяца назад, когда Хан'ди уехал на равнины. Я подумал тогда, что оно пригодится. Завтра здесь будут мои рабочие, но если вы дадите слово вести себя тихо и не высовываться, можете оставаться здесь сколько пожелаете. Я позабочусь о ваших лошадях.

Мужчины подозрительно огляделись.

— Неужели так необходима вся эта таинственность? — спросил Бреган.

Торговец посмотрел на него с укором:

— Если бы до мэра донесся даже слух о прибытии колдуньи в город, она не постеснялась бы перерезать весь Пра-Деш, чтобы найти ее.

Этлон кивнул и скинул с плеч свой мешок. Остальные последовали его примеру. Сенги огляделся, чтобы быть уверенным, что его гости поняли его опасения.

— Сейчас я принесу побольше еды, — он снова исчез в темноте.

Пока торговец отсутствовал, они сняли оружие и сложили вещи на пол.

Пирс взял с подноса бутылку, откупорил ее и поднес ко рту.

— Андоранское вино, — обрадовался он, отыскал свой рог и наполнил его до краев.

Когда с едой вернулся Сенги, бутылку уже пустили по кругу. За спиной Сенги стоял Хан'ди.

Когда дворянин ступил в круг света, все изумленно уставились на него. Его походную тунику и леггинсы заменило роскошное платье небесно-голубого и золотистого шелка, отделанное белым мехом. На пальцах его сверкали кольца, а шею обвивала тяжелая золотая цепь с подвеской, изображающей дельфина, — гербом рода Кадоа.

Хан'ди улыбнулся, глядя на их удивленные лица.

— Сегодня днем я был принужден выказать правительнице мое уважение и почтение. Я в первый раз был в обществе, с тех пор как слег в болезни.

Этлон поднял бровь:

— Слегли в болезни?

— Перед тем как покинуть Пра-Деш, я распространил слух, что серьезно болен. Мой лекарь всячески поддерживал и подпитывал эту ложь новыми подробностями о моем самочувствии во все время моего отсутствия. Сейчас я наконец здоров, и мэр, кажется, ничего не заподозрила.

— Нужно ли было открывать ваше «выздоровление» именно сейчас? — спросил Пирс.

— Это был единственный способ узнать все, что я хотел узнать, — он потер руки. — Мы вернулись вовремя, — он замолчал, ожидая, когда Сенги закончит суетиться вокруг гостей.

Тот принес кувшин с водой, еще одну лампу, несколько кожаных подушек для сидения и попрощался с гостями:

— До завтра. Пирс, я надеюсь, вы поведаете мне о том, как очутились среди кланов. Спокойной ночи.

Когда он ушел, Хан'ди опустился на подушку. Путешественники, не забывая о пище и вине, собрались вокруг него.

Хан'ди заговорил не сразу.

— Мэр многого добилась за время моего отсутствия, — сказал он наконец. — Все королевство подчиняется ей. Молодого принца никто не видит. Ходит слух, что он уже давно заточен в подземелье. Она также основательно пошатнула позиции дворянства в Пра-Деш ссылками, арестами и убийствами. Почти все торговцы разорены.

В его голосе звучали глубокая грусть и гнев, и, слушая его, Габрия подумала, что им руководят не только эгоистические соображения. Он искренне переживал за свой город и его благополучие. Он стремился защитить свое положение, влияние и богатство, но он также стремился защитить и Пра-Деш. Возможно, что Хан'ди заслужил недоверие Пирса — много лет назад, на суде мэра, но сейчас боролся за спасение своего города от разорения и посягательств неблагодарной правительницы.

Хан'ди тем временем продолжал рассказ. Говоря, он делал красноречивые жесты руками.

— Как вы, возможно, уже заметили, мэр еще не начала завоевания Портейна. Она медлит, с тем чтобы набрать побольше солдат в войско. Я еще не слышал, когда она планирует нападение.

— Дня через четыре, — сказал Пирс спокойно.

— Где вы это узнали?

— В таверне. Там было полно солдат. Они выражали недовольство предстоящим скорым отъездом.

Хан'ди вздохнул:

— Четыре дня. У нас совсем немного времени.

— Брант все еще у нее? — спросила Габрия.

— Толком никто не знает. Никто его не видел, не заметно также ни следа магии.

— Он готовится, — сказала Габрия, ее голос был странно бесстрастным. Память о видении вновь всплыла в ее мозгу, и она зябко передернула плечами.

Этлон опустил свой рог и склонился к ней:

— Готовится к чему?

— К вторжению в Портейн? — предположил Бреган.

— Вполне возможно, — сказал Хан'ди. — Назавтра я назначил встречу с хозяевами городских цехов. Я попытаюсь отвлечь внимание, чтобы вы вошли во дворец незамеченными. Тогда вы сможете начать поиски изгнанного вождя.

Этлон посмотрел на Габрию. Его испугало ее бледное лицо.

— А как мы попадем во дворец? — спросил он Хан'ди.

— Я уже обдумал это, — ответил тот. — У меня есть одна идея, но мне необходимо внедрить в дело человека, чья помощь может нам понадобиться.

— Так что же нам делать сейчас?

— Ждать. День-два самое большее. Мы должны начать действовать до того, как мэр вторгнется в Портейн. Если она распустит Союз, все Пять Королевств будут вовлечены в войну. Но мы должны все тщательно продумать, она не глупа.

Он поднялся, чтобы уйти, его великолепные одежды переливались в свете лампы.

— Встретимся завтра, если все будет хорошо. — Его темные глаза остановились на Габрии: — Если я не вернусь через два дня, попытайтесь любым способом вырвать Бранта из ее рук.

Габрия молча протянула ему свою руку, ладонью вверх. Дворянин кивнул и накрыл ее своей ладонью. Они сплели пальцы, давая друг другу обет бороться до конца.

Через минуту Хан'ди вышел.

Этлон подождал, пока не услышал, как за торговцем захлопнулась дверь дома, затем нетерпеливо повернулся к Пирсу.

— То, что он сказал, правда?

Лекарь помедлил с ответом, поставив на ящик, служивший им столом, пустую чашку.

— К несчастью, да, — сказал он с сожалением. — Возможно, все правда — от первого до последнего слова. Здешние люди запуганы, но всему есть предел. Требуется лишь искра, чтобы они взорвались.

Этлон задумчиво посмотрел на темное отверстие входа, где исчез прадешианец.

— Вы думаете, что Хан'ди планирует этот взрыв заранее?

— Несомненно.

— Я только надеюсь, что мы не сгорим в его пламени, — проворчал Бреган. Остальные молча кивнули в знак согласия.

Три дня они провели в ожидании, сидя в своем шерстяном убежище, и эти дни были для них очень томительными. Закрытое пространство было подобно тюрьме для людей, привыкших к просторам равнин. К тому же они боялись привлечь чье-нибудь любопытное внимание чересчур громкими разговорами или движением. Их навещал Сенги, приносил еду и питье, сообщал все новости, которые знал, словом, всячески старался устроить их поудобнее, но он не мог успокоить все возраставшей тревоги.

Хан'ди передал им записку, сообщая, что он жив и продолжает начатое дело. Однако сам он прийти не смог. Габрия очень беспокоилась за него и за его друзей.