Возвращение призраков, стр. 7

Он снова огляделся и, подавив панику, заставил себя потратить время на осмотр местности, внимательно исследовал листву и промежутки между деревьями в поисках одежды или вытянутой руки или ноги, хоть какого-нибудь признака раненого человека, но так ничего и не нашел.

Озадаченный, он бросился к краю короткого горбатого мостика, страх не исчез, а только усилился. Эш встал, глядя вниз на пустую дорогу, по которой приехал; издали слышалось слабое тарахтенье злосчастного трактора.

Теперь дыхание уже успокоилось, но внезапная мысль вдруг так поразила его, что Эш вообще перестал дышать. И бросился к машине.

Добежав, он упал на колени и скользнул по мокрой траве. Одна рука ощупала металлическое дно «форда», он залез глубже, вглядываясь в полутьму.

Убедившись, что под машиной никого нет, Эш издал вздох, напоминавший приглушенный стон. Выбравшись из-под машины, он прислонился к двери, вытянув одну ногу и обхватив другую руками. Подняв лицо к небу, так что капли дождя падали на сомкнутые веки, Эш прошептал:

— Слава Богу! На дороге никого и не было.

Это был единственный ответ. Фигура ему померещилась.

Хотя и измученный, Эш заставил себя подняться, опираясь на скользкий кузов. Оказавшись на ногах, он прислонился к машине, положил локоть на крышу, а другую руку на капот и, сгорбившись, сознательно сделал несколько глубоких вдохов, давая себе время сбросить напряжение.

Нет, когда машина въехала на старый каменный мостик, он видел кого-то. И в уверенности, что сейчас собьет мальчика, отчаянно выкрутил руль.

Мальчика.

Странный маленький мальчик в тесноватой курточке с тремя пуговицами и в штанишках ниже колен. Как это могло померещиться, когда припоминаются такие детали?

И все же поблизости никого не было, совсем никого. Даже шум трактора затих.

Крик, такой резкий за спокойным шумом дождя, заставил Эша обернуться. Он поискал взглядом птицу — звук напоминал карканье, — но никого не увидел. Возможно, ворон скрывался где-то в ветвях.

Эш открыл дверь машины и забрался на заднее сиденье. Он расстегнул кожаную сумку и порылся в ней, пока не нащупал холодный металл, затем вытащил серебристую плоскую фляжку и сел, несмотря на дождь, свесив ноги из машины. Открутив крышку, он поднес фляжку к губам и сделал большой глоток. Это была чистая водка.

По горлу и груди разлился огонь, который затем ослаб, оставив лишь слабое тепло.

Это немного помогло.

5

Он ехал вниз по склону холма, когда за деревьями замелькали дома деревни. Дорога резко поворачивала чуть ли не в обратном направлении, и Эш, сосредоточившись на маневре, бросил лишь мимолетный взгляд в сторону Слита. Затем дорога снова выпрямилась. На мгновение за группкой других домов мелькнула церковная башня, но деревья стали гуще и снова заслонили вид.

Швырнув в окно окурок, Эш заметил, что рука все еще дрожит от давешнего инцидента. С тех пор прошло лишь несколько минут, но здравый смысл уже навязывал свою упрощающую все логику: стоящий посреди дороги мальчик просто померещился. Несчастный случай чуть не произошел потому, что трактор, вероятно, затронул что-то в памяти — возможно, какое-то воспоминание, а может быть, вызвал нечто вроде галлюцинации. Что бы это ни было, он никого не сбивал, резко свернул, чтобы не наехать на нечто несуществующее. Что за черт — он расследовал достаточно много случаев с так называемыми фантомами или видениями, чтобы знать, что большинство из них бывают следствием перевозбужденного воображения или психической травмы. Он прекрасно знал, что человеческое сознание полно всяких хитростей, и только что он сам стал жертвой одной из них. Но все же беспокойство оставалось (иначе откуда эта дрожь?), определенные воспоминания пытались пробиться на поверхность сознания, словно в союзе с возникшей в уме кратковременной иллюзией. «Нет, это не так», — подумал Эш. Его воспоминания были сильнее, они и были побудительной причиной, а воображение лишь поддалось им. Такие рассуждения не совсем вписывались в простую логику, но они усиливали его прирожденный рационализм, и поэтому убеждали. Эш страстно, хотя и без удовольствия, цеплялся за них, поскольку все остальное вызывало в уме новые вопросы и новые сомнения.

Дорога выровнялась, он увидел, что подъезжает к еще одному маленькому мостику из грубого камня. Неподалеку, на другом берегу речушки, стояла старая мельница, ее несоразмерно большое колесо позеленело от тины. Поросшие травой берега были круты, а нависающие деревья создавали вдоль узкого русла тенистый туннель. Сбавив скорость, Эш переехал мостик, и через секунду-две покрышки зашуршали по-иному. А затем показалась деревня под названием Слит.

К тому времени дождь перестал, и солнце, пробиваясь сквозь облака, золотило мокрую дорогу.

Эш медленно ехал, оглядываясь по сторонам, рассматривая древние дома. Многие были сложены из красного кирпича и бревен, в то время как другие выглядели более причудливо, с белыми плетнями, размалеванными филенками и почерневшими от времени балками; с их соломенных крыш капало после недавнего дождя. Дымовые трубы казались нелепо высокими, особенно на огромном доме слева, который из-за его размеров Эш принял за муниципалитет или административное здание. На трубах, вздымающихся почти на безумную высоту из покрытых ржаво-коричневой черепицей крыш, были сделаны выступающие ряды кладки (так называемые «выдры»), а сверху их покрывали терракотовые колпаки в форме звезд. Вход — широкие дубовые двойные двери — был закрыт, и виднелось несколько пришпиленных к дереву объявлений. Большинство домов выходило фасадом прямо на дорогу, только один-два отличались тем, что перед ними были разбиты крохотные садики, окаймленные невысоким штакетником.

На Эша деревня произвела впечатление. А также она его удивила, поскольку, хотя деревушка и казалась мечтой туриста, народу на главной улице виднелось очень мало. Находись это местечко где-нибудь в Котсуолде, в Озерном крае или в определенных районах юго-запада, его бы наводняли шумные экскурсанты, особенно в это время года. Похоже, Слит был хорошо засекречен.

Эш подъехал к лужайке, в центре которой располагался большой пруд, вытянутый в форме капли; его поверхность была темной, спокойной, а у прибрежных камышей нелепо плавала желтая пластиковая утка.

Дорога огибала лужайку, и Эш погнал свой «форд» налево, к маленькой стоянке, отвоеванной у травы щебнем и битумом, на ней виднелась аккуратная разметка. Там было несколько свободных мест, но Эш не сразу их заметил.

За крышами деревню обступали поросшие буком холмы, и, попав в это неожиданное место, кто-то мог бы вообразить себя в таинственной замкнутой долине. Серые тучи начали рассеиваться, их края разлохматились, разрывы между ними моментально расширились; снова вовсю засияло солнце, согревая воздух и обещая еще один прекрасный летний день. От дороги поднялись тонкие струйки пара.

Эш проехал мимо двух лавок — одна из них была булочной, а другая торговала печатной продукцией; и та, и другая располагались в перестроенных домах и, по-видимому, содержались самой общиной. Внутри виднелись посетители, но на улице по-прежнему было пустынно — ни праздношатающихся, ни спешащих по своим делам людей. Взглянув на часы, Эш увидел, что всего без пяти одиннадцать. Такие деревни не бывают оживленными в это время дня. По крайней мере, он так считал. Навстречу выехал фургон и подъехал к противоположному краю лужайки. За ним следовал зеленый одноэтажный автобус, который заехал на тротуар перед тремя магазинами. Внутри был лишь один пассажир.

На скамейке под старым вязом сидели две почтенных леди и наблюдали, как Эш объезжает лужайку, направляясь обратно, откуда приехал. Когда он проезжал мимо, одна что-то сказала другой, и после некоторого обсуждения они продолжили свое созерцание, а их головы поворачивались вслед машине. Невдалеке от места, где проводили время старушки, находилось нечто вроде колодок и позорного столба — деревянные орудия казались такими же древними и крепкими, как и вяз рядом, словно тоже выросли из земли. В голову Эша закралась мысль, уж не используют ли здесь эти орудия наказания и позора до сих пор. «Возможно, местные жители сохранили их для чрезмерно любопытных чужаков», — подумал он, подавив улыбку.